Пока мы поднимаемся, я не отрываю глаз от глаз моей матери. Она кладет ладонь себе на грудь, прямо над сердцем, произнося одними губами: "пока мы не встретимся снова". Протягивая руку, я беззвучно произношу "Я люблю тебя".

Но теперь, чем дальше мы летим, тем меньше становится ее фигура.

Это должно причинять боль, но вместо этого на сердце у меня становится легче. Я увидела их всех в последний раз, и это подарок, которым я буду дорожить вечно. Тот, который всегда будет приносить мне покой.

Ветер развевает мои волосы, крылья виверны бьются в устойчивом ритме, пока мы летим к мерцающему отверстию. Темноты не видно, только свет, когда мы прорываемся сквозь нее. От ощущения возвращения к жизни у меня покалывает кожу, и в следующий момент все расплывается. Зверя подо мной больше нет, когда мое тело начинает свободное падение.

С колотящейся грудью я бросаюсь навстречу слепящему свету, и когда я достигаю его, мои легкие снова резко вдыхают жизнь.

ГЛАВА СОРОК

ПЕРВАЯ

Дрейвен

Все так мрачно, и я потерял счет дням, потому что мне, блядь, все равно. Ничто в этой жизни не имеет значения без нее. И я не могу заставить себя отпустить, независимо от того, сколько жалостливых взглядов я чувствую, обжигающих мне спину, когда кто-то входит в комнату.

Она мертва. Невозможно ошибиться в том, что ее бледное тело не бьется о черные атласные простыни под ней. То, как раньше морщилось ее лицо, когда она улыбалась или смеялась, или когда ею овладевала дерзость, исчезло. Ничего, кроме гладкой кожи, которой не хватает розового блеска.

Сжимая ее руку в своей — отказываясь отпускать и разрывать нашу связь — я опускаю голову и прижимаюсь щекой к ее замерзшей ладони, прежде чем прижаться губами к нашей отметине. Той, которая все еще остается. Пусть и слабая, но она есть.

Я не позволю нашей любви когда-либо умереть вместе с ней. Она по-прежнему имеет надо мной власть и всегда будет иметь. Мои глаза не отрываются от нее, умоляя звезды вдохнуть воздух в ее легкие, а вместо этого забрать его из моих.

На протяжении веков я был потерян, пока не нашел себя в ней. Ее душа заставила меня встретиться лицом к лицу с той частью меня, от которой я бежал. Она спасла меня, даже не подозревая об этом. И она — причина, по которой моя голова осталась над водой.

Без возможности бороться с этим, мои глаза закрываются. Признак того, что мое тело хочет заставить себя отключиться. Я знаю, когда Кора навещает меня, она передает часть своей силы в меня, чтобы исцелить энергию, покидающую мое тело. И я позволяю ей, не утруждая себя тем, чтобы оттолкнуть ее, потому что мои мысли не могут отвлечься от Эммы. У меня нет сил бороться с ней, сказать ей остановиться, чтобы я мог присоединиться к своей паре.

Кажется, я не могу вырваться из этой темной дыры, в которую бесконечно падаю. Есть только один человек, который может остановить безумие, разгорающееся в моем сознании, и укрепить почву под моими ногами. Моя грудь сжимается, причиняя вечную боль, когда я сильнее прижимаюсь губами к ее ладони.

Но моя голова дергается назад, когда что-то дергается в моей руке. Затаив дыхание, я смотрю на то место, где наши пальцы переплетаются с ее, надеясь, что это не плод моего воображения. Проходят минуты, но кажется, что прошла вечность, пока два пальца не сжимают мои. Так быстро и легко, как перышко, что если бы я не смотрел, то пропустил бы это.

Наклоняясь вперед, я несколько раз целую ее пальцы, шепча мольбы, срывающиеся с моих губ.

— Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста, вернись ко мне.

Еще один дождь поцелуев.

— Я рядом, всегда был рядом.

Раскачиваясь взад-вперед, я держу ее за руку так крепко, что мое тепло согревает ее кожу, как будто я могу вернуть в нее жизнь. Мое сердце болезненно сжимается в груди, когда я пытаюсь дышать. Все вокруг меня замирает, поглощаемое приливом крови, бьющейся в моей голове, громко барабанящей в ушах, пока хриплый голос, который я никогда не думал, что услышу снова, не прерывает мои мучения.

— Дрейвен.

Все останавливается. Время перестает существовать, когда связь в моей груди оживает. Мое сердце бешено колотится, когда я поднимаю к ней голову.

Моя пара.

Найдя серые глаза, яркие и полные жизни. Возвращая к жизни шторм того, кем она была, и снова заманивая меня в ловушку своего хаоса. Слезы текут по моим щекам, когда я моргаю, неверие все еще застилает мои глаза. Но каждый раз, когда они возвращаются к ней, ее улыбка становится шире.

Стеснение в моей груди проходит, и я осторожно кладу руку на ее сердце, нуждаясь в том, чтобы почувствовать, как оно бьется под моей ладонью. Отчаянная потребность почувствовать, как вздымается ее грудь в доказательство того, что она вернулась ко мне. Только тогда я делаю свой первый вдох рядом с ней.

Ножки моего стула царапают пол, когда я пытаюсь встать и ложусь на край матраса, сопротивляясь желанию прижать ее к себе. Она выглядит такой хрупкой. Даже больше, чем когда ее сердце не билось, как будто ей потребовались все силы, чтобы вернуться ко мне.

Наклоняюсь, моя голова падает ей на грудь, когда все эмоции захлестывают меня, и непрошеные слезы пропитывают ее рубашку, в которую я прижимаюсь. Каждый осколок, на который разбилось мое сердце, медленно восстанавливается… благодаря ей.

Пальцы перебирают мои волосы, разглаживая напряжение под кожей головы. Зарывшись лицом в нее, я вдыхаю ее. Роза и мед наполняют мою душу, успокаивая зверя внутри. Ее сердце сильно бьется под моей щекой, и мое дыхание синхронизируется с подъемом и опусканием ее груди.

— Мне так жаль…

— Не надо, — обрываю я ее, поднимая голову и обнаруживая, что ее глаза плотно закрыты, но нельзя не заметить мокрые струйки, стекающие по ее щекам. И боль в ее сердце глубоко пронзает мое, взрывая связь. Ее печали похоронены и укоренились вместе с моими. Глубокие и обоснованные, но только не одинокие. Больше нет. — Посмотри на меня, Эмма.

Каждый раз, когда она смотрит на меня такими бурными глазами, у меня перехватывает дыхание, и, клянусь, мир поворачивается вокруг своей оси. Отчего мне хочется упасть на колени, покоряясь ей. Только ей. Мои глаза проникают в ее, обнаруживая колодец раскаяния, плавающий в глубине ее души. Все, что она чувствует, пронизывает нашу связь, и я знаю, это должно быть из-за того, что она бросила меня. Потому что она пожертвовала собой вместо меня, зная, что умрет.

Но звезды слушали, зная, что я приближаюсь к концу, и что мой зверь был в нескольких шагах от того, чтобы прорваться сквозь саму гребаную судьбу, чтобы добраться до нее.

Она наблюдает за мной, терпеливая и выжидающая.

Наклоняя голову, я оставляю нежный поцелуй на ее животе, прежде чем заглянуть глубоко в ее глаза.

— Тебе не за что извиняться. Так что я не хочу слышать, как это слетает с этих идеально розовых губ.

Я не могу оторвать свой взгляд от них, когда они приоткрываются. Голубой оттенок их давно исчез, теперь они полны жизни. И мне приходится заставить себя снова посмотреть в ее широко раскрытые глаза, пока она прикусывает нижнюю губу, задерживая дыхание, чтобы я продолжил.

— Но никогда, блядь, не думай, что моя жизнь дороже твоей, — обхватив ладонями ее лицо, я подтягиваюсь, чтобы прижаться лбом к ее лбу. — Обещай мне, маленький демон.

— Что пообещать? — она шмыгает носом.

— Что ты никогда больше не бросишь меня, — хрипло произношу я, глубоко и низко.

Она на мгновение замолкает, прежде чем мягкие губы касаются моих, и я стону. Прижимаюсь сильнее в поцелуе, отчаянно желая почувствовать ее. Но она отстраняется, слишком быстро разрывая связь.

— Я не могу этого обещать, — мышцы на моей челюсти напрягаются, но она проводит по ним кончиками пальцев, чтобы разгладить. — Потому что, если на кону будет твоя жизнь, я без колебаний спасу тебя. Всегда.

Глубоко вдыхая, я резко выдыхаю.

— Маленький демон, — низко рычу я из своей груди, позволяя своим губам пройтись по раковине ее уха. — Всегда находишь способ кинуть вызов, заставляя зверя во мне хотеть наказать тебя.