Он смеется, глядя в конец коридора, из которого я только что вышла.

— Я чувствую, что должен помочь тебе. — Он хихикает. — Потому что ты идешь не в том направлении. — Он еще немного смеется и указывает мне за спину. — Библиотека в той стороне.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать веселье, хотя моя улыбка расплывается в улыбке.

— Спасибо, что так ясно указал на это, — говорю я ему в шутливой манере.

— В любое время, — приветствует он. — Давай, отведем тебя в библиотеку и убедимся, что тебя больше никто не увидит.

Я следую за ним обратно тем же путем, которым пришла, но он сворачивает в другую сторону, ведущую вниз по лестнице. Заглянув за угол, чтобы убедиться, что путь свободен, и пройдя по длинным коридорам, мы, наконец, добираемся до самых красиво оформленных дверей, которые я так хорошо помню.

Он открывает дверь взмахом руки.

— Веселись.

Он улыбается, когда я вхожу, позволяя двери медленно закрыться за мной.

Прежде чем она полностью закрывается, я шепчу-кричу через оставшуюся щель:

— Спасибо!

Я захожу дальше в библиотеку, которая все еще скрыта затянувшимися ночными тенями, но там есть нарисованная оранжевой кистью картина, которая мягко светится. Утреннее солнце просыпается, чтобы озарить новый день.

Мои ноги ступают по гладкому полу, когда я позволяю кончикам пальцев лениво пробегаться по корешкам книг, выстроившихся на полках, в надежде найти что-нибудь полезное, прежде чем мы завтра отправимся в запретную библиотеку.

Комната медленно светится, когда солнце поднимается на дюйм выше в небе, осколки просвечивают сквозь облака над стеклянным куполом потолка. Я знаю, что мне нужно встретиться со всеми в ближайшее время, но воспользуюсь этим дополнительным временем, когда я пройдусь по каждому проходу между полками и встану на деревянную лестницу, прикрепленную к каждой из них, чтобы прочитать названия сверху. Кажется, прошла вечность, прежде чем я нахожу несколько, которые вызывают у меня интерес, и я беру их в руки и подхожу к зоне отдыха.

Я теряю счет времени, читая различные книги. Первая книга, в которой обсуждалась некоторая история Богов, не содержала никакой специальной информации. В ней рассказывалось об их любви и обо всем, что я уже узнала, но вкратце упоминался их разрыв и то, как он потряс мир их яростью друг к другу.

Затем меня увлекла книга, в которой содержались сведения о каждой библиотеке в стране Дейадрум, включая запретную. В нем говорилось о том, как замок во Дворе Пепла был разрушен во время войны столетия назад, и теперь от него остались только три отдельных куска в руинах. Разрушенные, как и души, которые остались на его земле. По-видимому, когда-либо было изготовлено только два ключа, чтобы открыть его, и у меня есть один из них. Он кажется тяжелым в моем кармане, так как я позаботилась о том, чтобы достать его из своей порванной одежды, которая валялась на полу спальни Дрейвена.

Я продолжаю читать больше о библиотеке, но сказать осталось не так уж много, поскольку не многие отважились заглянуть в нее или вернулись живыми после попытки получить о ней больше информации.

Я бросаю книгу на стол и беру ту, которую мне не терпелось прочесть.

Легенды о драконе.

Я разворачиваю страницы веером перед собой, когда вижу изображение, появившееся в середине книги. На меня смотрит рисунок огромного дракона с крыльями, стоящего на четырех лапах, выглядящего невероятно чудовищно. В примечании вверху страницы сказано, что это называется Виверн. Мой разум связывает точки на железе виверн, что это единственный вид оружия, который может причинить им вред. Это потому, что оно сделано из их чешуи. Железо, сплавленное с чешуей тех, кто был полноценным драконом-оборотнем, поскольку обычное железо недостаточно прочно, чтобы пронзить виверну в ее истинной форме. Я вспоминаю эбеновый блеск чешуи, который мерцал на татуировках Дрейвена, то, как его кожа на ощупь была тверже. Жестче. Его собственный щит.

Я перелистываю на другую страницу, где объясняется, что главной причиной охоты на них было желание забрать их чешую для изготовления такого мощного оружия. Разные дворы надеялись, что это даст им большее преимущество в войнах, которые велись против них, но затем поняли, что это вредит драконам, которых они боялись. Поэтому, вместо того, чтобы использовать оружие в своих собственных кровопролитных битвах, они вскоре начали охотиться на драконов в надежде навсегда покончить с этим видом.

Люди считали их врагами, которые могут мгновенно убить фейри в их полной форме. И все же, у меня разрывается сердце, когда я думаю об этом. Что насчет родившихся детей? На них тоже нападали? Бьюсь об заклад, драконы пришли в ярость из-за того, что их использовали для изготовления оружия, которое в конечном итоге было создано для того, чтобы лишить их жизни. Чтобы лишить жизни их детей. Затем, болезненная мысль о том, каково Дрейвену владеть оружием, созданным его предками, заставляет меня предположить, что он испытывает отвращение. Ему противно даже смотреть на него, но если это поможет покончить с Проклятьем, тогда он не удержится от его использования.

Я продолжаю листать книгу в надежде увидеть, есть ли какие-либо другие сведения о клане виверн, который, возможно, выжил, испытывая желание найти больше, к чему Дрейвен мог бы быть причастен. Даже если это приведет к поиску его пары.

— Интересная книга у тебя там.

Знакомый глубокий голос грохочет по комнате и посылает искру тепла вниз по моей спине.

Я утыкаюсь носом в книгу, отказываясь уделять ему хоть малейшее внимание, когда чувствую, как его присутствие приближается. Стук его ботинок становится громче, когда он идет по полу.

— Это интересно, — говорю я, читая слова на странице передо мной.

Я слышу звон стакана и звук наливающейся в него жидкости. Я позволяю своим глазам заглянуть поверх книги, когда стул передо мной тихо скрипит. От этого зрелища у меня пересыхает во рту, и я думаю, что он единственный, кто может утолить мою внезапную жажду.

Упавшие пряди волос падают ему на лоб, когда он откидывается назад, его мускулистые ноги раздвинуты, в руке он держит стакан охлажденного бурбона. Янтарный напиток, который придает ему вкус клена.

— Не рановато ли для выпивки? — Говорю я, неглубоко дыша.

Мои глаза жадно впиваются в его грудь. Его черная рубашка расстегнута, свисая с плеч, и под ней на нем ничего нет, только подтянутый пресс и татуировки на всеобщее обозрение.

Я возвращаюсь взглядом к его телу, пока они не останавливаются на его ледяных глазах. Он уже смотрит на меня, наблюдает за мной с мрачным выражением. Как будто мы оба так же поглощены этим моментом, не желая ничего больше, чем заявить права на другого и поддаться завораживающему шторму, разгорающемуся между нами. Меня мгновенно заполняют образы того, как он движется по моему телу, впитывает меня, пробуя на вкус. Его ноздри раздуваются, и я знаю, что он чувствует мой запах, потому что я чувствую, как становлюсь влажной при воспоминании о каждом отдельном действии, которое этот мужчина совершил с моим телом.

Он игнорирует мой вопрос с ухмылкой.

— Иди сюда, Эмма.

Потребность в его голосе вызывает еще больший жар, разливающийся по моему сердцу.

Насколько я знаю, я не должна снова пересекать с ним эту черту, но я не могу не подчинится ему. Слушая его команду и уступая чувствам, которые умоляют меня подойти ближе.

Я осторожно закрываю книгу и медленно подхожу к нему, наслаждаясь тем, как его глаза пожирают меня одним взглядом, исследуя каждый дюйм моего тела. Когда я останавливаюсь перед ним, стоя у него между ног, он осторожно ставит свой напиток на стол рядом с собой. Я наблюдаю, как мышцы на его челюсти дергаются прямо перед тем, как он хватает меня за талию и притягивает к себе, в то время как его руки восхитительно скользят вниз к задней части моих бедер. Он широко раздвигает мои ноги, прежде чем полностью усадить меня на себя.

Он крепче прижимает меня к себе, пока его дыхание обдувает мою челюсть.