— Пфф. В твоих снах, — говорю я, возвращая ему его предыдущие слова обратно, надеясь сгладить беспокойство, залегшее между его бровей.

Легкое подергивание его губы дает мне понять, что это сработало. Гнев, который довел его до исступления, кажется, рассеивается вместе со страхом возможного причинения мне вреда. Но в некотором смысле он это сделал, пренебрегая тем, что скрыл проклятие, распространяющееся по Дейадруму и держал меня в неведении. Боль в моей груди разливается при мысли о Кае, о ком-то, кто, как я думала, всегда будет оберегать меня, оставляя меня чувствовать себя уязвимой.

— Почему ты мне не сказал? — бормочу я.

Печаль обволакивает каждое слово, когда мой голос срывается, заставляя слова разноситься по ветру.

По выражению его глаз можно подумать, что я только что пронзила его сердце, вырвала его и держала на ладони. Как будто сокрытие от меня этой информации медленно убивало его, зная, что в процессе это причинит боль мне.

— Я не мог, принцесса. Этого потребовал король. Но я также знаю тебя, и я не хотел, чтобы твое упрямство ставило под угрозу твою безопасность. Я не смог остановить своих родителей из-за их собственного упрямства, поэтому, когда я увидел возможность остановить тебя от твоего, я воспользовался этим.

Трещина в моей груди разрывается еще больше при упоминании короля или того факта, что он предпочел моего отца мне. Он хранил секрет, который, я надеюсь, был горьким на вкус до тех пор, пока он скрывал его. Пространство между нами становится тяжелее, когда каждая косточка в моем теле хочет сократить разделяющее нас расстояние, только чтобы причинить ему боль, как его слова причиняют боль мне.

— С каких это пор ты предпочитаешь моего отца мне?! — Я кричу. — Он предлагал тебе фунты золота, чтобы набить твои карманы? Женщин в постель каждую ночь? Свобода от этого ада?! — Я киплю.

Много лет назад он был вынужден подписать контракт, чтобы спасти своих родителей от смертного приговора, вынесенного по приказу моего отца. Чтобы снять с них ложные обвинения в восстании против него, когда они пытались помочь другим. Осколок тьмы вырывается из трещины в моем сердце, обволакивая его, чтобы завладеть им и освободить меня от ярости и опустошения, охвативших меня. Я чувствую, как она питается моей растущей яростью, разжигая ее ледяной голод. Образ Кая начинает расплываться, когда дымка моих эмоций искажает все вокруг меня. Я чувствую, как у меня темнеет в глазах, когда я теряю самоощущение, закручиваясь в обсидиановый вихрь, а мое сердце начинает замирать.

— Эмма… — Нежнейший голос проникает сквозь стену теней, зажигая тлеющий уголек в пространстве тьмы. Голос мужчины, который всегда придавал мне силы, который нашел способ поддерживать маленькое пламя внутри меня. Мое имя эхом отдается в моей голове. Далекий.

Но я пробиваю себе путь назад, плыву сквозь тени, злясь на себя за то, что была такой слабой и позволила этому яду так быстро поглотить меня. За то, что поддалась его желаниям.

Я требую, чтобы мои силы света проявились, чтобы разрушить тьму и привязать ее обратно к дыре, из которой она выползла. Глубокое тепло растет внутри меня, растопляя холод, застывающий в моей груди. Горит ярче и вырывается мощным взрывом. Волны белого света обжигают мои вены и искрятся на кончиках пальцев, когда я чувствую, как внутренне кричу от агонии.

Мои глаза начинают гореть жарче, светясь белым, когда я толкаю свою силу дальше, но боль от того, что она рикошетом отражается от моего ожерелья, невыносима. Железное ожерелье обжигает мою кожу, я провожу ногтями по шее, царапаю, умоляя это прекратить. Но боль возвращает меня к настоящему. Когда мое зрение проясняется, я вижу Кая перед собой, он крепко сжимает мои предплечья и смотрит на меня дикими глазами.

Я смотрю вниз на свои ногти, слои кожи и запекшуюся под ними кровь от царапанья горла в попытке остановить боль. Пальцы, обхватившие мои руки, покрывают их синяками, требуя, чтобы я подняла глаза и объяснила. Но как мне объяснить то, чего я даже не понимаю? Ограничение моих способностей не является чем-то новым. Кай знает об ошейнике, который ощущается как огненное кольцо, когда моя сила выходит за рамки, даже если видеть, как я сражаюсь с ним, никогда не становится легче. Но как я должна объяснить черный яд, который поет в моей крови? Озвучить ту часть меня, которая любит ее сладкий шепот и хочет нырнуть под ее волны черного омута и утонуть в темных обещаниях. Принять предложение поглотить мои эмоции, чтобы я не чувствовала сломанных частей себя, которые я не могу починить, освободиться от бесконечных страданий.

Я поднимаю к нему свои серые радужки, поскольку он все еще лихорадочно блуждает по моему лицу.

— Твои глаза потемнели, — шепчет он.

Говорит так тихо, как будто нервничает, чтобы не порвать ниточку, которая удерживает мой контроль и, в конечном счете, меня саму вместе.

— Что это было?

Откидывая голову назад, я отхожу от него. Не в состоянии заглянуть в его бесконечные ямы беспокойства, стыд пробуждается к жизни во мне. Стыдно, что я так быстро потеряла контроль над своей психикой, оставив свою душу уязвимой для когтей зла, которое скрывается внутри.

— Я не знаю, — говорю я ему, отказываясь смотреть ему в лицо.

Ведя себя как трусиха, когда мой разум кричит мне использовать силу, которая, я знаю, у меня есть. Но я знаю Кая. Он хочет защитить меня от всего, и теперь что-то закралось в мою душу, что застало его врасплох. Враг, от которого он не может защитить меня. Если бы он мог, он бы проткнул мне грудь и вырвал эти мерзкие когти из моей хватки. Но нет никакого способа вытянуть этого демона из моего существа, не вырвав вместе с ним мое сердце.

— Когда это началось? — требует он, превращаясь в командира-телохранителя, которым он и является.

Вздыхая, я посвящаю его во все, что знаю, но отказываюсь рассказывать ему о кошмарах. От них меня не спасти, и я не могу просить его попытаться, потому что я и так слишком большая обуза для окружающих. В эту игру, которую начал фантом, я должна играть, и играть в одиночку.

— Буквально на днях, когда я пришла в ярость от мыслей о моем отце. Оно зовет меня, когда я злюсь, как будто мои бушующие мысли — наркотик, которого оно жаждет. До сих пор мне это удавалось, но было бы проще, если бы у меня был полный доступ к своим силам.

Я наконец поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, сохраняя расстояние в несколько шагов между нами. Я всегда жила с каким-то кошмаром, но новые кошмары с призрачным мужчиной появились недавно, и чувство тьмы, нашептывающей мне, не начали пробуждаться, пока он не вторгся в мой сон.

— Все говорят, что хотят защитить меня, но лишение моих сил оставляет меня открытой для того, чтобы кто-то мог оборвать мою жизнь. Да, ты тренировал меня, но придет время, когда самообороны будет недостаточно. Моя смерть неизбежна, потому что даже мое собственное тело хочет напасть на меня саму. Высосать из меня сущность и превратить меня во что-то более темное.

— Мы разберемся с этим. Мы узнаем, что это за тьма, и вырвем ее из твоего тела, — заявляет он, выпрямляясь, выпятив грудь, сжав кулаки и готовый к битве, в которой он не может сражаться.

Грустная улыбка растягивается на моем лице, я слегка качаю головой. Я знала, что именно это он скажет. Он ничего не может с собой поделать. Даже если он скрывал от меня секрет Проклятья и выполнял приказ моего отца, он все равно всегда будет моим рыцарем в сияющих доспехах, рубящим и защищающим меня от всего, что могло бы причинить мне вред.

— Кай, — умоляю я, нуждаясь в том, чтобы он услышал каждое мое слово. — От этой тьмы меня не избавить.

Я делаю ровный вдох и пристально смотрю на него, чтобы он услышал правду в моих словах.

— Потому что эта тьма… Это часть меня, и чтобы освободить меня от этого, тебе пришлось бы убить меня.

Я знаю это нутром. Я чувствую, что эта тьма — половина моей души. Нечто, что было со мной с самого моего рождения, становясь сильнее с каждым годом. И наконец-то заявило на меня свои права, потому что теперь эта сила выплескивается наружу, желая поглотить каждую искру света, которая есть у меня внутри. Он не может спасти меня от того, что я есть.