Следующая на очереди Хлои, ей достается за тощую задницу. Дело в том, что при узеньких бедрах второго размера, у нее почти не выделяется талия, а вот грудь огромная и плечи широкие. Ей нужна юбка-колокольчик, чтобы хоть как-то уравновесить пропорции. Но она тоже не стесняется и облепила себя эластичной розовой тканью. С зачесанными назад волосами она выглядит просто мега сексуально. Должно быть, именно это и бесит Кэндис.

— Переодень юбку, ты выглядишь, как мужик, — фырчит на нее Кэнди и останавливается возле меня. Сморщивает нос, будто ей фекалиями в лицо ткнули и изрекает вердикт:

— Фу, убери с лица эту дрянь.

Да-да, это она про мою непослушную волнистую челку.

Кэнди опускает взгляд на мои ногти и поджимает губы.

— Френч с синим платьем. Ну, нормально. Хотя могла бы и постараться.

Прием проходит в здании Омега Сигма Тау. Кэндис заранее распечатала билеты, разнесла их по самым приличным братствам и теперь поставила меня с дыроколом в руках на вход. Мы сегодня не веселимся. Наше дело — всех обслужить. Как только гости по списку соберутся, я отправлюсь в бар разносить напитки. Алкоголь по правилам университета запрещен, так что мне придется наливать избранным из-под полы. Я заведую контрабандой.

— Попадешься — вылетишь! — рявкнула на меня Кэндис и руками вытолкала на улицу. И вот я стою с дыроколом в руках и маюсь от скуки. Богатые студенты не приезжают вовремя. Они забегают на пару минут в разгар вечеринки. И если им нравится, остаются.

На мне синее платье на тонких бретельках, светло-розовые босоножки на высоченной шпильке и цветочек в волосах. Я прикидываюсь высокой милашкой, хотя на деле еле-еле дотянула до пяти футов и двух дюймов ростом. Да-да, и при этом у меня задница шестого размера. Кэнди считает это природным провалом, а мне нравится моя фигура. Мне нравится, как платье висит на моей маленькой груди аккуратными полукруглыми складочками, нравится, как оно свободно струится по талии и прилипает к моей большой круглое жопе. Парни обожают ее щипать и шлепать. Даже незнакомые прямо на улице. Это бесит, но дает четко понять, что большая попа вполне себе хороша такая, какая есть. Кэнди этого не понять, она закомплексованная. И Дрейк это чувствует. Поэтому, обнимая ее, он пялится на других большепопых девиц, блуждающих вокруг.

Гости начинают собираться только спустя полчаса после начала вечеринки. Я шлепаю их билеты дыроколом и говорю, что с ним они могут прийти, уйти и снова прийти сколько их душе будет угодно. Акция действует до полуночи. Девочки внутри изо всех сил развлекают редких гостей. Главное, заставить их досидеть до прихода Дрейка. Без него вечер не начнется. Без него все затухнет еще до того, как мы, Золушки, превратимся в пьяных разнузданных выдр. И ушлым парням не удастся растащить нас по углам.

Мне скучно до умопомрачения. Я слежу через окно за тем, как Кэндис пытается всех подбить на игру в шарады, чтобы хоть как-то раззадорить гостей. А я гадаю, полезет ли кто-то из наших сестер на стол танцевать стриптиз. Срываю с клумбы цветочек и принимаюсь отрывать по лепестку, поочередно приговаривая:

— Будет стриптиз, не будет стриптиз, будет стрип…

За спиной кто-то прокашливается. Я оборачиваюсь и так и замираю с открытым ртом, а потом он сам собой растягивается в идиотской улыбке.

— Добрый вечер, мой госпо… ой, — выдыхаю я. — Ваш билет, пожалуйста.

Бог хмыкает, оглядывает меня с головы до пят и говорит:

— А платье-то в бедрах маловато.

— Это не платье маленькое, — говорю я. — Это жопа большая.

И вдруг его лицо озаряет такое выражение, какого в жизни у него никто не видел. Харви Эйден Дрейк смеется глазами, озорные огни пляшут и разжигают у меня внутри пожар. Я краснею, но извиняться не собираюсь. Это моя жопа, я с ней родилась и гордо пронесу через всю жизнь.

— Настоящая? — спрашивает он. — Можно потрогать?

«Да» — проносится в голове постыдная мысль. Ему все можно трогать, будто он сам этого не знает! Но правила приличия никто не отменял. Я говорю:

— Нельзя, — хочу добавить в голос строгости, но выходит не очень-то хорошо. Он чует мою слабость, будто волк.

— Это не вопрос, — говорит он и резко подается вперед. Хватает меня за прицеп и на миг прижимает к себе. Я чувствую, как его ладонь сжимается на моей ягодице, и между ног моментально увлажняется, а низ живота обдает жаром. Я краснею с головы до ног и тихо шепчу:

— О, боже мой…

Интересно, как он расценил мою молитву? Типа, «боже, как мне страшно» или «о, господи, давай еще!». Грешу и каюсь: это был второй вариант.

— Настоящая, — удовлетворенно выдает Харви Дрейк, отпускает меня, забирает продырявленный билет и скрывается в доме Омега Сигма Тау.

Варвар! Я провожаю его взглядом и, потирая коленом о колено, с трудом справляюсь с болезненным возбуждением. Боже, какой самец. Хочу еще его крепких рук. И все девушки дома Омега Сигма Тау прямо сейчас хотят того же. И как он это делает?

Все гости в сборе, веселье в полном разгаре, и Кэндис даже не пришлось забираться на стол и показывать сиськи. Вечеринка официально удалась. А все потому, что наш Бог с нами.

Он сидит в кресле, потягивает коктейль и откровенно скучает, рассматривая суетящихся вокруг него дам. Я кидаю на него разочарованный взгляд и иду на кухню. Надо бы сменить белье. Между ног мокро, сердце скачет в груди, а проклятое воображение рисует мне его обнаженным. Это плохо. Наверное, я нимфоманка, раз рассматриваю его исключительно, как сексуальный объект. Но это, по крайней мере, честно. Ведь он смотрел на меня так же. А раз ушел, значит, ничего так и не разглядел.

На кухне Милли вручает мне поднос с двумя чайными кружками и говорит:

— Космо для Кэнди, виски для Бога. Я бы сама отнесла, но у меня от него все тело дрожит.

И она закатывает глаза и машет на себя рукой.

— Он горяч, — пищит Рина из угла и тут же прижимает руки к лицу, стыдясь своей откровенности.

— Хочешь сама отнести? — спрашиваю я. Но Рина от одного предложения едва не падает в обморок.

Я пожимаю плечами и выхожу обратно в зал. Дрейк тут же обращает на меня взгляд и манит пальцем. Хочет пить, наверное. Сладкий коктейль ему надоел, и он решил попробовать что-нибудь покрепче. Стараясь не предавать этому значения, я расправляю плечи и делаю максимально равнодушное лицо, но внутри с каждым шагом становится все горячее. Вот засранец! Одним видом умудряется выбивать из колеи всех дам вокруг. А мы и рады. Пускаем на него слюни и друг друга подстегиваем.

— Ваш Джек, сир, — говорю я, чуть кланяясь.

Он берет с подноса стакан и подносит к губам. Не отпивает, просто смачивает губы. Это значит, что он хочет остаться трезвым. Кому-то ночью перепадет. От этой мысли внутри поднимается буря. Я хватаю с подноса космополитен и пихаю в руки Кэндис. Выдаю вежливую улыбку. Она ошарашенно моргает, а Бог говорит:

— Мне больше нравилось, когда ты звала меня господином.

Глаза Кэнди еще больше расширяются. Она раскрывает рот и переводит взгляд с меня на него. А я приседаю, как маленькая девочка после выступления на табуретке под Рождество, и говорю:

— Да, мой господин. Еще что-нибудь желаете?

Он приманивает меня пальцем. Я нагибаюсь к нему ближе и слышу громкое недовольное сопение Кэндис. Я кидаю на нее взгляд и замираю.

— Давай еще, — командует Дрейк.

Секунду я думаю, кто из них в моей жизни главнее. От Кэнди зависит, останусь ли я в Омега Сигма Тау, а от Харви Дрейка вообще ничего не зависит. Но логика — это не для женщин, и я нагибаюсь к самому его лицу. Надо бы ухо подставить, ведь он наверняка хочет что-то сказать мне по секрету, но я не могу от него отвернуться, нависаю над его лицом и таращусь в его светящиеся голубые глаза, приоткрыв рот, как птенец перед кормлением.

— Я хочу твои трусики, — говорит он, не удосужившись понизить голос до шепота.

— Хорошо, — киваю я. — Я сейчас спущусь в комнату и что-нибудь для тебя подберу.