Я не могу оторвать глаз от ее лица, замечая, как зрачки, которые были расширены от страха, теперь сузились, как будто она закрывает свой разум от происходящего. Позволяет себе отключиться, потому что выражение ее глаз теперь кажется пустым. Как будто я наблюдаю за ее борьбой за жизнь, заставляющей орган в моей груди кровоточить прямо рядом с ней.

— Скажи мне, Дочь, кому ты подчиняешься? — Он снова хлещет ее, когда она не отвечает, заставляя сорваться с ее губ еще один пронзительный крик. — Твои крики — это не ответ, Эмма.

Кровь приливает к моей голове. Я хотел бы вернуть короля Орена к жизни только для того, чтобы я мог убить его снова, но медленно, пока он не истечет такой же кровью, как и она.

Я вздрагиваю, когда раздается еще один щелчок кнута, ее спина выгибается, когда он наносит удар, когда она вырывается из своих оков. Мой пристальный взгляд следует за капаньем ее крови, которая образует реку, ведущую к канализации возле ее босых ног, капли стекают с каждым моим прерывистым вдохом. На этот раз она не кричит. Следует только тишина. Удар хлыста громче разносится по комнате, заставляя короля Орена скривиться.

Внезапно комната вращается по спирали, пока я не вижу новое воспоминание. Та же отвратительная комната, которую я теперь знаю, окрашена слоями крови Эммы. Но на этот раз она привязана к столу — более старому, чем предыдущий, — и пристально смотрит в потолок, который начинает осыпаться над ней. Глубокие порезы остаются на ее коже, когда король Орен заносит над ней нож, изрыгая чушь о том, что ее видел один из его посетителей.

Я делаю шаг к ней, чертовски хорошо зная, что они меня не видят и что я ничего не могу сделать. Я хватаюсь за грудь, а в мое сердце будто кто-то вонзает гвозди, разрывая его на части. Сдавленное хныканье вырывается наружу при виде тех гребаных мучений, которые она была вынуждена терпеть в одиночку. Что она страдала столько лет, пока судьба не решила свести нас, когда было уже слишком поздно по-настоящему спасать ее от этого.

В ее остекленевших глазах, которые я вижу, есть что-то свирепое. Как будто она заперлась в темном уголке своего разума, чтобы спрятаться от боли, заблокировать грубые слова и кровь, которые угрожают ее жизни. Став нечувствительной к этому. Но есть также что-то другое во взгляде ее глаз по сравнению с прошлым видением. Потому что теперь в ней есть отблеск того маленького демона, которого я встретил в первый раз. Та ее часть, которая обещает насилие.

Меня снова уносит из комнаты, я крепче сжимаю зубы, готовясь к тому, что я могу увидеть дальше. Земля качается у меня под ногами, пока все не выравнивается. Я стою где-то, но не узнаю это место. Воздух морозный, небо окутано тьмой, и в воздухе плавают серые пятнышки.

Но затем ее голос заполняет жуткую тишину. — Никаких последних слов? — Тон почти демонический и зловещий.

Я медленно оборачиваюсь, пока не вижу Эмму, стоящую перед Фейри, который стоит на коленях, уже на расстоянии нескольких секунд от своего последнего вздоха. Уиро стоит и наблюдает за своей дочерью, скрестив руки на груди и порочно прикусив губу.

Морозная неподвижность воздуха и сопровождающее ее беспокойство по ощущениям похожи на то, что просачивалось из портала, открытого Финном… Итак, это, должно быть, Гехендра, царство, куда ее забрали на три мучительно долгих месяца. Место, где я не мог дотянуться до нее, почувствовать ее. Это темное и одинокое место, где не видно никакого света, кроме истекающей кровью луны. Моя пара была совсем одна, и это свело бы с ума любого.

Все происходит так быстро. Эмма отбрасывает свои тени прямо в грудь Фейри, пока я не вижу момент, когда она разбивает его сердце, по тому, как его челюсть открывается в беззвучном вздохе. Но я наблюдаю за ней. Изучаю ее лицо в поисках каких-либо эмоций, когда она обрывает его жизнь и сталкивает с обрыва. В ее глазах ничего не отражается. Ни намека на печаль, ни тени вины.

Тем не менее, то, как она медленно вдыхает, как будто она наслаждается убийством. Под кайфом от адреналина от обладания такой властью.

Сжав челюсть, я судорожно сглатываю. Зная, что эти действия будут медленно разъедать ее сейчас, точно так же, как мое прошлое разъедало меня. Часть меня задается вопросом, не поэтому ли она пошла спасать Испорченных той ночью. Чтобы загладить вину перед теми, кого слишком поздно спасти ее руками. Именно так же, как Испорченные были для меня способом попытаться утихомирить демонов, которые таились в моей душе.

Я боюсь, что эта тьма, в которой она была потеряна, забрала больше, чем она была готова отдать.

Не успев моргнуть, как меня затягивает в другое воспоминание, но я все еще в Гехендре. Теперь, когда я здесь побывал, ничто не заставит меня забыть запах этого места. Пахнет горелыми костями, но с примесью цветов. И когда мое зрение проясняется, я понимаю почему. Тысячи цветов украшают колонны, которые окружают что-то вроде бассейна.

Мои глаза лихорадочно бегают по сторонам, пока я не замечаю Эмму рядом с другим мужчиной-фейри, но этот…

У меня перехватывает дыхание в легких. Винсент. Мужчина, которого я спас с его парой в лесу. У него по-прежнему не хватает одной руки, и это заставляет меня благодарить бога за то, что он не пошел и не порезал себе другие части тела, и что инфекция не распространилась на него. Они остались в безопасности. Итак, почему он здесь?

Однако я не получаю ответа. Вместо этого я наблюдаю, как Эмма бросает его в серебренную воду, в то время как Винсент остается спокойным, глядя на нее. Когда он опускается под поверхность, белый свет разгорается вокруг его тела, медленно становясь ярче, пока не вспыхивает окончательно и не гаснет.

Мой взгляд прикован к тому месту, где Винсент был всего несколько мгновений назад. Сердце учащенно бьется, чтобы увидеть, всплывет ли он, но ничего не происходит, вода выравнивается и рябь исчезает. Остаются только Уиро и Эмма, оба так же застывшие на месте, как и я. За исключением того, что Уиро, кажется, ликует в своем темном взгляде, а Эмма… Она выглядит потерянной, заставляя меня задуматься, что произошло до того, как она бросила его туда. Потому что ее брови опускаются, и в этом коротком взгляде мелькают вопросительные мысли.

Мой взгляд возвращается к Уиро, но на этот раз его взгляд направлен на меня.

Я резко выпрямляюсь, задыхаясь, как будто слишком долго задерживал дыхание. Мои глаза лихорадочно осматривают окрестности, чтобы обнаружить, что я в своей комнате. Солнце исчезло с неба, когда ночные тени начяли покрывать землю. Паника все еще охватывает меня, когда мой пульс успокаивается, только тогда я понимаю, что это не моя собственная.

Эмма.

Я ни о чем не думаю, когда вскакиваю с кровати и заставляю себя расправить крылья.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬШЕСТАЯ

Дрейвен

Балконные двери в точности такие, какими я их оставил. Итак, я подсовываю тени под небольшой шов на полу, чтобы почувствовать присутствие кого-нибудь еще в комнате и предотвратить новую оплошность. Ее всхлипы доносятся сквозь кромешную тьму, когда я толкаю ее дверь и проскальзываю внутрь. В камине не потрескивает огонь. Фонари не горят. Ничего.

Я распускаю крылья, но сохраняю присутствие своей драконьей половины. Зрение, которое я получаю от этой половины меня, более острое, позволяя мне яснее видеть в темноте. Я замечаю ее спящее, миниатюрное тело, мечущееся в постели. Одеяло сбивается у нее между ног, когда она качает головой взад-вперед, что-то бормоча себе под нос.

— Мне жаль. Мне жаль. Мне жаль, — умоляет ее прерывистый шепот.

Слезы текут по ее щекам, запутавшись в волнистых прядях волос. Ее пальцы сжимают простыни, натягивая их, когда она начинает всхлипывать.

— П-прости меня.

Снаружи она может хныкать, но ее боль, ее вина кричат сквозь узы, царапаются, пытаясь освободиться. Видеть ее такой пронзает мое сердце миллионом иголок. Ее глаза зажмурены, она выдыхает новые неистовые мольбы.