Пир пошёл своим чередом: скальды восхваляли всех богов, трэллы еле успевали убирать пустые тарелки, а тир танцевали, развлекая. Шутки, сплетни и многозначительные взгляды — всё в один миг наполнило залу, пока я наблюдал за гостями. Они мало с кем общались из асов, и даже трэллы старались держаться от них в стороне. Фрейр ухаживал за сёстрами и подавал им еду, обмениваясь шутками с Фреей, а младшая напряжённо всматривалась в толпу, как вдруг она перевела взгляд на меня и довольно оскалилась — так хищник приветствует добычу, однако я сдаваться не собирался. Наконец Гулльвейг кивнула и отвлеклась на сестру, а меня в плечо толкнула Сиф, призывая есть.
— Ты что, так пялишься? Умудрился влюбиться за один танец? — прошептала она.
— А ты уже сосватать решила? — подмигнул я, отпивая эль.
Сиф брезгливо отодвинулась от чавкающего Тора:
— Союз асов и ванов заключать, увы, не тебе, Локи. Жребий уготован кому-то более значимому, — она украдкой взглянула на Одина.
Ничего удивительного — всё самое лучшее доставалось всегда только одному асу. Интересно, как к этому отнесётся Фригг? Наверняка будет истерика, а морщин прибавится. Бедному Бальдру опять придётся утешать свою мамашу и одаривать её каждый день ирисами, отвлекая от слёз.
— Ещё один символ единства асов и ванов… — протянул я, смакуя эль. — А потомство будет? Если да, то у Хеймдалля будет очередная истерика.
— Зато с тобой помирится, — неожиданно буркнул Тор, вгрызаясь в утку. Он редко слушая нас с Сиф, называя сплетниками.
— Просто будь осторожен, Локи, — предупредила Сиф. — Любопытство всегда дышит тебе в спину, но не испытывай удачу и постарайся держаться от ванов подальше. В особенности, от Гулльвейг — у неё даже имя из всех прочих выбивается.
В голове пронеслась шальная мысль: я тоже выделялся из всех знакомых мне асов и внешним видом, ибо был слишком худощав и высок — Тор ненамного превосходил меня, и способностями — в отличие от асов я мало уставал от использования дара иллюзий. Силач мог сотворить грозу и молнии так, чтобы залило добрую часть Асгарда, но после бы кровь рекой хлынул из его глаз и носа. И так было с каждым асом, кто мог колдовать: магия отнимала у них слишком много сил, но не у меня.
В середине пира Один неожиданно встал и призвал всех к тишине — одного его жеста хватило, чтобы толпа покорно замолчала и почти одновременно уставилась на него. Однако вместо него всеобщим вниманием завладела Фрейя. Она грациозно вышла на середину залы и протянула Всеотцу длинный свёрток из сукна с вышивкой и перевязанный кожаным шнурком.
— Народная мудрость ванов гласит: «Помыслы сердца и головы должны совпадать в сейде», — улыбаясь, произнесла Фрейя, однако прочесть её истинные эмоции было невозможно. — В знак нашей расположенности и открытости мы приносим вам знание о сейде — магии, что сосредоточена в каждом живом существе и повсюду. Любой мир, боги, животные и природа — всё соткано из энергии, что делает нас единым целым. Наше противостояние показало вашу слабость, и в знак доброй воли мы хотим помочь вам стать лучше, сильнее. Вы устаёте, применяя колдовство, лишь потому что не нашли личный колдовской проводник.
Все заворожённо смотрели, как Один доставал посох, изготовленный из тёмного дерева и украшенный ярким сияющим белым камнем. Он ловко перехватил его в руке, легко взмахивая и благодарно кланяясь вану.
— Позвольте, я покажу вам, — обратилась она к Одину и показала простой пас, будто чертила в воздухе руну. Всеотец медленно повторил рисунок, и в тот же миг воздух будто задрожал, прокатилась ветренная волна и смела с дальнего столика посуду. Охи и удивлённый шёпот тут же наполнили залу, каждый порывался сорваться с места и увидеть чудо. Конечно, Один колдовал и раньше, но мы знали, что ради такого пустяка он ни за что не стал бы тратить силы — долго восстанавливаться. Теперь же всё выглядело легко, и это меня настораживало больше всего. Подобные дары не делают просто так, в особенности бывшим врагам.
— Дар сейда — это огромная сила и благодать, за которые мы глубоко признательны, — Один глубоко поклонился и оставил поцелуй на ладони Фрейи. Его жена тут же сжала бокал с вином, а глаза её смотрели затравленно и с упрёком — ничего нового.
Фрейя улыбнулась и повернулась к толпе:
— Мы поможем отыскать ваши оружия, ибо только вместе нам удастся сохранить миры в сохранности. Отныне не будет головокружений и боли, сейд станет ближе к вам.
Ликование и галдёж слились воедино, пока Один провожал Фрейю к её месту. И стоило только Всеотцу отвернуться, как на мгновение лицо богини почернело от злости, заставляя Гулльвейг тихо засмеяться и бросить на меня колкий взгляд, будто говоря: «Смотри, мальчишка, и запоминай: добра ждать не стоит, но ты рискни и поймай нас».
Вдруг скрипнул малый трон, и Фригг поднялась, едва не опрокинув бокал:
— А где доказательства, что вы не замышляете ничего дурного? Думаете, достаточно подарить посох верховному асу, и мы сразу же поверили в благие намерения? Вдруг вы всего лишь пытаетесь нас обмануть и начали злодеяния с самого Всеотца?
Один метнул на неё уничижительный взгляд, устраиваясь на троне, но Фригг проигнорировала его, буравя Фрейю. Однако вместо неё заговорил Фрейр:
— Верить или нет — ваше право, настаивать не станем. Однако важно помнить, все мы — братья и сёстры, дети великого Имира, что породил каждого, а братоубийством ваны никогда не славились.
Повисла тяжёлая тишина, в которой можно было различить каждый вздох. Такого громкого обвинения ещё не звучало в стенах чертога. Фригг поражённо села, не в силах посмотреть на мужа, а он напряжённо глядел перед собой, собираясь с мыслями.
Все прекрасно знали историю сотворения мира: в начале был ётун Имир, чья мощь была несоизмерима ни с чем. Он создал детей подобных себе, а затем уже послабее: великанов, ванов и асов. Однако характер Имира был ужасен, а нрав свиреп: от скуки он убивал собственных детей, заставляя их сначала сражаться друг с другом, а после проигравшего убивал. Так продолжалось многие года, пока наконец три брата не восстали против создателя, решив изменить ход жизни. Один и два его старших брата, Ве и Вили, сплотили вокруг себя единомышленников и пошли войной против Имира и поддержавших его ётунов. Десятилетия шла битва, миры дрожали от ударов оружия, берега омывала кровь, а небо содрогалось от рёва и крика. Понимая, что противники невероятно сильны, Один вместе с братьями придумали план, как заманить Имира в ловушку, в жерло потухшего вулкана в Муспельхейме, где бы его замуровали, а после забили бы до смерти. Так оно всё и свершилось.
Однако до сих пор никто не знает, что именно тогда произошло, но многие видели, как Один убил своих братьев, скинув их тела к убитому Имиру. Позже он объяснял поступок тем, что Ве и Вили предали его и хотели зарезать: власть ослепила их и сделала их монстрами — жадными извергами, что желали править жестоко и беспощадно, заставляя выживших ётунов страдать. Один же стремился к милосердию и не хотел уподобляться врагам. Так, он возглавил асов и стал именоваться Всеотцом.
Ётуны пытались сопротивляться, поднимали восстания, но без поддержки Имира они были обречены. В наказание за убийство братьев, Один выколол себе правый глаз и провисел подвешенным за щиколотку на ясене сорок дней и ночей, пытаясь искупить грех.
Чёрная повязка вечно напоминала ему и каждому о содеянном преступлении, на которое сейчас так прямо сослался Фрейр, обвиняя асов в страшном грехе. Впрочем, ван наверняка имел на это право: он был уже подростком в то время, когда громыхало восстание, и наверняка видел гибель сородичей, взращивая ненависть к асам. Тем не менее так открыто ещё никто не дерзил Всеотцу.
Тишина становилась всё гуще и оседала на каждом неприятным осадком, однако никто не решался разрушать её. Сиф чуть толкнула меня, словно упрашивая вмешаться и разрядить обстановку, но смаковать ситуацию было гораздо приятнее, и я молчал.
— Вспоминать былое — не видеть будущего, — вдруг произнёс Тюр, мгновенно приковывая взгляды. Кому ещё, кроме бога правосудия, отводить конфликт?
