Их слова доходят до меня мгновением позже. Рычание срывается с моих губ, сотрясая грудь.

Притягивая Эмму ближе к себе, я крепко обнимаю ее. Отказываясь позволить кому-либо забрать ее.

— Нет, — грубо выдавливаю я, зарываясь пальцами в ее волосы и крепче прижимаясь к ней. — Никто не заберет ее у меня.

Вскоре все стихает, проходят часы, а я так и не отпускаю.

Я, блядь, никогда ее не отпущу.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Дрейвен

Днем позже

Везде темно. В комнате холодно. Ее безжизненное тело чистое, оно неестественно неподвижно лежит в моей постели, а я сижу на стуле рядом с ним. Наблюдаю. Надеюсь. Но жизнь больше не имеет красок; все, что я вижу — серое. Все, что я вижу — это ее. Мир оцепенел для меня.

Я потерял ее.

Она ушла…

Ушла.

Ушла.

Ушла.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ

ПЯТАЯ

Дрейвен

Пять дней спустя

Ты здесь, маленький демон? Я тебя не чувствую.

Знак нашей связи все еще остается на моей руке, хотя и слабый. Едва существующий. Тусклая, бесцветная связь, которая несет в себе только боль.

Ее потеря — постоянная, неослабевающая боль в моей душе. Словно клетка с шипами, пронзающая мое сердце с каждым ударом. Теперь я знаю, через что прошли моя мать и Финн.

Мне не нужна твоя безмолвная любовь. Я хочу любви такой громкой, чтобы ее услышали звезды, и чтобы она втянула меня в твой хаос. Я не могу отпустить тебя.

Я, блядь, никогда этого не сделаю.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ

ШЕСТАЯ

Кора

Когда я открываю глаза, меня ослепляет свет. На краткий миг мое зрение затуманивается. Все цвета, отражающиеся от солнца, сливаются в один, но мой взгляд останавливается на Финне, лежащем рядом со мной в постели. Изломанные лучи сияют на его коже, делая его сияющим и неземным. Он абсолютно потрясающий. Когда мое зрение наконец проясняется, а черты его лица заостряются и становятся более утонченными, к моим щекам приливает жар.

Я вздрагиваю, когда по моему черепу безжалостно бьется барабан. Напоминает мне о часах, которые я провела, рыдая, пока не иссякли слезы. Отеки вокруг моих глаз ноют, и каждая конечность в моем теле кажется отяжелевшей, когда я пытаюсь сесть.

Нежное прикосновение помогает мне встать. Мягкие губы оставляют целомудренный поцелуй на моем лбу, заставляя мое сердце биться чаще.

— Ты идешь к Эмме? — спрашивает Финн, нежно проводя пальцами по моей спине.

Я киваю.

— Я должна сказать ей, что сегодня тот самый день.

Он мягко улыбается мне, но я вижу печаль, которая хочет блеснуть в его глазах. События, которые я никогда не могла себе представить, сбылись. Эмма мертва. Кай мертв.

Каждый раз, когда я просыпаюсь, от этой вопиющей правды у меня сводит живот, и мне хочется заползти поглубже в темную яму, которую я должна была бы вырыть сама. Я целитель. Поднимаю ладони перед собой и с отвращением смотрю на них. Как я могу называть себя целителем, если я не смогла спасти их? Я, блядь, подвела их обоих.

Сегодня день, когда мы чтим Кая и прощаемся. Эмму тоже следует почтить, но Дрейвен отказывается разлучаться с ней. Он держит ее в своей комнате, следит, чтобы она была чистой и никогда не оставалась одна. Мы все знаем, что он не готов попрощаться. Честно говоря, я тоже.

Матрас прогибается, когда Финн сдвигается, чтобы схватить обе мои руки и поднести их к своим губам. Только тогда я понимаю, что, должно быть, отключилась, уставившись на свои ладони в поисках того, чего они не смогли сделать.

— Иди, побудь с ней, а я все подготовлю для Кая, — заверяет он меня с такой заботой.

Финн был рядом со мной все это время, хотя я знаю, что ему тоже больно. Он удивляет меня тем, насколько внимателен, помогая мне оставаться на ногах, когда все, чего я хочу — это развалиться на части от горя… От стыда.

Я не утруждаю себя расчесыванием волос, когда надеваю розовое хлопчатобумажное платье, лежащее на стуле у кровати. Это то же самое платье, что было на мне вчера, но мне все равно. Это кажется таким бессмысленным беспокойством после того, как были потеряны две жизни. И все, что я сделала, это свернулась в клубок и разрыдалась. Так что, я полагаю, мои слезы все начисто смыли.

Финн наблюдает за мной, сидя на краю кровати, когда я подхожу к нему. Я беру его руку в свою и мягко сжимаю.

— Спасибо тебе, — шепчу я, глубоко вдыхая, чтобы сдержать новые слезы.

Он сжимает руку в ответ.

— Я здесь, если тебе что-то понадобится.

С тех пор, как мир перевернулся с ног на голову, было трудно найти хоть каплю радости. Но Финн… Он знает, что сказать, чтобы заслужить улыбку, какой бы слабой она ни была. Это странное чувство, когда мои губы приподнимаются, когда мое сердце все еще обливается кровью от горя.

— Я знаю, что ты рядом, и я здесь для тебя, в каком бы я ни была состоянии, — говорю я, замечая, как опускаются его плечи, когда расслабляются мышцы.

Мысленно я была далеко. Часто терялась в своих мыслях, но я тоже хочу быть рядом с ним. Просто это может занять у меня больше времени.

Я отпускаю его руку и поворачиваюсь на пятках, чтобы навестить Эмму. Когда я вхожу в коридор, он погружен в траурную темноту, наполнен тишиной смерти. Единственный звук — шлепанье моих тапочек, свидетельствующее о том, что жизнь здесь все еще существует, но я чувствую, что нарушаю дань уважения, которую дарит тишина.

Когда я подхожу к двери Дрейвена, я стою там, свободно опустив руки по бокам. Я смотрю на замысловатые узоры на дереве, набираясь храбрости, чтобы снова войти внутрь. Встретиться лицом к лицу со своей подругой, которую не смогли спасти мои силы.… И встретиться лицом к лицу с мужчиной, который сломлен множеством способов, которыми, я могла только вообразить. Я знаю, что он не заметит моего присутствия; он никогда его не замечает. Я тоже подвела его.

Я поднимаю руку, чтобы взяться за ручку двери, но останавливаюсь на волосок от нее. Раньше я стучала, но теперь это уже ничего не меняет. Дрейвен никогда не отвечает. Мои пальцы дрожат, едва касаясь металла, и я быстро сжимаю их в кулак в надежде, что это прекратится. После нескольких ударов сердца я нерешительно нажимаю на ручку и открываю.

В комнате тишина, когда я открываю дверь. Дрейвен сидит на стуле, который постоянно теперь стоит рядом с кроватью. Его локти опираются на матрас, когда он держит одну из безвольных рук Эммы в своих, глядя на нее так, словно может заставить ее двигаться.

Прерывисто вздохнув, я перехожу на другую сторону кровати, не сводя глаз с Эммы. Несмотря на то, что она лежит холодная и безжизненная, она выглядит несколько умиротворенной. Беспокойство за нас, из-за которого она нахмурила лоб, исчезло. Напряжение на ее губах разгладилось.

Мои колени задевают плюшевые одеяла, свисающие с края кровати, когда я смотрю на нее сверху вниз.

— Привет, Эм, — тихо говорю я.

Дрейвен не двигается при звуке моего голоса. Когда я бросаю на него быстрый взгляд, его глаза все еще сосредоточены на ее руке. Я даже не думаю, что он знает, что я здесь.

Слезы начинают течь из уголков моих глаз, когда я снова начинаю говорить.

— Сегодня мы чтим жизнь Кая, — я шмыгаю носом и пытаюсь проглотить комок эмоций в горле. — Я бы хотела, чтобы ты была здесь, чтобы попрощаться…

Тихий всхлип вырывается из меня, и я опускаю голову вперед, на секунду зажмуривая глаза, чтобы смахнуть слезы.

— Я обещаю, что скажу ему от твоего имени, как сильно ты его любила. Но он знал, — я мягко качаю головой с легкой улыбкой. — Он знал, как сильно ты заботилась о нем и что он занимает особое место в твоем сердце.

Я вытираю глаза ладонями. Разговаривать с ней, надеясь, что она меня слышит, немного успокаивает. Я знаю, что она мертва. Любой бы это узнал, посмотрев на нее, почувствовав отсутствие пульса. Но когда я попыталась вылечить ее, я не почувствовала никаких повреждений на ее теле. Ничего, что могло бы рассказать мне, как она умерла или почему ее тело остается нетронутым, хотя в нем и не бурлит жизнь.