— Штормит — подходящее определение. Как в песне, лучше и не скажешь, и не попишешь. В море ветер, в море буря. В море воют ураганы. В синем море тонут лодки и большие корабли. — запела я и закружила вокруг незнакомца в танце.

— Угомонись, ты всех растревожишь, и они сбегутся на твои шаманские танцы.

— Точно! Шаманка. Нет. Ведунья. Мне нужна тётя Маша. Это же она со своими травами помогла мне вспомнить Платона. Как хорошо, что я тебя здесь встретила. Глянь-ка, прояснил мне малюсенький кусочек чего-то, до чего я никак не докумекаю.

Незнакомец изменился в лице и перевёл взгляд с меня на угол кухни вверху. Я посмотрела туда же и обнаружила там камеру.

— Вот те на, ёшки-матрёшки. Да у нас тут прям реалити-шоу. Ты кем будешь, красавчик? — бросила я ему с вызовом и подтолкнула его к стулу. Он не удержался и упал на стул, увлекая меня за собой. Я заёрзала на нём, оказавшись в подвесе в неудобной позе, соскальзывая с него шелковистой пижамой, но, перекинув через его бедро ногу, устроилась сверху, как надо. Села, как влитая. — Хотят шоу? Будет им!

— Я Тихон, — представился он, засмеявшись. — А ты горячая штучка и отчаянная, Марта.

— О да, — вскинула я голову и застонала на камеру, — смотри, Липатов, что ты потерял. — Не тяжело? — тихо спросила у Тихона, вспомнив, какая я увесистая.

Но вместо ответа незнакомец привлёк меня к себе и впился в мои губы дурманящим поцелуем, и я услышала, как скрипнули половицы.

На кухне загорелся свет, и я снова прищурилась, поморгав глазами, чтобы привыкнуть к яркому освещению, и по инерции сильнее прижалась к горячей груди Тихона, что рельефно выпирала из-под его чёрной рубашки. А он также, видимо, инстинктивно приобнял меня крепче сзади, я бы сказала, по-хозяйски приобнял за спину. Но меня не смутила напористость незнакомца, а развеселила, поскольку я добилась нужного эффекта. На пороге стоял Леонид и скалился, его желваки ходили ходуном.

— Браво, браво, — с издёвкой заржал он и захлопал в ладоши, — ах, какая женщина, мне б такую. Не рановато ли тебе резвиться, дорогая, да мужиков седлать? — подтрунил надо мной, скрестив руки на груди. — Годы то уже не те. Да и мы только-только твои боевые ранения подлатали. Ты б поберегла себя.

— Завидуй молча, дорогой, что я лихая наездница с другими, а не с тобой, — огрызнулась я и, соблазнительно выгнувшись, игриво заскакала на Тихоне, поймав на себе его…вожделенный взгляд.

— И чего ты потащился к ней, я не въехала? Тихон и без тебя справляется, как видишь. — заворчала Изольда, выглянув из-за Лёни, побрякивая розовыми пушистыми наручниками на запястье.

— Вижу, и мне это не нравится. — взъерепенился бывший. — Вы здесь все ополоумели? Вы что творите?!

— Прости, мы оторвали вас от ролевых игр? Ты поэтому сердишься? — залопотала я и надула губки, захлопав кукольно глазками.

— Марта?! — взревел Леонид.

— Что? Я 42 года Марта. И мы с Тихошей не творим, а вытворяем, — хихикнула я, чмокнув Тихона в нос. — Лёнечка, а ты тоже заметил, — перешла на шёпот, — что кругом одни сумасшедшие?

— Нет, она издевается над нами, — рассердилась Изи, — ты чего из спальни вытащилась? Осмелела что ли? Так мы это быстренько исправим. Я вмиг покажу тебе твоё место.

— Харе стращать Марточку. Что вам не так? — защитил меня Тихон. — Мне всё по кайфу. — подмигнул он мне заговорщически и расплылся в довольной улыбке, как кот, наевшийся сметаны до отвала, чем-то напомнив кота тёти Маши из сна, тоже Тихона. От его внимания я зарделась и разомлела, вполуха слушая, что там нам вещают. Я таяла от близости с ним, к своему стыду, и испытывала угрызения совести перед Платоном.

— С тобой будет отдельный разговор, — рыкнул на Тихона Леонид, — Марта, ты чего нарываешься? Что за кордебалет?!

— Кордебалет, милый Леопольд, — съязвила я, — к твоему сведению, это ансамбль из танцующих в балете, опере или мюзикле. А у нас с вами сплошной цирк. И цирк хилый, бесталанный, чтоб вы знали. Плохо роли отыгрываете, клоуны и клоунессы.

— Ах, по кайфу тебе?! Котяра блудливый! Как чувствовала, что надо вас навестить. — мерзко завизжал смутно знакомый женский голос. — Ну я тебе, Марточка, устрою танцы-шманцы! Я вам покажу цирковое шоу! — И меня оттащили за хвост с Тихона.

Пока некто женского пола меня мутузило своими худенькими, но крепкими ручками, и мотало за волосы во все стороны, я мельком узрела на деревянной полке над кухонной плитой необычные склянки с травами и ягодами, цветные пузырьки разных размеров, залитые чем-то, и пару кружек с хохломой.

— Алёна, ты откуда здесь?! — загорланил Лёня встревоженно. — Боже ты мой, отпусти Марту немедленно, — грозно гаркнул он, и хватка незнакомой мне Алёны ослабла, — рано пока с ней расправляться.

— И не говори, — перевела я дыхание в попытке восстановить равновесие и сфокусировать взгляд на одной точке кухни, точнее на некой Алёне, — ушатала ты меня, — зависла я, потому что передо мной стояла разъярённая Она, — Алёнушка. А я то вам, сдаётся мне, живёхонькая нужна сейчас.

Изольда поджала губы и разочарованно фыркнула, покосившись на незваную гостью.

— В нашем полку прибыло. Не дом, а дурдом.

— Нигде не засветилась? — озадачился Леонид и вперился взглядом в Алёну.

— Не должна была, а там фиг знает. — беспечно ответила она и открыла холодильник. — О, апельсиновый сок!

— Я бы не рисковала с соком, — просипела я, и Тихон подал мне стакан воды, одними губами успокоив меня, что воду можно пить. И я почему-то ему безоговорочно поверила, не заподозрив в злом умысле, умом понимая, что он с ними в одном доме, где держат похищенную и израненную меня, что он также подчиняется Леониду, как и Изольда с Алёной. Но я поверила Тихону на свою голову и понадеялась почему-то на него. Разумеется, мои надежды были рисковыми, и могли стоить мне жизни, моей жизни. Но что-то засквозило между нами. И мне будто сердце подсказало, что Тихон герой положительный, а не отрицательный, как остальные.

— Ты бы ротик свой, курочка, подприкрыла и меня не злила. А то сделаю из тебя куру-гриль и собакам отдам на съедение. Я и без тебя не в духе. — пригрозила мне Алёна и налила себе ту же воду из графина, что пила я, в стакан, жадно прильнув губами к влаге.

— И чего это наша девица-красавица не в духе? Дай угадаю, маман заругала тебя за оплошности и снова не дала побыть главной в нашем бравом деле? — съехидничала Изи.

— Лёнь, и как ты с ними совладаешь? — усмехнулась Она, покрутив пальцем у виска. — Послал же матери Бог идиоток. Одна морока с ними. Где твоя бестолковая подруженция? — спросила Алёна у Изольды.

— Я толковая, базар фильтруй, — провозгласила моя псевдодочь, явившись перед нами с элегантно собранными волосами наверх в вечернем оливковом платье с длинными рукавами и глубоким декольте.

— Ты куда намылилась?! — обалдел Леонид.

— Мне надо развеяться. К тому же у нас тут рокировка нарисовалась, не сотрёшь. — хмыкнула Алиса.

— Трупом Платона занялась бы вместо того, чтобы шляться по ночам с мужиками и сиськами трясти. Или не барское это дело, толковый патологоанатом? — разозлилась Алёна.

— Почему же, — задумалась та на мгновение и шутливо изрекла, — был бы труп, и дело за малым. Но кто-то же провалил элементарное задание. И сиськи у меня свои, в отличие от твоих, не стыдно и потрясти. — показала Алиса Алёне язык и резко отскочила с места, зацепившись шпилькой сапога за подол платья, повалившись на пол и толкнув меня. А я не успела сообразить и среагировать, как Алёна накинулась на меня, приняв за Алису, схватила за горло руками, привалила к холодной стене, выложенной из золотисто-коричневой с зелёными разводами плитки, и стукнула головой о стену раз, второй.

В ушах надрывно зазвенело. А голову пронзила пульсирующая боль. Я ощутила привкус крови во рту и обмякла, погрузившись в темноту и упав в чьи-то руки, опускаясь на дно. Но что-то вспыхнуло надо мной, сквозь закрытые веки, я почувствовала, как откуда-то сверху пробивается свет. Приоткрыв глаза, я увидела над собой солнце, что разливается по глади воды, и, оттолкнувшись от дна, вынырнула, что было сил.