— Я не хочу.

— Ты не можешь все время лежать в кровати. Я знаю, тебе плохо. Беременность — это нелегко. Но нельзя всю ее проспать. Жизнь на детях не заканчивается.

Я сажусь и спрашиваю прямо то, что беспокоит меня больше всего.

— Сколько у тебя было свиданий с тех пор, как появилась я? Почему ты так ни за кого не вышла замуж? Ты хотела получить образование и построить карьеру?

Мама задумывается, смотрит на потолок, что-то старательно обдумывая.

— Я ни разу не видела тебя с мужчиной, — заканчиваю я. — Ты вообще никогда и никого не приводила домой. Что происходит с твоей личной жизнью?

— Ммм… — тянет мама. — Ты помнишь Кэти Марс?

— Конечно помню, — прищуриваюсь я. — Мы с ней до выпускного за одной партой просидели и до сих пор иногда созваниваемся. А при чем тут она?

— Вспомни, как часто я отправляла тебя с ночевкой к ней домой?

— Пару раз в неделю.

— А когда ты подросла, сколько раз ты ночевала дома одна? — спрашивает мама.

— Часто, но это из-за второй работы, — говорю я.

— Это я тебе так говорила. На самом деле у меня были свидания. Просто, я решила, что маленькой девочке не обязательно знать, с кем спит ее мама. С твоего появления и до сегодняшнего дня у меня были серьезные отношения с четырьмя мужчинами, длящиеся по несколько лет. И несколько временных утех. Было и предложение руки и сердца, но… — она тяжело вздыхает и пожимает плечами. — Я не смогла забыть твоего отца.

— Ты сказала, что не помнишь его, — мрачнею я.

— Да, сказала. Прости меня за это. Я не хотела, чтобы ты искала его.

— Как его зовут? — спрашиваю я. — Бернард Дюваль?

— Ты догадалась, — удивляется она. — Да, мое парижское приключение.

— Он знает обо мне?

— Нет, конечно. Дети курортных романов — это всегда дети родителей одиночек. Такова жизнь, — мама пожимает плечами и печально улыбается. — Но это не твоя вина, что я так и не вышла замуж. Это мой выбор. Я так решила. Я решила родить тебя, решила не показывать тебе своих мужчин и решила остаться свободной женщиной до конца своих дней. Сама. Не поступать в колледж я тоже решила сама. Я и не стремилась особо к этому. У твоей матери нет твоих амбиций. Прости за это.

Мне становится легче. Я глубоко вздыхаю и еще секунду все обдумываю. Затем выбираюсь из постели и принимаюсь одеваться в простой удобный наряд для простой прогулки. Залезаю в сумочку, чтобы убрать смартфон, в ту самую, с которой ездила в Швейцарию, и обнаруживаю в ней два презерватива, доставшихся мне в подарок от Рины. Мы их так и не допользовали. Харви купил в аптеке новую упаковку, и эти не пригодились.

Я достаю из сумки блестящий блистер и вижу в самом центре маленький прокол от тонкой иглы.

— Мама… — едва не задыхаюсь я и показываю ей презерватив. А потом из меня вырывается:

— Вот сука!

— Кто? — теряется мама.

— Рина! — рявкаю я. — Я ее убью!

Я велю маме остаться дома и пулей вылетаю из квартиры. Сама не замечаю, как оказываюсь в метро, затем пересаживаюсь на автобус и приезжаю в самый центр студенческого городка. От ярости совсем теряюсь во времени и даже не знаю, закончились занятия или нет, и застану я Рину в доме сестринства или нет. Это все неважно. Если не будет ее, я буду бить всех, кто попадется мне под руку.

Пулей проношусь мимо дома Альфа Эта Альфа и даже головы не поворачиваю. Но вдруг слышу за спиной:

— Лея! — голос Харви.

Нет, мне сейчас совсем не до него. Не останавливаюсь и не поворачиваюсь. Продолжаю идти к своей первоначальной цели сметая все на своем пути.

Спустя пару минут Харви меня догоняет. Хватает за руку, но даже рта раскрыть не успевает.

— Отстань! — рявкаю на него и вырываю руку. Иду дальше. — Мне некогда.

— Где-то дом горит? — спрашивает Харви. Пытается шутить, но мне вообще не смешно.

— Сейчас загорится, — обещаю я и, топая, как слон, захожу в идеальный дворик Омега Сигма Тау. С ноги открываю дверь. Пара новых кандидаток переводят на нас удивленные взгляды. Я их не знаю, и мне плевать, что я их до смерти напугала.

— Кто-то из них тебя обидел? — спрашивает Харви и снова хватает меня за руку. — Скажи, я разберусь.

Взгляды кандидаток устремляются на секс символ всея университета — Харви Дрейка. Они едва ли не хором вздыхают, и от этого я злюсь еще больше.

— Я сама могу за себя постоять! — отрезаю я, поворачиваюсь к лестнице, ведущей на второй этаж и ору во всю глотку:

— Рина!

На шум сбегаются сразу все сестры. Устроившиеся в гостиной кандидатки напротив юркают на кухню и глядят оттуда. Другие девчонки спускаются сверху. Ни Хлои, ни Милли здесь нет. На миг мне становится интересно, чем же они так насолили Кэндис, что она вышвырнула их и открыла на свободное место набор. Но потом за спинами всех бывалых Омег я замечаю Рину и Кэндис.

— Чего тебе надо? — шипит вторая, но я не обращаю на нее внимания. Локтями расталкиваю сестер и хватаю за волосы Рину.

— Ах ты сука! — верещу я, как ненормальная. Достаю из кармана проколотые кондомы и тычу ими ей в лицо. — Думаешь, он женился бы на тебе, если бы ты залетела, дрянь!

Рина принимается реветь, обращает на Харви полный мольбы взгляд и скулит, слово забитая собака:

— Харви, помоги! Она сумасшедшая.

Харви не двигается с места. Скрещивает на груди руки и неодобрительно качает головой. А потом говорит мне:

— Помощь нужна? Или мне на улице подождать, пока ты ее бьешь?

— Найми мне адвоката, — говорю я, и он тут же достает из кармана смартфон и набирает нужный номер.

Рина принимается выть еще громче. Сестры испуганно прижимают к груди наманикюренные пальцы и думают, что важнее: жизнь сестры или ногти. Это Омега. Конечно, ногти!

Я шлепаю зареванную Рину по щекам, и краем глаза замечаю Кэндис. Она смотрит на меня, на Рину, на прижатые к ее носу испорченные презервативы, а потом на Харви Дрейка, наблюдающего за расправой и прижимающего к уху смартфон, на миг зависает и вдруг принимается истерически ржать.

— Привет, Пит, — говорит Харви. — Тут у моей невесты небольшая проблема с подругой. Ты можешь подъехать? Нет, пока не убила. Студгородок. Дом Омега Сигма Тау. Жду.

Он произносит это слово, и я тут же забываю про ревущую перепуганную Рину. Кэндис тоже перестает ржать и сдавленно икает. Прижимает руку к губам, и я замечаю, что на ее пальце больше нет кольца. Рина отползает в сторону, размазывая косметику по щекам. Забивается в угол.

— Я подам на тебя в суд, — хнычет она.

— Да, — рассеянно отвечаю я. — Я на тебя тоже подам.

Я делаю шаг в сторону Харви. Он убирает смартфон в карман и делает шаг навстречу мне. Мы стоит друг на против друга и смотрим друг другу в глаза. Я тону в нем, растворяюсь и никак не могу понять, действительно ли я услышала то, что он сказал.

— Ты сумасшедшая женщина, — говорит он. — И я в тебя влюбился.

— А ты хороший парень, — отвечаю я. — И я тоже влюбилась в тебя.

Харви опускается передо мной на одно колено, и я тут же хватаюсь за сердце, чтобы не позволить ему выскочить из груди. На глаза наворачиваются слезы, усиленные гормональным всплеском, и я чувствую себя глупо, но сдержаться не могу.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — говорит Харви и протягивает руку. Кольца нет. Не успел купить. Видно, решение он принял только что, наблюдая за моим сумасшествием. А, может, потому что понял, что ребенок — случайность, а не намеренная манипуляция. — Ты выйдешь за меня?

Вся Омега хором издает разочарованный вздох. Рина воет раненной собакой, Кэндис снова принимается нервно хихикать, а я кладу руку на его широкую ладонь и чувствую, как он мягко сжимает ее. И в этом простом действии в тысячу раз больше любви, чем в романтике происходящего.

— Я подумаю, — отвечаю я, и Харви прыскает со смеху.

— Какая ты… — выдыхает он, качает головой и соглашается. — Я подожду.

Мы выходим на крыльцо, садимся на ступеньки и ждем, когда приедут наши адвокаты, чтобы урегулировать скандал. Серьезных повреждений у Рины нет. Пара шлепков и царапина на носу от блистера с презервативом, а еще в хлам испорченный макияж. Обычно за такое не сажают, но без моральной компенсации не обойтись. Впрочем, ущерб, нанесенный мне куда серьезнее. Придется судиться.