Я отпустила его, когда он с громким стуком упал на пол. Его руки схватились за шею, когда он отчаянно втягивал воздух, почти хрипя. Он попытался заговорить, но это вызвало у него кашель, пока ему снова не пришлось хватать ртом воздух. Вид того, как он корчился на земле, и близко не соответствовал тому, чего он заслуживал.

Стук сапог по коридору стал громче, прежде чем в комнату вбежал Эйден и резко остановился у открывшейся перед ним сцены. Его зеленые глаза дико метались взад-вперед между его отцом и мной.

— Эмма, что ты делаешь? — он поспешил спросить, опускаясь на колени, чтобы помочь Кэллоуэю подняться на ноги.

Мой взгляд прикован к нему, я медленно склонила голову набок.

— Конечно, ты мог бы предположить, что в данный момент виновата я.

Его брови сошлись вместе, продолжая оценивать нас обоих, и именно тогда его взгляд опустился в мою сторону. Несмотря на то, что колотая рана от кинжала уже начала сворачиваться и заживать, боль немного утихла. Тем не менее, доказательство на лицо.

Взгляд Эйдена остался прикованным ко мне, когда он сказал так тихо, что я почти не услышала его.

— Отец, ты причинил вред моей невесте?

Кэллоуэй оттолкнул от себя сына, проводя руками по отворотам своей туники цвета слоновой кости, пока приходил в себя. Он бросил на меня кинжальный взгляд, прежде чем переключил внимание на Эйдена.

— Ей повезло, что это все, что я сделал.

Лицо Эйдена побледнело, когда он, наконец, оторвал взгляд от моих ребер, чтобы посмотреть на удаляющуюся спину своего отца, который сейчас проходил через дверной проем.

— Эмма… — голос Эйдена мягкий, нерешительный, под стать его телу, когда он подходил ближе ко мне.

Мои тени все еще бушевали вокруг меня, готовые напасть, если я почувствую угрозу. Я держала темноту рядом, позволяя ей заглушить пульсирующую боль в боку и стереть то, что я могла бы чувствовать, глядя на то, как Эйден смотрел на меня, как будто я слабая.

Он сделал еще один шаг вперед, его рот открылся, чтобы заговорить, а руки потянулись ко мне. Прежде чем он успел подойти ближе, небо снаружи разорвал рев. Эйден выгнул шею, чтобы выглянуть в открытые балконные двери, и я напрягла все свои силы, чтобы открыть вид. В тот момент, когда моя сила иссякла, Дрейвен обрушился на балкон с такой яростью, что я поразилась, как это не разрушило обшивку дворца.

Дрейвен стоял там во всей своей красе. Глаза с серебристыми прорезями сияли ярче, чем луна ясной ночью. Тени колыхались вокруг него и танцевали по отражающему серебристому блеску чешуи, покрывающей те места, где его татуировки украшали кожу. И он без рубашки, идеально вылепленные линии его мышц напрягались с каждым резким вдохом, который он делал. Он выглядел диким и расстроенным. Но его крылья… Его крылья расправлены в мощной стойке, и их серебристые прожилки ярко выделялись на черном фоне.

Его металлические глаза не отрывались от моих, пока его ноздри не раздулись, и я наблюдала, как эти черные щелочки сузились. Мучительный рокот вырвался из его груди, когда он сложил крылья и в два шага сократил расстояние между нами.

Прежде чем я успела опомниться, его руки крепко обвились вокруг моей талии, и я прижалась к его большой груди. Он не осуждал, что я находила утешение в этой темноте. Не боялся войти во власть моего ада. Он делал это, не заботясь о том, пострадает ли он в процессе. Все, что, казалось, имело значение, — это получение… меня.

— Ты… — я услышала дрожащий голос Эйдена, прежде чем все звуки оборвались, когда Дрейвен выпустил поток теней, опрокидывая Эйдена обратно на задницу.

Дракон, — подумала я про себя.

Следующее, что я помнила, — он сошел с выступа балкона, и мы взмыли в небо под заходящим солнцем.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Дрейвен

Боль. Горячая, обжигающая агония.

В одну секунду я в тренировочном зале с Финном, Корой, Каем и Эмилем, а в следующую я пропустил удар деревянного меча Эмиля, когда ослепляющая боль пронзила мой бок. Только там меня ничто не трогало. Я остановился, чтобы посмотреть на обнаженную кожу, выставленную на всеобщее обозрение, согнулся, чтобы посмотреть, удалось ли Эмилю незаметно нанести удар, но никаких отметин, подтверждающих мои чувства, нет.

— Ты в порядке? — я поднял глаза и увидел, что Эмиль смотрел на меня, нахмурив брови, а его меч свисал сбоку.

Я прошипел, слегка тряся головой. Жгучая боль начала волнами накатывать на меня, и в тот момент, когда она захватила меня, я вонзил свой деревянный меч в землю. Он разлетелся вдребезги, когда от удара в воздух взлетели щепки, и прежде чем они успели упасть на пол, я принял форму дракона.

Эта боль могла означать только одно… Эмме больно.

Желание защитить и удержать ее рядом пересилила любые другие мысли. Подбегая к ближайшему окну, я разбил его, когда мой разум отключился, и поднялся вверх, пролетая над морем, чтобы добраться до нее. В тот момент, когда я оказался рядом с ее открытым балконом, ароматы металла и роз наполнили меня. Ослепляя зверя во мне, заставляя его не останавливаться ни перед чем, пока я не овладею ею. Запах стал сильнее, когда я приземлился. Кровь. Ее гребаная кровь.

Мне потребовалась вся моя сила, чтобы не вонзить свои тени в тело Эйдена и не выкрутить ему конечности изнутри, когда я заметил его и то, как близко он находился к моей раненой паре. Потому что, как только я увидел ее, каждая клеточка моего тела напряглась от первобытной потребности увезти ее отсюда.

Ее тени бушевали, словно темные ленты, обвивающие ее тело, и черные вены, извивающиеся под кожей, пульсировали с каждым ее вздохом. Может, она и Богиня, но выглядела как демон теней, в котором я жаждал затеряться. Я бы охотно сдался ее острому языку и глазам, которые все еще видели сквозь кожу и кости. Глаза, которые, какими бы бездушными они ни выглядели, все равно могли видеть и прикасаться к каждой моей частичке.

Ничто и никогда не разлучит меня с ней.

На следующем вдохе я схватил ее в свои объятия. Я едва слышал раздражающий голос Эйдена, когда оттолкнул его прочь от нее. Желая причинить еще больше вреда, но единственное, что меня успокоит, — это унести Эмму отсюда. Она не сопротивлялась и молчала, когда я спустился с балкона, мои крылья подхватили нас течением и унесли вместе с ветром. Солнце скрылось за горизонтом, приветствуя голубые и пурпурные сумерки, окрасившие небо.

Я притянул ее ближе к себе, наслаждаясь тем, как она прижалась к моему телу, когда я держал ее в своих объятиях. Мне потребовалась каждая капля моих сил, чтобы держаться от нее на расстоянии. И под расстоянием я подразумевал полет над ее дворцом каждую ночь, чтобы восседать на крыше и смотреть вниз на ее балкон, когда луна высоко в небе. Я должен был ворваться в первый раз, когда наблюдал сверху, и заявить на нее права, потому что я знал, что ее тело жаждало меня, даже если ее разум сопротивлялся мысли о том, чтобы принять. Но я не стал. Не раньше, чем она будет готова.

Взгляд, которым она одарила меня на корабле после того, как проехалась верхом на моей ноге — как будто она, черт возьми, не могла остановиться, — все еще мелькал в моей памяти. Она едва заметно покачала головой, чтобы остаться незамеченной, и я сделал это, только для нее. Даже несмотря на то, что мои кости болели от отчаянного желания сократить расстояние между нами. Щелкнуть каждый палец Эйдена, который прикасался к ней, когда он хотел поднять ее на верх корабля. Но вместо этого я стиснул зубы, молча представляя себе это.

Мои крылья мощно бились под звездами, спасаясь от их любопытных взглядов. Когда мы наконец добрались до моего Двора в Асизе, я нацелился на свой замок и, сложив крылья, нырнул в свою открытую комнату. В тот момент, когда мои ботинки коснулись каменного пола, Эмма вырвалась из моих объятий, упираясь мне в грудь.

— Кто? — мой голос глубоко застрял в горле, когда я подошел к ней.

— Что? — яростно прошептала она, но в его голосе далеко не так много яда, как ей казалось. Резкий тон все еще делал мой член твердым.