— Готовься, - прошептал он в прекраснейшее лицо. - Вскоре мы будем свободны и тогда я с тебя уже не слезу!

— Нет, я! - выдохнула Дионара, перекатывая Михаила и оказываясь сверху.

Нависла над ним, мучительно медленно и восхитительно страстно касаясь его тела своим и повторила шепотом:

— Нет, это я с тебя не слезу!

Расставаться было мучительно, физически больно, и все же Михаил заставил себя. Оставил спящую Дионару, словно оторвал часть души и пошел собираться. Ясно было, что он не добьется силой ничего от храма, равно как и не сможет его взломать. Все чудеса манопы строились на технологическом превосходстве, и в случае с храмом, сам Лошадкин оказывался «диким дикарем».

Но имелся еще один путь, которым пользовались сектанты, просто не доводили дело до конца.

— Господин, - прошелестел голос Хлои. – Я готова.

Трорг молчаливо возник за ее спиной, и в голове у Лошадкина забрезжил намек на новую идею. Очень оскорбительную и принижающую, но в то же время, соответствующую «пути сектантов». Надо было следовать ему, только утопить педаль в пол, что называется.

— Хорошо, раз готова, то идем, - сказал он.

Все равно он задолжал Хлое массу разговоров и объяснений, а то и действий. На агемке и вендарце были лишь скафандры, никакого оружия или брони, или дополнительных электронных приспособлений.

— Маргуд? – все же спросил он.

— Вы объявили о добровольности миссии, господин, и он решил отказаться, - сообщила Хлоя.

Следовало затащить ее к Дионаре, объяснить, что дитранка тоже за них и вместе они одна команда.

— Решил отказаться, - повторил Михаил задумчиво.

Он не слишком хорошо выспался, но в то же время, ощущал, как внутри бурлит энергия. Спастись самому и спасти Дионару, вытащить остальных! Любовь – великая сила, подумал Лошадкин, ощущая, как силуэт прошлой идеи наливается объемом, приобретает содержание.

— С ним надо поговорить, - решил он.

— Прикажите, Михаил, - отозвалась Хлоя. – Мы вытащим его и подготовим к миссии.

— Я верю тебе, - вдруг бросил равнодушно Трорг.

— Хорошо, тогда попроси его выйти и собраться, и если он откажется, то скажи, что мне надо с ним поговорить.

Вендарец склонил голову, словно передразнивая Хлою и ушел. Происходи все дело в обычном мире, то можно и нужно было организовывать подобное электронно, подумал Михаил. Но здесь, где их могли подслушать? Здесь, где их статус невольников сохранялся, пусть формально они и перестали ими быть? Здесь, где их использовали, чтобы держать на поводке самого Михаила?

Возможно, для усиления правдоподобности, следовало сыграть в строгого командира. Нет, опиратившегося наемника, которому плевать на невольников? Приказывать, плевать на чувства, поставить Хлою в позу пьющей лани и поиметь, ухватив за рога?

— Поговорим о Дионаре? – прямо спросил он.

— Как прикажете, господин, - тут же потухла агемка.

Посерела, словно Трорг, даже рога, казалось, втянулись внутрь и утратили остроту.

— Нет, так дело не пойдет, - покачал головой Михаил. – Если ты ревнуешь, то так и скажи, ведь ты тоже дорога мне!

— Я ревную, - механически повторила Хлоя.

Михаил обнял ее крепко, прижимаясь к костистому, не слишком уклюжему телу и прошептал тихо прямо в ухо, словно надеялся обмануть подслушивающие устройства.

— Не ревнуй, она с нами.

— Хорошо, господин, - уже веселее отозвалась Хлоя. – Я верю вам.

— Как видишь, я беру тебя на эту миссию, а ее нет, - соврал, не моргнув и глазом, Лошадкин.

Он уже отстранился от Хлои, думая о том, что на ее выступы и рога было бы неплохо насадить Нессайю. Засадить, так сказать, ему в ответ от души.

— Благодарю вас, гос… Михаил.

— Хорошо, хорошо. Нужно еще поработать над твоим проявлением чувств. Не обещаю, что отвечу на них, Хлоя, как видишь, я честен с тобой. Да и скажем честно, я не уверен, что тебе нужны именно физические отношения, не так ли?

— Да, господин, - по телу агемки пробежала дрожь.

— Вам с Дионарой нужно будет обняться крепко, - посоветовал Михаил таким тоном, словно его только что осенило идеей. – Вместе мы горы свернем! Ну или одну пирамиду, если ты понимаешь, о чем я.

— Не совсем, господин, - отозвалась Хлоя.

— Ничего, на месте поймешь, - сообщил Лошадкин, подмигивая ей.

Поняла Хлоя или нет, Михаил сделал, что мог. Внутри храма их не подслушают, даже если пойдет толпа сектантов и пиратов, всех их можно было отсечь. Уверенность в своих силах вернулась к Лошадкину, словно снабжая его дополнительной внутренней мощью. Они отобрали импланты у невольников, а у Дионары его и вовсе не имелось? Отлично! Значит, не подслушают, а манопу им не взломать удаленно, разве что из головы Лошадкин извлечь, но этого не будет, пока его лапы электрика мощны!

— То есть, мы уже идем?

— Сейчас, с Маргудом поговорю, а ты пока подумай над моими словами, - снова подмигнул ей Лошадкин.

Конечно, он мог обнаружить, подслушивают их или нет, с помощью манопы и именно поэтому предполагал, что Нессайя и прочие приняли меры против них. С другой стороны, может, наоборот, следовало демонстративно просканировать, ничего не найти и, якобы успокоившись, вести откровенные разговоры? Но это тоже было бы ошибкой, с какой-то стороны, ведь вести разговоры о побеге и восстании означало бы прямо расписываться в своих замыслах.

Тогда как Лошадкин пытался изображать кого-то, перекинувшегося на сторону пиратов. Его вдруг осенило новой мыслью, очень неприятной, что Нессайя и остальные, могли и не верить в его «гениальную» игру, как он сам не верил им в ответ. Уф, подумал Михаил, касаясь раскалившейся головы, нелегко быть шпионом-невольником в тылу пиратов, когда ты никогда не готовился к такой роли.

— Маргуд, - спокойно произнес Лошадкин, усаживаясь напротив триварца.

— Михаил, - отозвался тот, глядя тремя глазами.

Хотя бы пиетета Хлои и равнодушия Трорга не испытывал, но эта ненависть.

— Поверишь ли ты, что мне нужна твоя помощь? – спросил Михаил.

— Нет, - честно ответил Маргуд.

— И тем не менее это так.

— Это какая-то новая земная уловка?

— Разве прошлые мои действия были уловками? – изумился Михаил и добавил серьезно. – Как не были уловками и действия Земли, когда они предлагали помощь и союз.

— Как это не были?!

— Зачем сильным уловки? Они просто идут и берут, что хотят, или ты думаешь, что вы смогли бы оказать сопротивление?

Маргуд хотел что-то возразить, но промолчал, сверкая тремя глазами. Ненависть иррациональна, в который раз устало подумал Михаил, ей плевать на доводы разума и причинно-следственные связи.

— Как не смогли дать отпора ысынгунам, так? Или ты считаешь, что Земля подговорила ысынгунов напасть, так как сама была слишком слаба, чтобы победить вас? Но если Земля была слаба, то стали бы ысынгуны ее слушать? Ысынгуны вообще слушают хоть кого-то?

— Нет, - неохотно проворчал Маргуд.

— Я не прошу тебя оставить свою ненависть к Земле, - сказал ему Лошадкин. – Наоборот, раздуй ее, как можно сильнее, ощущай, ненавидь, только не перегори раньше срока.

— Заботишься о моем благополучии?

— Нет, ты же ненавидишь Землю! – воскликнул Михаил.

Маргуд уставился на него и глаза его начали расширяться.

— Издеваешься?

— Ничуть. Я объяснил тебе, что не стоит винить Землю в случившемся, но в то же время, мне нужна твоя ненависть к ней. Не факт, что это поможет, но и лишним не будет. Если повезет, увидишь, как меня мучительно убивают.

Последний аргумент решил дело и это было хорошо и печально одновременно. Лошадкин понимал Маргуда, отказаться от многолетней ненависти было не так просто, как могло показаться. Все доводы разума, даже принимай их Маргуд, не сработали бы моментально. Пусть даже триварец на словах выражал свое отношение, мол, пойду за тобой, могучий электрик, верю тебе, но по факту, его дела говорили об обратном.