— Какой он? — спрашиваю я.

— Мистер Дрейк? — уточняет он.

Я откусываю кусок гигантского бургера, смотрю, как мой спутник неприязненно морщится и отвечаю:

— Угу.

— Он — джентльмен, — опять повторяет мистер Пингвин.

— Это я понява, — хмурюсь я, перемалывая ртом бургер. Проглатываю еду и запиваю газировкой. — Я не про это. Какой он вообще?

— Не говорите с набитым ртом, пожалуйста, — просит мистер Пингвин. — Мистер Дрейк очень воспитанный молодой человек.

Я невольно прыскаю со смеху, вспоминая все те фокусы, что он со мной выкидывал. Ну да, ну да. Очень воспитанно с его стороны подбивать девушку на ласки на лестнице, просить трусы и заставлять публично выступать во время университетского матча.

Я откладываю бургер в сторону, смотрю на мистера Пингвина исподлобья и спрашиваю в третий раз:

— Какой он на самом деле? Я имею права знать, на что иду.

Мистер Пингвин удивленно приподнимает брови. Выдерживает паузу, с минуту жует морщинистые губы и отвечает с отеческой теплотой во взгляде:

— Он добрый. Очень отзывчивый. Но немного… недоверчивый.

— Кто-то разбил ему сердце? — спрашиваю я.

— Да все изо дня в день разбивают ему сердце. И вы разобьете, мадемуазель Дюваль, — отвечает он.

Сердце екает в груди, я опускаю взгляд и тяжело вздыхаю. Нет, все будет наоборот. Он меня растопчет и выбросит, а чертов Пингвин вообще ничего не знает про своего работодателя.

— Мадемуазель, — фыркаю я. — Вы француз что ли?

— Нет, я думал, вы француженка, — говорит он.

— Нет, — говорю я. — Я — американка. Эта фамилия досталась мне от человека, которого я никогда не видела. Но моя мама — американка.

— Простите мне мое невежество, мисс Дюваль. Я больше не допущу такой ошибки.

— Да ладно, — отмахиваюсь я и перевожу взгляд в окно. Там люди, ходят по улице туда-сюда. Небо хмурится, собирается дождь. И мое тело заранее дрожит, хоть и не замерзло.

Добрый, да? Такого мужа я себе и хотела. Можно не богатого, главное отзывчивого и заботливого. И с небольшой извращенной остринкой, чтобы соответствовал моему темпераменту. Но мистер Харви Дрейк богат. Очень. И потому он никогда не станет мне мужем.

Я возвращаюсь в отель и вижу там такой же идеальный порядок, какой оставила, уходя. Даже еще идеальнее. Ни пакетов, ни коробок невооруженным взглядом не видно. Пододеяльника в первой ванной уже нет. Налитая на пол вода аккуратно вытерта. Постельное белье сменено, кровать заправлена новым бархатным покрывалом темно-синего цвета. Красота.

Да, мое сердце дрогнуло. С одной стороны я чувствую себя продавшейся с потрохами, но с другой… обо мне так еще не заботились. Обычно, уборка — это моя обязанность. На миг я представляю, что Харви сам пришел ко мне, пока я шопилась в компании его подручного, и прибрался, чтобы меня удивить и порадовать. И вот сейчас он материализуется в кровати обнаженный со словами: «Наконец-то ты вернулась, любимая! Прыгай ко мне в горячие объятья» — но умом я понимаю, что он просто заплатил.

Просто заплатить равно откупиться.

Я о тебе забочусь, но не сам. Я плачу деньги, чтобы о тебе заботился кто-то другой. Это не одно и то же, что быть со мной. Моим быть. Может, я капризна и хочу слишком много? Потому мне и нравятся небогатые парни. Им приходится самостоятельно включаться в отношения. А Харви просто купил и все. Сегодня он купил мне, завтра купит Кэндис или Рине, или кому-нибудь еще.

Я заглядываю в гардеробную комнату. Вещи там. Платья, блузки, юбки, брюки, плащи и пальто — аккуратно развешаны на вешалках и рассортированы по категориям. Туфли, босоножки, мокасины и полусапожки нескольких видов и цветов выставлены из коробок и покоятся на прозрачной пластиковой витрине. Идеальная пластмассовая жизнь.

Я закрываю гардероб и захожу в комнату, отведенную под кабинет. Там на столе стоит мой новенький макбук. Рядом еще в коробке лежит айфон. Стою секунду, смотрю на все это безобразие и захлопываю дверь. Чувства, что мне немедленно надо познакомиться с обновками, не возникает. Это не как подарок от мамы или бойфренда на праздник. И не моя собственная покупка. Это оплата.

Фу, какая гадость.

Ярость поднимается в груди, я до боли закусываю губу и считаю, считаю, считаю…

Опомниться не успеваю, как уже держу у уха трубку. Гудки идут и идут. Мистер Дрейк слишком занят, чтобы ответить? И вдруг:

— Да, детка, что такое?

Детка…

Сердце подскакивает в груди. Я сглатываю нервный комок и через силу заставляю голос не дрожать.

— Привет, у меня тут есть макбук последней модели и айфон. Очень дорогие вещицы.

— Тебе понравились?

— Нет, — отрезаю я. — Меняю их на одно свидание с тобой.

В трубке на несколько минут повисает тишина. Я слышу, как тяжело он дышит, напряженно обдумывая ответ.

— Ты хотела что-то другое? Я распоряжусь, и Роберт немедленно привезет другую…

— Я хочу тебя, — говорю я.

Снова тишина. Он, кажется, нервничает. Я жду от него ругани или приказа, хоть чего-нибудь, чтобы он дал мне понять, как действовать дальше. Но он молчит, и молчит, и молчит.

— Это слишком для меня, — наконец говорю я. — Я ценю твою готовность, потратиться на меня. Но говоря о заботе, я не это имела в виду.

— А что же ты имела в виду? — спрашивает он. Голос звучит растерянно. Будто никто и никогда не нагружал его подобными проблемами.

— Я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Не мистер Пингвин, не личный водитель, не визажист, не парикмахер и не работницы чертового СПА, а ты. Ты можешь мне это дать?

Он снова проваливается в тишину. Несколько мучительных секунд я слышу его взволнованное дыхание. Через трубку, пространство и время я ощущаю дрожь его тела. И меня безумно тянет к нему. Если бы я только знала, где он сейчас находится, я бы приехала немедленно. Отдала бы ему все эти роскошные вещи и поцеловала бы в губы так крепко, как только он позволил бы мне. А потом пошла бы домой хоть голой, раз уже все, что на мне есть, принадлежит ему. Но я не знаю, где он сейчас. И не знаю, с кем он.

— Нет, — вдруг отвечает Харви и кладет трубку.

Внутри все взрывается. Я опускаюсь на край кровати, кладу рядом свой дешевый смартфон и смотрю в стену, силясь угадать в ней образы собственных чувств.

«Нет», — эхом отдается в ушах. Он не может отдать мне себя. Он этого не хочет.

Я набираю в грудь побольше воздуха, на миг задерживаю дыхание и медленно считаю вслух до десяти.

Не стоит делать импульсивных поступков. Надо просто подождать немного. Он обязательно перезвонит и даст мне знать, как я должна действовать дальше. Если на этом все, значит все. Он потратился прилично, но я почти ничего еще не надевала и не открывала. Все чеки у Роберта, он в любой момент сможет вернуть покупки в магазин. А за тот наряд, что на мне сейчас, я смогу вернуть деньги. И все. Разбежимся. Не вышло и ладно. Он не единственный мужчина на земле.

Это верное взвешенное и взрослое решение. Это правильно. Я с самого начала знала, что ни к чему хорошему такая интрижка не приведет. Так что, все в порядке.

Но в голове стучит:

«Борись! Борись! Борись! Ты не из тех, кто просто так сдается. Хочешь его? Иди и возьми!»

И я встаю с кровати и снова иду в гардеробную, чтобы подобрать самый сексуальный наряд из тех, что сумел выбрать мистер Пингвин, он, должно быть, и есть Роберт.

Кричаще-красных платьев здесь нет. Нет и развратных окрасов хищных животных. Все солидно и стильно. А еще скромно, черт возьми!

Но зато есть маленькое черное и одно голове платье золотистого цвета. Я влезаю сначала в одно, затем во второе. Золотистое — просто бомба. Оно стекает по мне, словно вода. Только новенький кружевной бюстгалтер торчит из-под него ужасно и уродливо. Я стягиваю бретельки платья вниз, обнажая верхнюю половину тела, снимаю бюстгалтер и снова надеваю платье на голую грудь. Вот теперь это сексуально. Даже немного слишком. Харви понравится.