— Кто. Блять. Тронул. Тебя? — я рычал каждое слово, сокращая расстояние между нами, возвышаясь над ней и глядя сверху вниз в ее потемневшие глаза.

Она молчала, пристально глядя на меня, ее губы сжались в тонкую линию от напряжения, а дыхание стало резким и учащенным. Итак, я попробовал другой подход, чтобы облегчить биение ее сердца и успокоиться. Я поднял руку к ее лицу, делая паузу, прежде чем сократить расстояние, на случай, если она не хочет, чтобы к ней прикасались. За исключением того, что она не отстранилась от моей руки и не произнесла ни слова, только не сводила с меня своих каменных глаз. Я осторожно словил выбившуюся прядь волос и заправил ее за мочку ее уха, оставляя там, пока провел подушечкой большого пальца по углу ее подбородка.

— Кто причинил тебе боль, маленький демон? — тихо спросил я, видя, как что-то вспыхнуло в ее глазах, прежде чем я успел понять, что именно.

Она покачала головой и оттолкнула мою руку. Отказ причинил боль, но я замаскировал ее, прежде чем она заметила, что она укоренилась.

— Почему ты пришел ко мне? — спросила она, уклоняясь от ответа на мой вопрос. Что приближало меня к грани полной потери контроля.

Я приготовил для нее ответ в надежде, что это побудит ее дать мне больше.

— Потому что наша связь — даже если она не завершилась слиянием — достаточно сильна сама по себе, чтобы я мог чувствовать тебя. И это включает в себя твою боль, Эмма.

Ее глаза сузились, изучая меня, пока она осматривала каждый дюйм моего тела.

Я заметил, как слегка вздымается ее грудь, когда наклонился вперед и коснулся губами ее уха.

— Я не собираюсь спрашивать снова. Скажи мне, или я полечу обратно в этот чертов дворец и буду пытать всех в нем, пока не узнаю правду.

Моя рука потянулась к ее талии, едва касаясь крови, которая сочилась из ее раны.

Она фыркнула, позволяя своим напряженным плечам опуститься на дюйм, когда она откинула голову назад, чтобы свирепо посмотреть на меня.

— Новый гребаный король, у которого было уязвленное эго.

Ее сердитый взгляд не ослабевал. Он твердый и неподвижный, когда она удерживала мой взгляд. Тем не менее, она продолжала бросать мне вызов, и это заставило мой член твердеть еще больше.

— Но я справилась с этим. Скажем так, он будет спать с открытым одним глазом.

Я не знал, отшлепать ее или поцеловать. Прямо сейчас я хотел сделать и то, и другое. Мой взгляд опустился к ее ребрам, уставившись на кровь, прилипшую к ее платью. Рана зажила, и от одной этой правды у меня мурашки побежали по коже, когда я, наконец, сделал первый глубокий вдох с тех пор, как отправился за ней. Тем не менее, я молча обещал себе заставить Кэллоуэя истекать кровью за то, что он посмел прикоснуться к тому, что принадлежало мне.

Как только защитный туман рассеялся, я наконец заметил, во что она на самом деле одета. Черт. Я медленно обошел ее, пока ее глаза продолжали метать кинжалы в мою душу, следя за каждым моим движением. Так много кремовой кожи на виду, и мои глаза пожирали ее. Они исследовали каждый дюйм, отслеживая каждый шрам, свободно выставленный на всеобщее обозрение. Она носила свой щит силы, демонстрирующий каждую выигранную битву, и это самое завораживающее гребаное зрелище, которое я когда-либо видел. Она должна знать, что я охотно упал бы перед ней на колени.

Легкий смешок вырвался из моей груди, когда я представил лицо Кэллоуэй, когда она поменялась с ним ролями.

— Ты действительно порочная маленький демон.

Ее черное платье, идеально облегающее ее стройную фигуру, сочеталось с чернилами смерти, которые текли по ее венам. Однажды я сказал ей, что она принцесса ночи, но теперь она богиня ночи. Та, которая не пряталась в тени, а скорее околдовывала их и приводила к себе, чтобы они поступали так, как она пожелает.

— Тебе бы не мешало вспомнить об этом в следующий раз, когда ты решишь, что можешь украсть меня, — съязвила она в ответ.

Это только заставило меня засмеяться еще сильнее, когда я снова стал перед ней.

— Я снова украду тебя, но вопрос в том,… Что бы ты сделала если так? — дразняще спросил я, когда мои губы лукаво приподнялись с одной стороны.

Уголки ее глаз не поднимались, чтобы показать какие-либо признаки веселья, но вместо этого они потемнели еще больше, если это вообще возможно.

В течение половины вдоха кольца ее теней выскочили наружу, чтобы перетащить одно из мягких кресел в центр моей комнаты. Мои брови нахмурились, пока я наблюдал за ней, и только тогда я, наконец, уловил тончайший проблеск игривой ухмылки.

Я открыл рот, чтобы спросить, что, черт возьми, происходит в ее хорошенькой головке, но прежде чем я успел произнести хоть слово, она обрушила на меня свою силу. Недостаточно, чтобы причинить мне боль, но достаточно, чтобы вдавить меня обратно в кресло, вызвав у меня раздражение. Стул опрокинулся назад, но мне удалось наклониться вперед, чтобы вернуть его на передние ножки. Благодарен судьбе, что оно не сломалось от силы моего веса.

— Ты действительно думаешь, что сможешь снова украсть меня? — спросила она, неестественно неподвижно стоя в ножках моей кровати передо мной. Кивнув мне головой, она сказала: — Попробуй.

От этого гребаного вызова на моем лице расплылась широкая улыбка, потому что это слишком просто.

Но когда я собирался двинутся к ней, ничего не произошло. Я остановился. Улыбка сошла с моего лица, когда я посмотрел вниз, и именно тогда я наконец заметил завитки ее теней, обвивающие мои конечности. Я даже, блядь, не чувствовал их, но они здесь, удерживали меня на месте. Не давали мне добраться до нее.

Демонический смех вырвался из её горла.

— Что-то не так?

Каждый мускул, каждое сухожилие напряглось под давлением, которое я приложил высвобождаясь из ее хватки. Но это бесполезно. Даже мои тени не могли уничтожить ее силу, когда я попытался вырваться с их помощью.

Моя голова опустилась в знак поражения, а грудь грозила сотрясаться от неприкрытого веселья. Она, блядь, подчинила меня своей воле, и я ничего не мог с этим поделать.

— Хорошо, маленький демон. Я буду играть, — мои глаза медленно поднялись, чтобы встретиться с ее взглядом. — Твой ход.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Эмма

Дрейвен сидел там, связанный, без рубашки, и полностью в моей власти.

Может быть, я и плавала в глубинах этой тьмы, но я не тонула в ней. Казалось, Мазирен был прав; мне нужно было принять эту часть себя. Чем сильнее я пыталась бороться с этим и испытывала отвращение к этой силе, тем больше она стремилась захватить контроль. Эта сила питалась моим страхом, но как только Мазирен указал мне путь, и я приняла тени как свои, теперь им нечем питаться из-за отсутствия страха.

Дрейвен думал, что я потеряна для этого, и так и должно быть. Судьба проклинала его за то, что у него есть пара, от которой требовали вести его на смерть. Мне нужно подразнить его, чтобы он вел себя так, будто я выполняла свою часть работы ради моего отца, но при этом держать его на расстоянии, чтобы защитить его сердце, потому что мое уже разбито. Жила каждый день с облаком смерти, которое нависало надо мной, чтобы забрать всех, кто мне дорог. Никому не нужно было говорить мне, что жизнь несправедлива, она показала мне это, толкнув меня на тропинку, которая заканчивалась обрывом, оставив меня стоять на краю и знакомиться с возможностью смерти. Но это мой выступ, на котором я в ловушке, а не Дрейвен.

Он так хорошо смотрелся, сидя передо мной. Даже с моими тенями, приковывающими его к стулу, он все еще выглядел расслабленным. Его лодыжки привязаны к ножкам стула, но он держал колени широко разведенными, откидываясь назад. Мышцы его груди и пресса, расположенные внизу живота, пульсировали при каждом вдохе, который он делал. Обе его руки заведены за спину и связаны в запястьях, в результате чего мышцы рук непроизвольно напрягались из-за недостатка подвижности.

Его глаза оставались прикованными ко мне, и потемнели, когда они обвели горячим взглядом мое тело. От одного этого мои бедра сжались вместе, наряду с ощутимой смесью аромата сосны и клена, который был присущ только ему, обволакивал меня.