Когда ей пришла мысль сбежать? Она и сама не знала. Только когда дайна отпустила ее на похороны матери, да еще дала с собой приличную сумму денег, велев выкупить в деревне пару красивых девочек, Оюми словно что-то ударило в грудь. Ей нравилось в лунном доме. Дайна не скрывала, что любит ее как дочь и планирует передать свое дело ей. Но там, за горами – есть другой мир. Люди там не такие, как здесь. Говорят, там есть маги, и дома там высокие и все каменные, и нет нищеты, снег идет каждую зиму, и ветра, и свет в доме дают магические шары. Сейчас-то она понимала, что эти мысли ей вложила в сердце не иначе как мать драконов, и она же провела ее через горы тайными тропами (которые на самом деле знали большинство жителей из деревни), уберегла и от дикого зверя, и от злого человека. Спустя два дня Оюми была уже в Галлии. Ей удалось купить себе теплую одежду. Как зарабатывать на жизнь, вопроса не стояло. Девушка умела делать только одно – доставлять удовольствие мужчинам.

Мужчины в Галлии были, да еще какие! И не сказать, чтобы они были устроены по-другому, но все же несколько отличались от катайцев размерами. И в любви были совершенно неискушенными. Не знали ни позиций, ни техники, ни изысканных ласк. А уж про всякие вспомогательные вещества, благовония, притирания или, о ужас, игрушки, тут даже не слышали. Оюми думала, что в лучшем столичном борделе по-другому, но оказалось, что нет – они все тут темные. А бордель даже самому захудалому лунному дому уступает. Здесь просто ноги раздвигали, а мужчине ведь не это нужно. То есть, и это конечно. Но любить нужно красиво. Ведь между пресной кашей в деревянной миске и изысканным блюдом из ресторана любой человек выберет последнее, даже если на вкус они похожи.

Оюми считала, что она очень удачливая. Во-первых, в Галлии ей нравилось куда больше, чем в Катае. Здесь она была человеком, а не красивой куклой. Никто не мог запретить ей купить дом, не приставал на улицах, если ее кто-то обидел, она могла обратиться в ловчую службу – да любой мог обратиться, а не только тот, кто имел власть или деньги. Очень нравился ей и климат – в мехах она была обворожительна и знала это. Кроме того, она умела хранить тайны – и благодаря этому заполучила немало добрых друзей. Любовники – и настоящие, и бывшие – обожали ее за легкий характер и женскую мудрость. Плакать девушка вовсе не умела, радовалась всему на свете, оттого дом ее был полон гостей.

Оюми называли в Льене Бабочкой. И уж точно никто не считал ее проституткой – прослыть ее любовником считалось почетным. Причем эти слухи часто не имели под собой ни малейших оснований. К примеру, с канцлером Браенгом она только дружила, ну и заодно консультировала его по некоторым вопросам и снабжала всякими штуками – лорд Браенг был затейник, каких мало. Он нравился Оюми тем больше, что неплохо знал ее родину, с ним можно было выпить чаю и просто поболтать обо всем на свете.

Иногда он приходил не один – канцлер любил шокировать своих знакомых. Сегодня он явился с серьезным юношей, при виде которого у Оюми даже сердце встрепенулось: неужели соотечественник?

– Привет, бабочка, – весело улыбнулся Кирьян. – Как всегда хорошеешь! Я к тебе с просьбой. Это Раиль, он целитель. Хороший целитель, кстати. Но у него… гм… некоторые сложности с женщинами. В смысле, опыта не хватает. Займешься им?

Оюми разочаровано поджала губы. Не катаец. Степняк. Степняки тут не редкость. Да еще неопытный. Судя по испуганному взгляду и красным пятнам на лице – девственник.

– Я оплачу, – добавил Браенг, но девушка все равно хмурилась.

Она привыкла сама выбирать для себя мужчин. Хотя… наверное, это было бы интересно…

– Я подумаю, – наконец, сказала девушка. – Для начала стоит хотя бы познакомиться. Вы останетесь на чай?

– Я – нет, – быстро сказал Кирьян. – А Раиль да.

Юноша не мог понять, что с ним происходит. Женщина, сидящая на маленькой тахте, была просто невероятной. Гладкие черные волосы затянуты в узел на затылке, раскосые глаза на бледном лице будто сияли, и вся она была какой-то яркой и хрупкой, действительно, напоминая бабочку. «Очнись, это всего лишь женщина, – сказал он себе. – Такая же, как миллионы других.» Но очнуться не получалось. Он глаз оторвать от нее не мог, отчего-то потея и почти задыхаясь. Она была похожа на степнячку и в то же время совершенно не похожа: как безобидный беззубый полосатик похож на тигровую гадюку.

Она была другая: и руки не такие, и черный с алым шелковый халат, какие никто не носит ни в Галлии, ни в Степи, и длинная белая шея без всяких украшений, и говорит не так – а мягко, нежно… совсем как мама с отцом, когда думает, что никто не видит. Голос у нее низкий и с хрипотцой, и в то же время вкрадчивый. Как он это понял по нескольким словам, он не знал, но ошибаться не мог. Раиль даже закрыл глаза, надеясь избавиться от наваждения, но это не помогло.

– Ну что, мальчик, давай знакомиться, – как-то насмешливо и звонко сказало чудное виденье, и степняк просто рассыпался в прах.

Мальчик! Он для нее мальчик!

– Меня зовут Раиль, – изо всех сил старался говорить спокойно юноша, хотя голос готов был сорваться. – На самом деле лорд Браенг – большой шутник. Вы, видимо, мое наказание за глупость.

Женщина удивленно подняла тонкие брови и поощрительно улыбнулась. Степняк всем своим нутром чувствовал, что шансов добиться ее тела нет, но подружиться с ней стоит попытаться. Хотя бы для того, чтобы разгадать этот феномен.

– Я Оюми, – кивнула красавица. – Для друзей просто Юми. Чаю хочешь?

– Не откажусь.

Тонкие белые руки порхали над фарфоровыми чашками, будто птицы. Раиль как завороженный смотрел на их плавные движения, забывая обо всем. Мелодичный голос вывел его из ступора. Он медленно перевел глаза на лицо женщины.

– Тебе чай с медом? С сахаром? С молоком?

– А… Нет… ничего не нужно. Благодарю.

Какой чай? Он и не понимал, что пьет, не чувствовал вкуса, только жар от чашки, который странным образом перетекал в жар внутри. Он словно разделился на двое. Одна часть плавилась от ее внимательного взгляда, а другая лихорадочно соображала, что сделать, чтобы вернуться в этот дом хотя бы еще раз.

– Так ты лекарь? – спросила Оюми, с удовольствием понимая, что мальчик, кажется, сражен наповал – он что, никогда женщину не видел? Или такую, как она, не встречал? – Ты учишься?

– Я не лекарь, – очень спокойно пояснил степняк, который уже нашел решение. – Я целитель. Это разное. Лекарь лечит лекарствами. А я могу и магией, и лекарствами. Скажите, вы ведь катаянка?

Он даже поддался вперед, так ему нужен был этот ответ.

– Да, я катаянка, – кивнула Оюми. – Тебя это смущает?

– Нисколько, – ответил Раиль на своем ломанном катайском, не зная, что говорит совсем не то слово. То, что он сказал, означало меру веса. – Мне нужна помощь.

Больше он сказать ничего не сумел, но было и не нужно: по удивленному и радостному лицу девушки он понял, что поймал ее. Оюми рассмеялась и даже хлопнула в ладоши, разразившись тирадой на катайском, похожей на птичьи трели. Он угадал от силы пару слов.

– Довольно! – поднял он руки. – Я ничего не понимаю. Мне очень нужен учитель катайского, ведь вся медицина основана на исследованиях ваших ученых. Но найти носителя языка ни в Галлии, ни в Славии невозможно!

Женщина-бабочка смотрела на него уже по-другому, он буквально кожей ощущал это. С интересом, с какой-то нежностью.

– О таком меня еще ни разу не просили, – улыбалась она. – Но ведь Кирьян привел тебя совсем для другого!

– А мы ему не скажем, – заговорщицки усмехнулся Раиль.

Девушка нетерпеливо затарабанила тонкими белыми пальчиками по темному дереву стола, снова вводя его в подобие транса, и кивнула.

– Какие у тебя дни свободные? – живо спросила она. – Ты ведь учишься, наверное, мало времени остается?

– Учусь и работаю в больнице. Смогу приходить два… нет, три раза в неделю. Только я платить за уроки сам буду.

– Не надо денег! – воскликнула Оюми. – Ты же целитель! Посмотришь одного человека? Или не одного…