Сестры украдкой наблюдают за нами из окон, но мне все равно. Меня подташнивает и в то же время от пережитого стресса страшно хочется есть. Я кладу голову Харви на плечо и жалуюсь, что плохо себя чувствую.

— Ты ведь не готов стать отцом, да? — спрашиваю я.

Харви пожимает плечами и гладит меня рукой по голове.

— Разве к такому подготовишься?

Я тоже пожимаю плечами и грустно вздыхаю. Мы все еще не решили, что делать. Брак — это одно, а дети — совсем другое.

— Отец мне все рассказал, — говорит Харви. — Да я и сам мог бы догадаться. Больше я ему при тебе пить не позволю.

Я прыскаю со смеху.

— Будем пропускать семейные праздники?

— Ни в коем случае! — возмущается Харви. — Буду внимательно следить за его поведением.

— А что Кэндис? — спрашиваю я.

— Требует компенсацию в полмиллиона долларов, — фыркает Харви. — Будет суд.

— Так развлекаются богатые, да? — смеюсь я. — Ни разу не была на суде.

— Вот и посмотришь, — говорит Харви и после небольшой паузы добавляет:

— Раз уж мы скоро станем родителями, а нам еще надо закончить образование, жизнь в шалаше придется отложить.

— Думаешь, не справимся? — приподнимаю я брови.

— Думаю, я люблю тебя и ничего не хочу проверять.

Я поворачиваю к нему голову, кладу подбородок на его плечо и улыбаюсь.

— Я тут подумала, — говорю, — наверное, я все-таки выйду за тебя замуж.

«И стану матерью твоего ребенка», — мысленно добавляю я.

Суды проходят быстро. Рина идет на попятную, как только адвокат Харви Пит намекает на ответный иск. Намеренно подложить бракованные контрацептивы и спровоцировать беременность — куда более серьезное преступление, чем пара пощечин и царапина на носу. К тому же, всплеск гормонов может смягчить мне наказание. И сколько она в итоге получит в качестве компенсации? Меньше, чем заплатит мне. Потому мы обе идем на мирное урегулирование.

С Кэндис все оказывается сложнее. Она до последнего требует денег с Дрейка старшего и до крови из носа верещит, что ей положено подаренное кольцо стоимостью в шестьдесят тысяч долларов. Но в итоге ничего не получает. Судья быстро приходит к выводу, что Кэндис с самого начала интересовали только деньги, и никакой моральной травмы мнимая измена ей не нанесла. В качестве вишенки на торте я выступаю свидетелем и заверяю судью, что ничего между нами не было. Папа Эйден просто упал на меня, когда я пыталась уложить его спать. А делала я это потому, что Кэндис отказалась ухаживать за своим женихом. В итоге, разорившаяся мисс Эпплкрон остается ни с чем.

Свадьбу мы с Харви решаем отложить. На скорую руку выходить замуж я не хочу. Натягивать платье на растущий живот тоже. Мне не так уж и нужно свидетельство о браке, достаточно точно знать, что Харви Дрейк меня любит. А он любит и подтверждает это каждый прожитый вместе день.

Ко дню Святого Валентина мы собираемся всей семьей у нас дома во Флориде. Малюсенький домишко еле вмещает гостей, но никто не жалуется. Даже Дани и Джованни с детьми без разговоров укладываются на полу в гостиной, воображая, что спят на дикой природе в палатке. Отца семейства мы устраиваем рядом на раскладушке. Мама остается в своей комнате, мы с Харви в моей.

— Тесновато, — жалуется он. — Комната еще меньше, чем у меня в братстве.

— О, да, я ее помню, — улыбаюсь я и протягиваю руки к моему мега сексуальному жениху. — А ты помнишь, что ты тогда со мной сделал?

Харви переводит на меня взгляд и медленно скользит по моему полуобнаженному, готовому ко сну телу и на миг задерживает на животе. Он еще плоский. Срок всего восемь недель, но тошнит меня уже реже. Наверняка из-за того, что из моей жизни ушел стресс.

— А тебе можно повторить? — спрашивает он. — Доктор что сказал?

— Сказал, нужно. Чем больше секса, тем здоровее потомство, — заявляю я. Мы и до этого сексом занимались, но как-то осторожно, без огонька. Харви явно боится навредить. Но пара шлепков по заднице точно не навредит ребенку. Задница у меня огромная и отлично амортизирует удары.

Я переворачиваюсь на живот и встаю на четвереньки, призывно помахиваю пятой точкой. Харви тут же вскакивает, слегка шлепает меня ладошкой, и я тут же опускаюсь на локти и издаю томный ох. Не специально. Ой возлюбленный так действует на меня, что сдержаться невозможно. Низ живота тянет, и тело тут же бросает в жар.

— Возьми меня, — выдыхаю я, еще больше прогибаясь в спине. — Мой господин…

— Давно ты так меня не называла, — говорит Харви, пристраивается сзади и медленно стягивает с меня трусики. Наклоняется, нежно целует левую ягодицу и шлепает по правой. От контраста по спине пробегает волна дрожи. Я снова охаю и кладу голову на подушку. Сердце стучит все быстрее. От гормонов ощущения усиливаются втрое. И, мне кажется, я кончу еще до того, как Харви меня возьмет.

Но он не намерен заставлять меня ждать. Еще секунда и я чувствую внутри себя его огромный горячий член. Он толкается внутрь, развеивая все мысли и усиливая чувства. Удовольствие охватывает меня с головой, и перед глазами вспыхивают фейрверки. И вдруг внизу разражается яростным звоном дверной звонок.

Харви не обращает внимания, переворачивает меня на спину и входит снова, вжимает руки в постель и впивается губами в мои губы страстным поцелуем. Я обхватываю ногами его бедра и подаюсь вперед, желая почувствовать его еще глубже. Он стонет от удовольствия, смотрит мне в глаза, молча передает мне всю свою любовь, и я снова отдаюсь на волю ослепительному оргазму.

— О, Боже! — вскрикивает внизу мама.

Уставшие от ночи любви мы с Харви на миг замираем и с беспокойством смотрим друг на друга.

— Оставайся здесь, — велит он мне и выбирается из кровати. Натягивает штаны.

В бьющем из окна лунном свете его блестящее от пота накаченное тело выглядит до безумия сексуальным. Мне приходится одернуть себя, чтобы вернуть внимание происходящему внизу. Но вот Харви скрывается за дверью, и на меня нападает нервная дрожь. Неужели, кто-то ворвался в дом? Да нет, не может быть.

Я натягиваю трусы, набрасываю на плечи халат и выхожу в коридор вслед за Харви. Выглядываю из-за его широкого плеча и вижу на пороге незнакомого мне мужчину лет пятидесяти с густой солидной бородой и такими же густыми черными бровями с легкой проседью. В руках у него букет алых роз. Мужчина протягивает из моей маме, а она стоит, прижав ко рту руку и что-то бормочет совсем невнятно.

— Мне тут птичка нашептала, я скоро стану дедушкой, — говорит он. — Я и не думал, что у меня когда-нибудь будут дети.

Мама всхлипывает и ничего не может ответить.

— Ты совсем не изменилась, — говорит он ей. — Я скучал по тебе. Не думал, что мы встретимся снова.

И вдруг до меня доходит: этот мужчина Бернард Дюваль — мой родной отец.

Спустя пять лет

— Это почти как серфинг, — говорю я маме, помогая ей удержаться на сноуборде. — Горка совсем пологая. Даже Рори с ней справляется.

— Рори стоит на лыжах едва ли не с Рождения, — говорит мама. — Ему проще.

Рори Харви Дрейк — мой старший сын. Такой же красавчик и умничка, как и его отец. Он стоит рядом с Харви и защелкивает крепление на детских лыжах. Все сам. Папа не помогает. Рори всего четыре года, а он уже терпеть не может, когда кто-то что-то делает за него. Внешность папина, а характер мой.

— Надо было раньше с нами ездить, — по-доброму упрекаю маму. — Уже каталась бы на горе Страха.

— Сама там катайся, — парирует мама. — Ты знаешь, из меня и серфингистка так себе вышла.

— Научишься, — обещаю я и поворачиваюсь к Майки. — Пойдешь кататься, малыш?

Кудрявый двухлетка с моими светлыми кудряшками, упакованный в теплый комбинезон, как в кокон, отбегает от дедули Бернарда и трехлетней тети Лили и шлепает ко мне через низкие сугробики, тянет руки. С ним все получилось наоборот. Моя внешность и папин нежный характер. Я поднимаю его на руки, прижимаю к себе и целую в щеку. Затем ставлю между своих ног на доску для сноуборда и медленно скатываюсь вниз. Малыш верещит от восторга. Спустя минуту нас догоняют Рори и Харви.