Мои глаза расширяются при мысли о том, что мой отец хотел нарушить баланс правителей между дворами и захватить власть. Я знала, что в глубине его души живет мерзкое существо, но я не понимала, что оно хотело поднять свою уродливую голову и править всеми. Плюнуть своим ядом и вонзить в них зубы.

Я должна остановить его, сейчас больше, чем когда-либо. Одно дело, когда его ненависть направлена на меня одну, но я отказываюсь допустить, чтобы другие попали в его руки. Но мне нужно выяснить, как этого не допустить.

Звук их голосов затихает, и я беру себя в руки, готовясь постучать и заявить о своем присутствии. Они, вероятно, возобновили работу или, я полагаю, замышляют заговор против всех, и я отчаянно желаю, чтобы Кэллоуэй был где-нибудь в другом месте. Для меня было бы лучше, если бы он ушел из комнаты с разговором, который я собираюсь завести. Но, похоже, это маловероятно. Редко бывает, когда они не друг с другом.

Я мысленно повторяю слова, которые планирую сказать, прежде чем постучать костяшками пальцев в дверь.

Я чувствую напряженную паузу, нарастающее давление, пока я жду ответа моего отца:

— Войдите.

Приказ глубок и несет с собой волну скрытого гнева. Голос внутри меня предупреждает меня уйти, но слишком поздно. Они уже знают, что я здесь, и теперь я должна встретиться лицом к лицу с монстром в маске внутри.

Дверь со щелчком закрывается за мной, когда оба мужчины смотрят на меня, не мигая. Я высоко поднимаю подбородок, не позволяя их взглядам заставить меня дрогнуть. Лицо моего отца кривится в натянутой улыбке.

— Чему мы обязаны удовольствием твоего присутствия здесь? — Легкий тон, звучащий в каждом слове, звучит принужденно, но я, несмотря ни на что, беру себя в руки и делаю то, что намеревалась сделать.

— Я хотела поговорить с вами о помолвке. — Мой голос каким-то образом звучит уверенно.

В его глазах вспыхивает мрачное выражение, и я чувствую, как взгляд Кэллоуэя пронизывает меня насквозь. Челюсти моего отца сжимаются, прежде чем он заговаривает.

— Я надеюсь, ты прерываешь нас не из-за желания обсудить подобные мелочи.

— Ну, вообще-то, я надеялась спросить, можем ли мы отложить это.

— Почему? — Кэллоуэй рычит, присоединяясь к разговору.

Я не спускаю глаз с моего отца, показывая ему, что он обладает высшей силой, поскольку я сосредотачиваюсь исключительно на нем и отстраняю Кэллоуэя.

— Эйден и я знаем друг друга некоторое время как друзья, но было бы неплохо иметь больше времени, чтобы привыкнуть к помолвке и узнать его на более глубоком уровне.

Я действительно хочу сказать ему, что хочу, чтобы на нашей помолвке был положен конец, но с таким напряжением, которое царит в комнате, я могу с таким же успехом предложить свою смерть на золотом блюде. По крайней мере, просьба об отсрочке дает мне шанс найти другой способ покончить с этим или, по крайней мере, способ сбежать.

— Ты, должно быть, считаешь меня дураком, моя дорогая Эмма. Ты возражаешь против слов своего отца.

— Что? Нет, я..

— Ты легко сможешь узнать Эйдена, как только выйдешь замуж. Не нужно тратить время. На самом деле, мы как раз подумывали о том, чтобы сыграть вашу свадьбу через три месяца. Но теперь, я думаю, следующий месяц мог бы быть лучше, поскольку ты посмела усомниться в моем суждении. — Он говорит так небрежно, как будто решение моей судьбы в жизни не имеет для него значения.

Мой рот приоткрыт, тысячи мыслей роятся в моей голове.

— Ты не можешь! — Я выпаливаю эти слова, прежде чем осознаю свою ошибку, опуская голову. — Простите, но, пожалуйста. — Мой голос срывается. — Пожалуйста, дайте мне больше времени.

Я чувствую, как поднимается паника, когда я снова поднимаю голову, в то время как его взгляд превращается в возбужденный. Его глаза обещают боль за то, что я высказалась против него. Кэллоуэй тихо хихикает, в его взгляде вспыхивает восторг.

— Это… моя дорогая Эмма, ты нуждаешься в напоминании о том, что я могу сделать.

Его глаза становятся расплавленно-красными, его сила врезается в меня. Кабинет, в котором я стояла, исчезает, когда он стирает его и являет другой вид ада. Тип ада, который он создал специально для меня своими силами.

Одним движением рук он создает иллюзию, изменяя реальность того, что его окружает, заставляя меня видеть все, что он выберет. Дематериализует нас из реальности, скрывает от посторонних глаз в альтернативном измерении мира, которым он управляет.

Я чувствую, как кровь отливает от моего лица, когда меня бросают в знакомую грязную комнату, в которую он всегда отводит меня, когда выносит свои наказания.

Прошлая боль кровоточит на этих ржаво-коричневых стенах, забрызганная красными пятнами и наслаивающаяся среди хитрых слов и безмолвных криков. Комната может быть иллюзией, свернутой во времени, но все, что происходит в ней, по-прежнему реально и останется со мной, даже когда он освободит меня из своей хватки.

Я отступаю назад, когда иллюзия, наконец, становится на место, цветные пятна становятся четкими. Корявые столбы смотрят на меня через комнату. К тем же столбам привязывают мои запястья каждый раз, когда он приводит меня сюда, мои руки распростерты для его демонических мучений.

Страх пузырится у меня в горле. Застоявшийся воздух, тяжело нависающий в комнате, наполняет меня своим затхлым запахом. Этот запах пробуждает так много воспоминаний о том, как он проливал мою кровь и наполнял комнату приглушенными криками.

Кирпичи в стенах выцвели и потрескались по углам. Один фонарь висит над головой, отбрасывая тусклый свет на комнату, создавая тени повсюду. Окон нет, только кирпичные стены и деревянный пол с двойными стойками в центре, а прямо под ними — засоренный слив. Та, что крадет мою кровь, заставляя меня слышать неприятный звук каждой капли, падающей в яму под ней. Есть только одна стена, которая не голая. В ней содержится множество видов оружия, из которых он может выбирать для своих пыток.

Я начинаю извиваться, ища выход, но я знаю лучше. Спасения нет. Из этого ада нет выхода. Хотела бы я, чтобы у меня были мои силы, чтобы я могла взломать его игры разума и отбросить от себя его иллюзии.

Но я знаю, что их нет.

Я оглядываюсь и замираю, когда он появляется прямо передо мной. Его ожидающая рука уже в воздухе, врезается в меня и отбрасывает назад. Боль пронзает мою щеку, учащенный пульс отдается под кожей. Я уже чувствую, как образуется рубец.

Грубые руки хватают меня за запястья, таща к балкам. Я упираюсь пятками в землю, царапая грязные деревянные доски, сопротивляясь в своих попытках отступить. Я знаю, что это неизбежно, но я пытаюсь сопротивляться ему, потому что, как только я буду привязана к этим столбам, мне конец.

Руки врезаются в меня сзади, заставляя меня врезаться в один из столбов. Моя голова ударяется об него, из-за чего мое зрение на секунду затуманивается, заставляя звезды вращаться вокруг меня, когда я закрываю глаза.

Мой отец берет меня за одну руку, и он, должно быть, позволил Кэллоуэю поразвлечься, потому что тот хватает меня за другую руку, удерживая их на месте. Я пытаюсь вырвать свои руки из цепей, гремя ими, но это бесполезно. Я знаю, что сейчас мне нужно экономить свою энергию. Единственный способ освободиться из этой комнаты — это страдать от несчастья, которое, я знаю, грядет.

Но я ничего не могу поделать с кусочками моей души, которые отламываются и падают на пол, раздавливаясь их начищенными ботинками.

Уничтожена.

— Я думаю, тебе нужно узнать, в чьих руках здесь власть. — Гнев в голосе моего отца натянут на короткую нить, готовую лопнуть в любой момент. — Есть какие-нибудь пожелания относительно того, что бы ты хотела, чтобы я использовал в первую очередь?

Тест. Еще одна интеллектуальная игра для него. Если я отвечу, то он назначит более суровое наказание за то, что подумала, что у меня вообще есть выбор.

Мне не дано выбирать. Никогда.

Я молчу, опустив голову, мои глаза изучают слишком знакомые трещины, которые расползаются по полу — следы когтей, которые навсегда оставляют шрамы на полу с тех пор, как меня впервые привели сюда. Время, когда я пыталась использовать все свои силы, чтобы дать отпор, ломая каждый ноготь, чувствуя острую агонию от того, что они ломаются от вкапывания их в землю, в то время как он тащил меня за ноги по полу.