Ричард обрадовался, стал хлопать брата по плечам и что-то быстро рассказывать, бурно жестикулируя.

Дедушка, вышедший из возка, прищурился и повернулся ко мне.

- Ты знаешь, милочка… я давно искал человека, который мог бы руководить этим сборищем тупых баранов, которое называется Палатой Лордов. Не желаешь ли занять моё место? Или ты думаешь, я не понял, отчего Кейт примчалась сюда, как ошпаренная? И кто намекнул мне о том, где я могу найти своего внука? Я даже не говорю, отчего Якоб успел так быстро приехать на Север.

- Ну, последнее было самым простым. В ту же ночь, когда мы приехали в Нейтон, я отправила письмо домой с сообщением о готовящейся свадьбе. И попросила мужа поспешить – улыбалась уголками губ я.

- А что, если бы Ричард решил подождать и не жениться столь скоропалительно?

- Тогда грош мне цена, как стратегу! – шепнула я – И я больше недостойна быть невестой клана!

Эпилог

Марк тащил тяжёлую бадью с водой для того, чтобы напоить скотину во дворе, и тихо ругался сквозь упрямо сжатые зубы. Руки у Марка были покрыты ожогами и волдырями, которые он получил вчера от кипящего масла на кухне. Кто же знал, что раскалённое масло может быть столь опасным? Уж точно не единственный сын и наследник лорда Харнера. И снова хозяин фермы ругал своего нерадивого работника.

- Ну, какой из тебя работник, скажи на милость? – удивлялся фермер и приписывал новый штраф к тем, что уже были на счету Марка.

Парень остановился на минуту для того, чтобы дать небольшой отдых горевшим ладоням, и огляделся по сторонам: с того момента, как он пришёл в себя на соломенном тюфячке в сарае у этого доброго человека, прошло уже много седьмиц, и холода и снег сменили грязь и ветер. Фермер сказал ему, что нашёл Марка неподалёку от большого тракта, раненого и без гроша в кармане, после чего и привёз на своей телеге в это райское местечко в лесу, где он занимался выращиванием свиней.

Собственно, фермер был не против того, чтобы парень отправлялся на все четыре стороны после того, как отработает своё лечение и питание. При этом никакие доводы в счёт не принимались. Да и делать-то ничего необычного не требуется… и разве это работа – ухаживать за дюжиной-другой свиней? Жаль только, что рабочий день у Марка начинался ещё до того, как рассвет окрасит бледно-розовым цветом верхушки высоких сосен, а заканчивался далеко за полночь. И постоянно придирчивый хозяин находил массу нарушений, из-за которых Марк никак не мог поменять статус батрака на свободного гражданина.

Передохнув несколько мгновений, Марк снова взялся за свою ношу, торопясь закончить работу до заката, потому что хозяин экономил на свечах, а в темноте работать было бы затруднительно. Наконец, работа была выполнена, и Марк вытянулся на своём топчанчике в сарае. Подстилка была ему явно коротка, так что ему приходилось выбирать, что сегодня будет свисать с него – ноги или голова. А сейчас он сидел, прижавшись к доскам сарая и вытянув гудящие ноги. Мысли в его голове были медленные и какие-то тягучие, он уставал так, что обычно засыпал даже в таком сидячем положении. Но сегодня сон не шёл к молодому человеку.

Он думал о доме, о том, что после неудавшейся свадьбы сестры был озлоблен на весь мир. Перестал разговаривать даже с отцом… и с друзьями, которых сам же и обманывал…

А ещё он обманывал сам себя – никакое осуждение или злые шепотки за спиной, даже отлучение от храма Великого не стоят того мерзкого поступка, на который он пошёл, когда отец предложил ему провернуть операцию с замужеством Эйлис.

- Хорошо хоть, что перед тем, как попасть сюда, успел устроить судьбу этой дурочки, Полины! – горько усмехнулся Марк и подошёл к высокому забору, которым была огорожена ферма свиновода – Пожалуй, я буду вынужден просить его о досрочном расторжении нашего контракта.

Парень на дрожащих руках подтянулся и перемахнул через забор. Он торопливо брёл, сам не зная куда. Он просто очень хотел с рассветом оказаться как можно дальше от этого места. А ещё ему оставалось только молиться, чтобы фермер и его сыновья не смогли отыскать его в лесу, как в прошлый раз. Тогда он бы простыми ожогами на руках точно бы не отделался. Он упрямо брёл куда-то в темноте, пока не упал без сил.

Высокие деревья заслоняли ночное небо. Только где-то наверху висел узкий серп молодого месяца, да тускло блестела пара звёзд на предрассветном небосклоне.

- Простите меня, ребята! – бормотал Марк – Простите, если сможете.

Ему казалось, что он очень ошибся в своей жизни и даже понимал, где именно…

***

«Полина»

Девушка, с которой Марк пришёл в этот дом несколько седьмиц тому назад, давно проснулась, но по-прежнему валялась на кровати, задумчиво рассматривая потолок. Она протянула руку и сделала большой глоток прямо из горлышка бутылки, которую оставил вчера один из её клиентов.

Отчего-то ей вдруг вспомнилась та, старая жизнь, которую он и позабыла-то давным-давно… женщина закрыла глаза, но всё равно увидела и свою мать с неизменными авоськами, и девочку, которую та волокла за собой.

- Сегодня мы навестим маму Наташу, Полинка! – наставительно говорила пожилая женщина и заглядывала в угрюмое лицо ребёнка – Я надеюсь, что ты обнимешь маму и скажешь, что ты очень по ней скучаешь, не так ли? Вот, посмотри, мы принесём ей вкусности, сок и фрукты. Мама тебе обрадуется и непременно выздоровеет.

Но ребёнок не хотел идти в наркологию, Полина бурчала что-то себе под нос и только ниже опускала голову. Наверное, она больше не верила в то, что в голове мамы Наташи что-то перемкнёт, она обрадуется своей дочери и перестанет пить.

А потом всё изменилось к лучшему – та женщина умерла, ребёнка поместили в детский дом, так что уже никто не мешал «маме Наташе» искать свой, особый смысл жизни.

Лишь только иногда она вспоминала, что у неё погибла старшая дочь, что младшая сейчас попала в детский дом. И ей там наверняка несладко. Она плакала пьяными слезами и клялась, что непременно изменится… потом её новый сожитель наставлял ей синяков, и «мама Наташа» снова топила горе и обиды на весь мир знакомым способом.

Вот и в ту ночь было также…

- А какое сегодня число? – закурив сигарету, вдруг спросил новый сожитель, почёсывая волосатую голую грудь.

«Мама Наташа» посмотрела на своего мужчину с удивлением и некоей долей гордости за то, что тот решил озаботиться нынешней датой.

- Пятнадцатое… вроде… - подумав, сказала женщина – О, как! А выходит, что сегодня у доченьки моей, у Олеськи, година. Надо бы съездить на то место, дочка, как-никак!

Мужику было всё равно, где бухать, так что уже совсем скоро они вывалились из старенького ПАЗика где-то на полустанке и пошагали в лес.

- Вот тут и разбилась на мотоцикле моя кровиночка, моя Олесенька! – выпив пару пузырей, даму потянуло на лирику, она вздыхала и вытирала пьяные слёзы рукавом вытянутого свитера – ветка лежала на дороге, вот парень её и не справился со своим мотоциклом. Мать с Полькой приехали тогда опознавать. А я уж только на похоронах девочку свою и видала. Эх, Шиза, тебе бы ещё жить да жить!

- Какая… Шиза? – икнул мужик и с недовольством посмотрел на свою собутыльницу - Её же вроде иначе звали?

- Олеся Николаевна Сергиенко её звали – огрызнулась агрессивно настроенная женщина и стала подниматься, решив, что её дочь только что оскорбили.

Мужик столь же привычно поднял в земли то, что там было, в данном случае камень, и зарядил своей подруге в висок. Та упала и больше не двигалась. Последняя бутылка закончилась на удивление быстро, мужик поднялся на нетвёрдых ногах и позвал свою подругу:

- Харе валяться! Скоро ночь будет, давай домой. – он слегка пнул женщину, чтобы до той быстрее дошло, но та не пошевелилась.

Мужик огорчённо вздохнул и поволок тело к старой угольной выработке, что ли… скинул труп в глубокую яму и стал забрасывать комьями земли. После чего снял засаленную кепку, отдал дань мёртвой. И на ватных ногах побрёл куда-то по дороге. А после, вернувшись в квартиру «мамы Наташи», завалился спать. Ничего особенного в его жизни не произошло. На работу его сожительница не ходила, с дочерью-детдомовкой который год не общалась. Да и соседей, и тех достала. Горевать по ней было некому.