Наконец, мне удалось позволить ответу слететь с моего языка.

— Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

Я увидел, как Эмиль кивнул в знак согласия, когда я наклонился вперед, чтобы упереться локтями в колени.

— Это то, чего я тоже не до конца понимаю, — тихо сказала она, нервно теребя пальцы на коленях. — Даже когда я была ребенком, это случалось без предупреждения. Я просто знаю, что должна передать послание.

Ее брови в задумчивости сошлись на переносице.

— Какого рода послания? — Эмиль задал вопрос, который вертелся у меня на кончике языка.

Она тихо вздохнула, не сводя с нас глаз.

— Загадочные или те, которые очень откровенны. Например, когда ты уходил раньше, и я сказала тебе погасить пламя… — я коротко кивнул. — Мне было велено передать это тебе в тот же момент.

Выдыхая, я в замешательстве покачал головой, жалея, что вчера вечером выпил целый океан бурбона. Потому что это не сила, это нечто, выходящее за пределы миров и Богов. Это путь, которым судьба проходила среди нас. Эмиль молча сидел в задумчивости, бездумно водя пальцем по рисункам, выгравированным на бархатном материале, которым обтянута подушка.

— Зачем рассказывать нам сейчас? — я спросил, потому что это происходило с тех пор, как я себя помнил.

Она помяла в руках лишний материал своего платья и посмотрела своими темно-синими глазами в мои.

— Я боялась, что звезды или судьба разгневаются, если я выдам эту тайну.

Внезапно ее глаза наполнились слезящимся блеском, и она отвернула голову, чтобы отвести взгляд.

— В ту ночь, когда умер твой отец, я… — тихий вскрик сорвался с ее губ, но она подавила его рукой. — Я умоляла звезды обменять меня на него, и это… — по ее щекам скатился поток слез. — Это наполняет меня таким чувством вины, что я могла бы умолять их забрать меня от вас двоих.

Она прерывисто вздохнула, когда моя грудь беззвучно раскололась надвое, пока мы ждали, когда она продолжит.

— Тогда я умоляла их никогда не позволять никому из вас испытывать эту боль. Получить прощение за то, что я когда-либо думала, что разлука с вами была возможным вариантом и что я сделаю все, что потребуется, даже откажусь от возможности разговаривать с ними.

Схватив носовой платок, она прижала его к щекам. Ее грудь вздрогнула. Видеть ее в таком состоянии — все равно что заново переживать смерть моего отца, и это разрывало мое сердце в клочья.

Когда ее глаза медленно вернулись к моим, она глубоко вдохнула, задержала дыхание, а затем медленно выдохнула.

— Звезды никогда не наказывали меня своим молчанием и продолжают общаться со мной. Мне ничего не показали, но я думаю, что это их способ позволить мне помочь, но я больше не могу хранить этот секрет.

Вставая, я сделал два шага вперед и плюхнулся рядом с ней, притягивая ее в объятия.

— Не чувствуй себя виноватой за то, что пыталась сделать. Ты не одна такая. В ночь, когда он умер, я тоже умолял его вернуться. Чтобы звезды забрали меня, если бы это мгновенно вернуло улыбку на твое лицо.

Она попыталась вырваться из моих объятий, но я обнял ее крепче, нуждаясь в том, чтобы она услышала это.

— Он был лучшим мужчиной, чем я когда-либо буду. Я помню, как был зол на судьбу за то, что она проигнорировала меня тогда. За то, что она отвечала только молчанием, когда я кричал, чтобы они услышали. Но все, что сейчас имеет значение — это то, что мы есть друг у друга.

Справа от меня раздался глухой удар, и я обнаружил Эмиля на коленях перед нашей матерью.

— Мама, — его голос сорвался. — Пожалуйста, не плачь.

Когда она отстранилась, на этот раз я позволил ей, и она приложила ладони к нашим щекам.

— Что заставляет тебя рассказывать это нам сейчас? — спросил Эмиль после нескольких секунд молчания.

Она шмыгнула носом, и от этого звука по моей груди пробежала трещина.

— Ты помнишь, как принцесса Эмма приезжала сюда на бал?

Мои мышцы напряглись, когда я резко отстранился, мои глаза метались между ее глазами.

— Ты знаешь, что помню.

Один сдержанный кивок — это все, что она предложила в знак признания того, что я ни за что не смог бы забыть ту, что ворвалась подобно усиливающемуся шторму и поймала меня на своем пути.

— В то утро, когда она ушла, я дала ей книгу, которую она взяла в библиотеке, и в ней… — она замолкла, покусывая губу.

— Было послание? — спросил Эмиль.

Мое сердце подпрыгнуло, набирая ритм.

— Когда свет и тьма столкнутся, твоя судьба разделится надвое, — тихо сказала она, ее глаза пронзили мои. — Теперь мы знаем, что это было послание для ее будущего и того, с чем ей предстояло столкнуться.

Еще один приступ боли пронзил мое сердце.

— Причина, по которой я поднимаю этот вопрос, заключается в том, что мне дали еще одно послание.

С каждым ударом мое сердце грохотало в груди, и я почувствовал, как кровь отлила от моего лица. Все здесь прекрасно понимали, что Эмма значила для меня, и насколько тонок мост, на котором я стоял, когда пытался пробиться к ней. Мост находился на расстоянии одного рывка веревки от того, чтобы превратить меня в ту часть меня, которая станет скорее животной, чем здравомыслящей.

— Для нее, — прошептал Эмиль, и она кивнула.

Я вскочил на ноги, провел рукой по волосам и начал выжигать дорожку взад-вперед на полу.

— В чем дело, мама? — голос Эмиля звучал приглушенно из-за грохота, наполняющего мои уши.

Она поднялась с дивана и встала передо мной, останавливая мое движение. Ее маленькая ручка нежно коснулась моего подбородка, и нежная улыбка украсила ее лицо. Мои глаза метались к ее всезнающим глазам, когда она мягко убрала выбившуюся прядь волос с моего лба.

Она слегка покачала головой, ее рука опустилась, пока пальцы не впились в материал моей рубашки.

— Судьба требует принести в жертву того, кто поддерживает равновесие двух миров.

Ее загадочные слова приливной волной отдались в моей груди, заполняя легкие до тех пор, пока в них не осталось места для воздуха. Я смотрел на нее не мигая, пока ее слова прокручивались в моей голове, и мое зрение начало расплываться по краям.

— Ты хочешь сказать, что судьба требует жизнь Эммы? — я задохнулся, мои глаза горели с каждой секундой, которая проходила, когда она не отвечала.

Молчание затянулось, но ее глаза просто умоляли меня. Ее рука опустилась, когда я зашел за свой стул, схватился за его спинку обеими ладонями и наклонил голову вперед.

Я крепко зажмурился, стискивая зубы при мысли о смерти Эммы.

— Ты не можешь мне сказать, — выдавил я.

— Прости, — тихо сказала она. — Это все, что мне сказали и для кого это. Я больше ничего не знаю о его значении.

Из моих легких вырвался долгий выдох.

— Я знаю. Мать Богов, я знаю. Это не твоя вина.

Я подошел к ней и притянул к себе для утешения. Рядом с моим ухом раздался всхлип. Я отстранился, чтобы увидеть блеск, покрывающий ее глаза, делающий их похожими на полуночный океан, сверкающий под падающими с неба бриллиантами.

— Это. Не. Твоя. Вина, — я мягко произносил каждое слово. — Мы разберемся с этим, хорошо?

Еще один молчаливый кивок, а затем она потянулась обратно к дивану за салфеткой, чтобы вытереть слезы.

— Дрейвен, — голос Эмиля прорвался сквозь нарастающую в моей груди боль. — Ты знаешь, как растет моя сила?

— С каждым годом она становится сильнее.

Я улыбнулся ему.

— Ну, теперь то, что я вижу по ночам, складывается быстрее, как только я просыпаюсь. И все, что произошло прошлой ночью, просто…

— Просто встаёт на место? — он кивнул, но его глаза были какими угодно, только не счастливыми. — В чем дело?

Мгновение спустя все внутри меня замерло, потому что у меня такое чувство, что я знал, что он собирается сказать. Затем он взмахом руки предложил мне сесть обратно.

В тот момент, когда я опустился на стул, он сказал:

— Я видел Эмму в видении, которое приснилось мне прошлой ночью.

И вот так из моих легких выбился воздух. Хватка усилилась, и стул заскрипел под моими ладонями. В этот момент я хватал ртом воздух, когда комната снова превратилась в темное пятно по краям. Волны эмоций застряли у меня в горле, но я заставил свой голос подчиняться, каким бы надломленным он ни звучал.