Матс подался вперёд:

— Люди Уббы не стали бы так открыто о себе заявлять, как и приспешники Дьярви. Значит, это от Ролло. Что будем делать, господин?

— Если поедешь сейчас, то успеешь вернуться сюда завтра днём, — Эймунд задумчиво сложил ладони домиком. — Они не рискнут нападать до празднества — невыгодно. А здесь мы постараемся разговорить ярла и попросим Сигурда помочь с разведкой — нужно же ему восстанавливать репутацию.

Вальгард рассмеялся, но как-то зло и колюче.

— У некоторых людей есть поразительная черта: они постоянно получают второй шанс, но и его умудряются упускать. Впрочем, я согласен с твоим предложением. Доверять кому-то, кроме себя, мы не можем. Тогда, Матс, ты останешься здесь и в случае необходимости поможешь Сигурду — это не приказ, а скорее просьба.

Хускарл тут же встал, поклонившись:

— Тогда на водопадах вы доказали, что достойны возложенных почестей. По крайней мере в моих глазах, а потому смело приказывайте — постараюсь не подвести.

— Обещание сладко, когда оно исполняется, — елейно протянул Эймунд, холодно скалясь.

Хускарл кивнул, не поддаваясь на провокацию.

— Я возьму небольшой отряд и выберемся тайком, чтобы никто не заметил, — продолжил Вальгард. — Только нужно доложить, а времени в обрез. Матс, выбери для меня двух людей — думаю, хватит. Астрид, можешь подать свиток? Я оставлю послание для Харальда, а вы передайте его, пожалуйста. Если у конунга возникнут вопросы или претензии, что ж, отвечу позже: сейчас важнее время и реакция.

— Возьми меня с собой, — неожиданно высказалась Лив, вскакивая с места. — Сидеть спокойно здесь я не смогу, а тебе нужны толковые люди. Ты сражался со мной, видел, что умею.

— И прекрасна судьба, когда повторяется в детях, — Эймунд улыбнулся уголками губ, наклоняя голову.

Щёки Лив запылали от смущения, но в душе её буйствовали робость перед Ледышкой и обида на колдуна. Она металась, пытаясь придумать ответ получше, пока Вальгард, прищурившись, размышлял о своём, а пламя очага отражалось в ледяных глазах. Время тянулось медленно, а принятое решение гнало всех прочь из дома. За дверями шуршали будто мыши трэллы, которые ушли на улицу, стоило только прийти Матсу. Не желая больше ждать, я вытащила с полки тёмно-синюю краску и окунула туда пальцы, шепча заговор, как учил Эймунд, и потянулась к брату. Он широко улыбнулся, на миг забывая о печалях и невзгодах, и спустил рубашку, открывая плечо, на которое нанесла уруз. Я выводила узоры, заклиная вернуться и спастись, рисовала агисхьяльм, а затем обернулась к Лив, оставляя на ней такие же татуировки. Она благодарно улыбнулась, однако старалась я не для неё:

— Твоя мать отдала жизнь, пытаясь спасти нашего отца, однако не смей просить уплату долга, иначе я стану твоим личным проклятием.

Лив опешила, ошарашенно проморгалась и затем неуверенно кивнула. Сборы не заняли у них много времени, а Матс обещал управиться быстро и прислать надёжных людей, с которыми им надлежало встретиться за пределами столицы. Этна, прознав про отбытие господина, поспешила в конюшню, чтобы привести лошадей и стала собирать походные сумки, не забывая запихнуть в них еду. Трэллы должны были вывести коней по очереди и окольными тропами, чтобы не попадаться никому на глаза, однако риск присутствовал всегда. На прощание Лив стиснула меня в объятиях, обещая позаботиться о Ледышке, и отошла в сторону, позволяя проститься с братом.

— Постарайся не влипнуть в очередные неприятности, Златовласка, — он щёлкнул меня по носу. — Уверен, что всё пройдёт хорошо, а о тебе есть кому позаботится, но не забывай, что можешь и сама за себя постоять. Ты сильная, Астрид.

— Как и ты, — я стиснула его в объятиях. — Разберись с этим Видаром раз и навсегда, — и, встав на носочки, прошептала: — Ты ведь знаешь, о чувствах Лив, так что не играйся с ней и не рискуй. Её отец тебе не простит. Береги себя, Ледышка.

Вальгард кивнул, и они исчезли в ночи, а мы с Эймундом недолго сидели без дела: стоило только Этне убрать со стола, как на пороге появился гонец и сказал, что нас ждут в доме Харальда. Конунг не стал рисковать и тащить ярла по всему Виндерхольму в темницу, а запер его в подполе Медового зала, вытащив Червя из тёплой постели и нацепив на голову мешок, о чём мы узнали, стоило войти в огромный дом, напоминающий корабль. Высокая покатая крыша удерживалась рядом колонн, искусно украшенных узорами и орнаментами с подвигами Тора. Длинные столы были убраны и оттеснены к стенам вместе со скамейками, а очаги не горели. Лишь только свечи украдкой и медленно лизали тени, придавая зале мрачный вид. Сквозь окно на крыше пробивалась тьма: луна скрылась за облаками. Харальд восседал на троне, подперев лицо кулаком с перстнями, а рядом с ним стояли воины, облачённые в тяжёлые доспехи.

Письму от брата конунг не обрадовался: он стиснул записку в кулаке, а лицо исказила гримаса гнева — правитель привык к подчинению, а не самоволию.

— Значит, вы считаете, что отсутствие времени даёт право каждому действовать по собственному усмотрению и не докладывать мне? — яростно пробасил Харальд, испепеляя нас взглядом.

Эймунд учтиво поклонился:

— Волку не пристало скрываться в тени и царапать брюхом землю, пока рядом свирепствуют враги — Вальгард рассудил так, вспоминая вашу ярость в восстании Орлов. Она ведь и привела вас к победе, разве нет? — Харальд не нашёл, что ответить. — Действовать нужно решительно и быстро, иначе завтрашний вечер встретит нас кровавой ночью.

Конунг долго молчал, а после отдал приказ вышедшему из полумрака воину разбудить Сигурда и снарядить отряд вместе с Матсом по столице, чтобы разузнали и попытались понять, чего стоит ожидать. Нам же он кинул связку ключей и кивнул на приоткрытый люк у одной из колонн, приглашая спуститься вниз.

— Жена этого идиота сейчас беседует с Рангхильд и ей ничего не угрожает, но это пока что. Можете передать ему, — проговорил напоследок конунг.

Эймунд проворно соскочил вниз и опустил свечу, а затем помог и мне, придерживая за талию. Не понимала, куда делось всё волнение и страх, но в душе отчего-то разлился холод. Где-то там Вальгард скакал навстречу предателям и рисковал умереть, а мы с колдуном шли, соприкасаясь руками, по узкому земляному коридору, что спустя сто шагов разросся в просторную залу, разделяющуюся на два прохода. Подле левого нетерпеливо переминался стражник, от которого за версту несло страхом и тревогой: он мечтал убраться отсюда, как можно поскорее, и поглядывал на правый коридор — значит, там была дорога наружу. В подвале дул едва заметный ветерок, чуть перебирающий наши с Эймундом волосы — хорошо, пространство не было замурованным.

Он молча отпер дверь, державшуюся на крепко врезанных в землю столбах, и пригласил войти, оставаясь на посту. На земле в одной нижней рубахе сидел грузный человек, боязливо озираясь — мешок с него так и не сняли. Босые стопы царапали землю, пока он пытался отползти подальше, а руки надёжно связали за спиной. Эймунд поставил свечу на пол и наклонился к Червю, показывая мне держаться в стороне. По пути сюда мы решили, что я буду молча стоять, пытаясь казаться грозной, а колдун будет допрашивать, сказываясь хорошим человеком, и идея выглядела вполне хорошей, пока не стала воплощаться в жизнь. Находиться здесь вообще было не самым лучшим решением. А если вдруг Эймунд решится пытать предателя, смогу оставаться бесстрастной? Я же ничего толком-то и не умею, и о каких видениях могла идти речь — никогда ведь не пробовала. В размышлениях и самобичеваниях споткнулась об дикий, пылающий взгляд Эймунда, и тут же приказала себе собраться: если взял с собой, значит, доверяет или хочет научить.

Резким движением колдун сдёрнул с Червя мешок, опускаясь с ним на один уровень роста. Широкая улыбка, походившая на удавку, растянулась на бледном лице Эймунда: он упивался страхом загнанного человека, который испуганно оглядел нас и протараторил:

— Кто вы? Зачем я здесь? Отпустите немедленно! Вы хоть представляете, кто я? Я ярл Ормланда, защитник земель и клана Змеев, я…