Харви подкатывает ко мне тележку со специальными красками и берется за дело. Он водит по моему телу влажной кистью. Лиц сосредоточенно. Каждое прикосновение отзывается во мне легкой дрожью. Я закрываю глаза и представляю, как мы занимаемся любовью на тихом океанском берегу. Сердце стучит все сильнее.

Расписав верхнюю часть тела, Харви переходит ниже, медленно стягивает с меня трусы и расписывает лобок, а после ноги. Затем велит перевернуться на живот и берется за мои ягодицы и спину. Чем дольше он ласкает меня кистью, тем сильнее желание, тем безумнее фантазии.

Он пишет на мне картину в полном молчании, и я тоже не нарушаю тишину. Наслаждаюсь длительным неспешным процессом, будто массажем или медитацией.

И вдруг Харви грубо хватает меня за талию, размазывая собственный шедевр. Он входит в меня резко и неожиданно одним толчком. После столь долгой прелюдии я моментально теряю голову. Тело содрогается от умопомрачительных оргазменных вспышек. Я царапаю пальцами холст, кидаю на него взгляд и вижу отпечаток собственного тела. Удивительная магия красок расплывается подомной, создавая чарующие образы. Словно все мои чувства и страсть вылились на холст. Чудеса современного искусства.

Харви переворачивает меня на спину, впивается губами в мои губы и снова входит. С каждым толчком все глубже и глубже. Он заполняет меня изнутри, вытесняя все негативные чувства — страх, неуверенность, стыд и одиночество. Я отдаюсь ему до конца и позволяю сделать с собой все, что он хочет.

А после он отвозит меня в отель и оставляет одну. Я жалею, что не позволила ему остаться со мной вчера. Собственными руками я взяла и отодвинула его от себя. Надеюсь, мне это не аукнется.

Следующая неделя проходит в том же ритме. Утром в университет меня отвозит водитель, днем забирает Харви. Мы вместе занимаемся, затем занимаемся, а потом он отправляет меня в отель.

Я быстро привыкаю к такому расписанию. Меня почти все устраивает. Он дарит мне острые ощущения и в то же время не мешает заниматься образованием. Однако остаться со мной на ночь больше не пытается. А я не прошу. Как-то не удобно теперь.

Сестры следят за мной, но не вмешиваются. Видно, чего-то ждут. Знать бы чего?

В выходные Харви забирает меня с собой на прогулку по морю на его личной яхте. В глубине души я надеялась, что там будет кто-то из его семьи, но нет. Борт под завязку набивается братьями Альфы Эта Альфы и их пассиями. Алкоголь льется рекой. Мы веселимся, шумим, ныряем в океан с борта и пьем немыслимое количество дорогих коктейлей.

Я все чаще замечаю, что смотрю на ценники и запоминаю все цифры до одной. Разницы в семейных доходах между нами продолжает напрягать. А тот факт, что я совсем без личных денег, пугает. Как только он наиграется со мной, что я буду делать? Как вообще я жила до встречи с ним? Как мне вернуться к старой жизни после расставания?

Красивая жизнь, как наркотик. Ну куда больший наркотик — наша близость. Физическая. Морально он по-прежнему далеко, а я уже и не стараюсь пробиться сквозь стену, наслаждаясь моментом.

Грустные мысли вливают в меня слишком много алкоголя. Я вдруг вспоминаю старые сериалы про богатых, где в каждом доме есть грустная алкоголичка с огромным счетом в банке, и сама себя пугаюсь. Нет, я так не могу. Не хочу, но…

Вот я на столе, отплясываю под суперпопулярную музыку. Все вокруг смотрят на меня, снимают на камеру. Харви рядом, говорит о чем-то с другом. А комната кружится и кружится. Или это меня ведет?

Я спотыкаюсь о собственные ноги и падаю. Харви, мой принц, моментально оказывается рядом, подхватывает меня и стаскивает со стола.

— Кажется, мне не хорошо, — говорю я, и оказываюсь на его руках. Он уже несет меня по темной палубе. В небе луна, россыпь звезд светит до умопомрачения ярко. Шумят волны.

Харви усаживает меня на скамью, стаскивает с себя куртку и набрасывает мне на плечи.

— Перебрала? — спрашивает.

Я киваю.

— Часто ты так делаешь?

Я отрицательно качаю головой, а потом говорю:

— Это все из-за богатой жизни, да? В сериалах богатые женщины постоянно пьют. Почему?

Харви прыскает со смеху, а потом вдруг становится на удивление серьезным.

— Потому что никто друг другу не доверяет. И сколько бы вокруг ни было людей, все равно чувствуешь себя одиноким. Очень тяжело смотреть на человека, с которым связал жизнь, и думать, почему на самом деле он с тобой. — Он поворачивается ко мне, заглядывает в глаза и спрашивает:

— Почему ты со мной?

Я удивленно вскидываю брови.

— Я не с тобой, — говорю я. — Это ты со мной. Почему?

Он улыбается, его глаза сужаются, в уголках появляются милые морщинки.

— Ты красивая, — отвечает он. — Сексуальная и веселая. Ты бесстрашная и открыта новому. А еще ты похожа на мою маму. Так, вроде, выбирают себе подружку, разве нет?

— Звучит не очень сексуально, — говорю я.

— Моя мама была клевой отвязной и очень творческой натурой, — говорит Харви, и я чувствую, как медленно, но верно рушится между нами стена. — Это комплимент.

— А ты не похож на мою маму, — говорю я.

— Я и не должен походить на твою маму. Девочки выбирают, глядя на отца.

— Я не знаю своего отца, — пожимаю я плечами и облокачиваюсь на спинку скамьи, прикрученной к полу палубы. За нами из глубин яхты играет музыка и доносятся крики возбужденной молодежи. Классная вечеринка, на такой я раньше не была.

— Ну, — тянет Харви, решивший во что бы то ни стало получить ответ, — тогда, может, у тебя есть предположение, почему я?

— Сначала я поддалась общей моде, — честно признаюсь я. — А теперь мне нравится то, какой стала я.

Харви хмурит брови.

— С тобой я другая, — поясняю я. — Свободнее что ли.

— Богаче, — понимающе кивает он. — Деньги дают свободу, это да.

— Может и так, — пожимаю я плечами. — С одной стороны я чувствую себя не в своей тарелке. Но с другой, мир открывается передо мной с другой стороны. Быть богатым здорово.

Лукавить и врать не хочется, и Харви это ценит. Говорит:

— Спасибо.

И это не за то, что я с ним, а за эту самую честность.

— Но, может, что-то еще? — спрашивает он. — Мы начинали необычно.

— Секс, — говорю я. — Эмоциональные качели, которых сейчас уже нет. Повышение общественного статуса и… — я прищуриваюсь, глядя в небо, ищу, что же еще так меня в нем волнует. — Этот разговор. Ты еще не был таким со мной.

Он опять улыбается. Кажется, за улыбкой он прячет все и вместе с тем все мне показывает.

— Давай проведем эксперимент, — предлагаю я. — Откажемся от финансовой поддержки твоего отца, устроимся на работу жарить бургеры или будем рисовать карикатуры в парке за пожертвования. Снимем тесную квартиренку на отшибе и посмотрит друг на друга без фильтра. Тогда я смогу сказать, что именно мне в тебе нравится.

Харви прыскает со смеху и даже в чувствах бьет ладонью по скамье.

— Это просто смешно. Ты привыкла так жить, но я не уверен, что смогу быть собой в клоповнике на отшибе.

— А кем же ты будешь? — спрашиваю я.

— Это безумие, — уходит он от ответа. — Совершенно невозможно.

— Я же не говорю о том, чтобы отказаться от средств навсегда. Так, на неделю или месяц. Сколько продержимся. Вдруг без денег твоей семьи мы расстанемся уже на следующий день после переезда. И ты вернешься к себе, забыв меня, как страшный сон. И будет точно ясно, что мне нравятся в тебе именно деньги и… — я опускаю многозначительный взгляд на его промежность, — …все.

Он набирает полную грудь воздуха и резко выдыхает.

— Черт с ним, — соглашается он.

Я удивленно вздергиваю брови и тянусь к нему, чтобы обнять. Это показатель. Он готов ради меня на клоповник. Внутри все прыгает от радости, и мне кажется, что это любовь. Но, скорее всего, это коктейли.

— Только сначала Рождество, — остужает он мой пыл. — Я еду в Швейцарию кататься на лыжах вместе с семьей. Это традиция. Не могу отказаться.