И очень хорошо, что Финнея живёт одна.

Общага гудела — кто не праздновал в кафешке в парке, делали это здесь. Вроде сегодня специальность сдавали не только второкурсники, но и третьекурсники тоже. А выпускники будут сдавать завтра. Медведь за полтора года в Академии заглядывал в общагу пару раз, наверное, когда по какой-то причине нужно было зайти к живущим здесь парням из группы — Ришару и Валентину. Ещё тут живёт Мизуки, её зовут в группе Луной. Ну и боевики с других курсов тут тоже живут.

И он понятия не имел, куда его потащила рыба.

Рыба странная. Не пила, только носом швыркала. А потом сказала, что ей алкоголь без пользы дела, только вкус, да и всё. Медведь даже не знал, хотел бы он себе так, или нет. Потому что, ну, напился, да и дело с концом. А у этих рыб всё, не как у людей.

Самому ему тоже было как-то не особо, потому что алкоголь не брал. Совсем не брал. Вроде, так иногда бывает, когда много магической силы, и её некуда девать. Видимо, не совсем в хлам помесились на экзамене, нужно было ещё. А сейчас и не помесишься уже, и к Розе тоже не завалишься, потому что прокатила его Роза. И вот он сидит, как дурак, пьёт, не пьянея, и таращится на рыбу.

А потом она сказала, что ей холодно. С любой другой девчонкой он бы поступил обычным образом — облапил, да и всё, это помогает, он большой и тёплый, ему не раз такое говорили. А что надо рыбе?

Но он рискнул, взял её ладони в свои — изумился ещё, какие они маленькие, и пальцы тонкие, и колечки с жемчужинами тоже тонкие — это же жемчужины, да? У рыб же должны быть жемчужины? Или это у моллюсков? И ногти мудрёные какие-то, каких не бывает у девчонок с боевого, и у девчонок с их района не бывает тоже.

И она сидела рядом, и не дёргалась, а потом вообще взяла и затолкала руки Медведю под свитер. Ну, если это не приглашение, то он не знает ничего о приглашениях.

Правда, ему всё равно было не по себе. Он думал — ну, пообжиматься в коридоре, А дальше — как пойдёт. Но рыба взяла его за руку и целеустремлённо потащила наружу.

И вот теперь они поднимаются на третий этаж, она ладонью отпирает дверь комнаты и выпускает десяток серебристых шариков, становится светло. А комнате такой бардак, что мать Медведя рехнулась бы, случись такое дома. Вещи лежат везде — одежда, тетради, книги, какие-то артефакты кучкой на столе, флаконы стеклянные, свиток в трубке рядом. И ракушки — на столе, на стенах вокруг окна, вокруг двери, и коврик на полу тоже весь из себя на морскую тему. А на стене постер с картинкой из мультика про русалочку. На коврике валяются кружевные трусы.

Рыба глянула на него своими невозможными глазами цвета моря. То есть, моря-то Медведь не видел в жизни ни разу, но подумал, что этот цвет так называется. А она облизнула губы и хрипло сказала:

— Ты… ты можешь уйти, если хочешь.

Чего? Это она сейчас ему что сказала-то вообще? Что он может свалить? А с чего это? Чего тащились-то тогда?

— Почему уйти? — спросил он.

— Ну мало ли, вдруг тебе религия запрещает трахать рыб. Или там родители не разрешают.

Родители-то как раз и не сказали бы ничего доброго, факт. Но… у него есть шанс попробовать рыбу, а он, как лох последний, его проимеет? Да ладно!

— Ты вообще умная, но говоришь иногда, как дура, — сказал он и поцеловал рыбу.

Куда там поцеловал, только коснулся. Больше не успел, потому что они как-то хитро сцепились и повалились на её разобранную кровать, как были — не разрывая поцелуя. Вся сила куда-то делась, утекла в тот поцелуй, на мгновение Медведь испугался, но потом вдруг внезапно получил всё обратно, да ещё и с довеском, и эта сила подняла его и потащила, и он словно качался в огромных волнах, а тело его то и дело в разных местах прошивало магическими разрядами. Ни разу, ни на какой тренировке простые прикосновения не давали такой отдачи, ни с одной девчонкой обычные движения так не отзывались во всём теле, да как бы не в воздухе вокруг.

В какой-то момент ему показалось, что волосы её — не блондинистые, а зелёные, и на лице чешуя, и под пальцами тоже… но ему уже было всё равно. Даже если у него в руках окажется её чешуйчатый хвост, он его тоже потрогает. И обнимет. И подёргает легонько за плавник. И обхватит ногами и руками. И ещё что-нибудь сделает. Наверное.

Финнея вовсе не была абсолютно уверена, что ей нужно брать Медведя в оборот и тащить его к себе. Но теперь уже поздно, вот он, здесь, в её комнате, озирается, видит её хаос вокруг, наверное, удивляется — Джемма говорила, что парни-боевики организованные и вещей не разбрасывают. Правда, когда к Лои в гости закатывался Флинн, ему было плевать с самой высокой подводной скалы на порядок в комнате, они там ржали, как ненормальные, и не только ржали, стены ходили ходуном от того, что они творили. А Мизуки просилась ночевать к Грейс, а поутру вытряхивала их из комнаты на пары и устраивала им выволочку — очень тихо и вежливо, но оба винились и просили прощения. И на следующие несколько ночей эти ненормальные уходили куролесить в квартиру Флинна.

В общем, ей было совершенно не важно, что там Медведь думает про порядок в её комнате. А важно, останется он или уйдёт. У неё даже губы пересохли от волнения, но она спросила… и получила ответ. Положительный ответ. Вот и славно.

А потом они поцеловались — совсем чуть-чуть, легонечко — но обоих как штормовой волной шарахнуло, и грозовым разрядом, и она даже и не знала, чем ещё. И силы у него — немеряно, может даже больше, чем у неё, и он с такой готовностью делился, как никто и никогда. Она тоже не жадничала, потому что зачем тогда всё это? Отдать, взять, ещё раз отдать, и ещё сто тысяч раз.

Падать в водоворот — и взлетать с волной наверх, нырять до самого дна — и вновь подниматься с подводным течением. А если поутру кто-нибудь снаружи скажет, что они тут всем мешали и что-то сломали или испортили — ну так и за ней не заржавеет, потом эти люди или нелюди будут очень долго осушать воду из своей комнаты. Наверное.

Медведь проснулся… не дома.

Он в начале вообще не въехал — куда его занесло. Потому что спал, как убитый. И ещё потому, что очень редко ночевал не дома, почти никогда не случалось. И вот вдруг.

Он пошевелился и потёр глаза. Рядом жмурилась рыба. То есть девчонка Финнея. И вообще это её комната в общаге. Они вчера сюда пришли, и…

Может того, примерещилось? Он, вчера, с рыбой? Да почти до утра? Это вообще как? Но если вот прямо совсем честно, он не прочь повторить.

Потрогать ещё эти невероятно длинные волосы. Чуть-чуть коснуться нежной кожи, а потом — сильнее, мощнее, даже сжать… Она тоже держалась за него будь здоров, и пару засосов ему поставила, огонь-девчонка. Ничего, регенерирует.

И ещё она почти сразу сказала, что можно не предохраняться. Потому что она не человек, и стопудово ничего не будет. И он поверил, а чего не поверить?

Медведю случалось переспать с девчонками-магами. На первом курсе, на посвящении его приметили две четверокурсницы, и взяли в оборот прямо там, а он что, только рад был. И потом ещё на рождественском балу в прошлом году, там тоже была одна, менталистка с третьего. Правда, потом даже здоровались не всегда, ну и хрен с ними.

А тут вышло что-то совсем другое, охренительное. И… что теперь?

— Привет, — проговорил он, вышло почему-то хрипло. — Финнея.

— Привет, — улыбнулась она, — Антуан.

— Не зови меня так, не надо, — мотнул он головой. — Лучше Медведем.

Потому что сразу слышатся голоса старших родственников, да с подковыркой — «Антуа-а-ан»!

— Поняла, — снова улыбнулась она.

Вытащила руку, провела рукой по его груди. Погладила волоски. Сдвинулась ниже… так, кажется, никто сейчас никуда не идёт.

Кровать у неё не самая большая, но они как-то поместились. И спать, и всё, что до того было. Значит, и сейчас нормально.