Он был нашим наставником, который рассказывал нам историю, объяснял смену времён года и водил по открытым мирам, показывая устройство Иггдрасиля. В детстве Сиф считала его красивее всех: брюнет с ярко-зелёными глазами и могучей фигурой истинного воина. Понятно, почему рыжий и огромный Тор и светловолосый худощавый Бальдр, которого называли воплощением всего прекрасного, совсем не привлекали её. Однако с годами Тюр становился только мрачнее и серьёзнее, походя на грозовую тучу.

— Не стоит пытаться построить новый мир на золе прошлого, — продолжил Тюр, верно следуя своему предназначению. И пускай он тоже всегда старался быть рассудительным и непредвзятым, раздражал всё же меньше, чем вечно правильный Хеймдалль.

Оценив речь, Один благодарно кивнул и встал, разводя руки, словно демонстрируя искренность:

— Тюр, слова твои всегда подобны мёду: в них кроется истина, открытие которой имеет долгое послевкусие. Никто не идеален, у каждого свои тайны, но вместе нам дано сотворить прекрасное и поддерживать порядок во всех девяти мирах. Милая Фрейя обещала помочь каждому отыскать дорогу к сейду, и нам стоит быть благодарнее и обуздать самомнение. На сей ноте, думаю, пир завершён. Наши гости остановятся в Трудхейме под защитой и покровительством моего старшего сына Тора и его очаровательной невесты Сиф.

Лебедь стиснула в кулаках платье, ожидая, что Силач встанет и начнёт провожать всех, но он был слишком увлечён бараньими рёбрами. Пришлось пнуть его под столом, чтобы Тор сначала удивлённо уставился на меня, пытаясь сообразить зачем его отвлекли, потом посмотрел на раздражённую Сиф и отца, а затем тут же вскочил, поспешно вытирая руки.

— Прошу всех за мной! — пробасил он.

Под стенание лир, иначе сложно было назвать музыку от новых тир, вшестером мы молча вышли из залы и отправились к повозкам, где нас уже ожидали. Вблизи ваны, казалось, светились тем самым сейдом и походили на древних божеств, которых создали гораздо раньше асов. Тор, громко дыша, шагал впереди, Сиф что-то злобно шептала ему, видимо, отчитывала. Фрейя с братом держались в стороне, идя рука об руку и глядя строго вперёд — они походили на идеальные каменные статуи, лишённые эмоций, и были так похожи между собой, что с лёгкостью могли бы притворяться друг другом. Гулльвейг замыкала шествие и осматривалась, якобы заинтересовалась лепкой на колонне. Как оказалось, ваны прибыли на собственных колесницах: два могущественных и крепких вепря привезли их в Асгард. Тор махнул рукой, и мы двинулись обратно в Трудхейм.

С прибытием гостей началась новая жизнь не только в чертоге Силача, но и во всём Асгарде. Фрейя почти каждый день находилась подле Одина, обучая его мастерству сейда: помогала изучить руны, показывала различные обряды и учила гадать на потрохах и распевать ритуальные песни, о чём шептались тир и делились с Сиф. По указанию отца Тор тоже должен был погрузиться в магию, однако на помощь ему пришёл Фрейр, который посоветовал подыскать оружие достойное такого могущего воина. Хоть Силач не отличался ни тактом, ни умом, всё же я искренне уважал его за силу: в одиночку он запросто мог разделаться с тремя великанами, громя их голыми руками. Следуя совету вана, Тор отправился в Муспельхейм и затем в Свартальфхейм, чтобы отыскать металлы для своего идеального оружия. Фригг, как бы не хотела игнорировать постоянное присутствие соперницы в Валаскьяльве, всё же сдалась и тоже решила попробовать удачи в сейде. Фрейя не отказалась от своих слов, и однажды на рассвете к нашему порогу прибыла гружённая телега, а после ван на ней отправилась к чертогу Всеотца.

— Тир говорят, что под покрывалами скрывалась прялка, — поделилась Сиф, пока мы сидели в саду у стен Трудхейма.

Яблони качались на ветру, ясное небо без намёка на облачко утопало в синеве, пока Лебедь покручивала в руках колосок пшеницы, а я валялся на скамейке, жуя ягоды, которые вырастили специально ради меня. Как бы Сиф не ворчала на меня и не ругалась, но всё же ценила и любила.

— Прялка — самое то для богини брака. Скучно и монотонно, как и она сама.

— Локи! — она замахнулась на меня, желая отвесить подзатыльник. — Нельзя так говорить, даже если Фригг тебе не нравится. Она всё же богиня, которая заслуживает уважения.

— Уважения? Она? — я присел, прищурившись. — Кто угодно, но только не бестолковая и жестокая женщина, лишённая крупицы рассудка. Тебе напомнить, сколько раз меня наказывали из-за того, что Бальдр ревел из-за каждого пустяка? Ты забыла о её воспитательном лишении ужина? Я вот никогда не забуду тот тёмный чулан, в котором пришлось просидеть целую ночь, только потому что не хотел делиться игрушками с Бальдром.

Бог весны считался самым красивым асом и был чуть старше Хеймдалля — на три года младше нас. Фригг носилась с ним как курица с яйцом, сдувая цветочную пыльцу и балуя, как только можно. Он рос капризным ребёнком, который вечно изводил меня или Тора, что всегда заканчивалось слезами. После той истории с чуланом Один пришёл в ярость и определил нас троих обучаться отдельно, а воспитанием сына занималась или сама Фригг, или кто-то иной. После рождения слепого Хёда характер Бальдра изменился: на него легла забота о младшем брате и истеричной матери, разочаровавшейся в себе и муже.

— Кроме того, Фригг никогда не участвовала в сражениях, не выиграла ни одну битву, а только сидела в укрытии и не делала ровным счетом ничего, — продолжил я, рассказывая Сиф о глубине своей неприязни. — Ну а богиня она так себе — муж её спит с кем захочет, сейчас вовсе хочет жениться на более красивой и молодой, а главное — талантливой. Так что избавь меня, пожалуйста, от лицемерия и не проси лестно отзываться о великой хозяйке ничего.

Сиф виновато посмотрела на меня и протянула ещё одну примирительную горсточку крыжовника. Она хотела что-то сказать, но её отвлекли тир, увлекая в чертог с домашними хлопотами. Сказать честно, справлялась Лебедь хорошо — позволила гостям самостоятельно выбрать комнаты, отдавала распоряжения о блюдах, учитывая пожелания каждого и попросила тир убираться каждый день. Ваны были не особо требовательными: большую часть времени проводили вместе или же гуляли по Асгарду, встречаясь с нами только на вечерней трапезе, где большую часть времени разговаривали мы с Сиф и Фрейр. Остальные же предпочитали тишину. Правда, начиная с прошлой недели, совместные ужины и вовсе прекратились: ваны просили принести еду им в покои или не появлялись вовсе. Фрейя прекрасно проводила время в Валаскьяльве, а Фрейр то мотался с Тором, то и вовсе возвращался в Ванхейм. Гулльвейг мы почти никогда не видели в чертоге: она уходила, чуть просыпалась заря, а возвращалась, когда уже перемигивались звёзды. Я пытался проследить за ней, но она точно знала, что за ней ведётся слежка, а потому действовала тихо и скрытно.

Оставшись один, меня стала одолевать дремота: всё же не стоило сидеть в библиотеке всю ночь напролёт в поисках ловчих чар, но ничего не нашёл. Вдруг с западной стороны сада раздался шорох: два стражника двигались вдоль стены, будто преследуя кого-то. Приглядевшись, я заметил, как меж клёнов пряталась Гулльвейг — интересная ситуация, которую можно обратить в пользу. Щелчок пальцев, и ван стала частью дерева — иллюзия должна была сработать исправно, но стоило всё же перестраховаться и увести стражей, пока они не заметили сияющие локоны вана.

— Эй, господа! — окликнул я их, когда они почти подобрались к Гулльвейг. — Что-то произошло?

Воины тут же выпрямились и доложились, чеканя каждое слово:

— Мы заметили странное свечение у ворот, а затем вдоль стен Трудхейма, будто кто-то высматривал чего, может, потайные ходы или уязвимые места в стенах. Вчера ещё дружинники предупреждали об этом, но старшие подумали, что это или ваш мираж, или просто наваждение. Но сегодня опять вот повторилось.

Я расхохотался, не веря собственным ушам:

— Хороши ваши оправдания! Всё валить на мастера Локи, скрывая собственные пьянки, ради которых лень вчера проверять было, да? — Тор точно отбирал их по своему подобию, не спросив мнения Сиф.