Вообще в последние дни он как будто больше понимал о том, что все они делают. И холерный Вуату, и госпожа декан, и госпожа Монтенеро, и господин ли Реале. И соображал — а что можно взять и использовать ему самому. Потому что все они то и дело поминали кого-нибудь из своих преподов — вот, они, мол, говорили так, так и так. И обычно это были какие-то мысли весьма и весьма по делу. Наверное, это нормально, когда ты несешь дальше то, чему сам научился?

После пар он пошёл встретить Финнею. Ей нужно было что-то сделать в своём водном деканате, и он отправился прямо туда. Вывернул из-за угла и увидел… Даже не сразу понял, что увидел.

Она стояла возле двери в деканат, а её держал за руку Рыбий Хвост.

— Госпожа Финнея, я говорил с вашим отцом. Он благосклонно отнёсся к моим словам и дозволил мне искать союза с вашим семейством посредством брака с вами.

— Господин Зираэль, я пока не собираюсь выходить замуж, в ближайшие два года — определённо.

— Но я и не предлагаю вам ничего подобного! Вам необходимо завершить ваше образование, всё верно. Но на каникулах вы бы могли принять моё приглашение и побыть гостьей нашей семьи. Я почту за честь показать вам нашу акваторию, вы ведь не бывали в Океане Покоя?

— Нет, господин Зираэль. И понимаете, у меня совсем другие планы на ближайшее лето. Сначала я должна пройти практику, я обычно делаю это дома. Под руководством моего деда.

— Кстати, практику тоже можно пройти у нас. Это будет весьма полезно для вас, потому что вы сможете сравнить, и выделить общее и особенное в том, как устроена жизнь в Срединном море и у нас. Другой состав воды, другие виды, обитающие в той воде, как разумные, так и не обладающие разумом.

— Благодарю вас, господин Зираэль, мне очень приятна ваша забота, я буду иметь это в виду. Но мои планы на ближайшее лето уже согласованы. Я должна взять на себя некие обязанности, и это уже решено с моим дедом.

— Хорошо, тогда я прошу вас подумать о визите в Океан Покоя после того, как вы завершите вашу практику.

— Благодарю за предложение, но у меня уже есть планы на это время.

Медведь слушал, и не врубался — они вообще о чём? Никакие планы на лето они толком ещё не обсуждали, только — ну, давай поедем куда-нибудь вместе, да и всё. А у неё что, всё распланировано? Или это её хвостатый брат ей запланировал? Или не менее хвостатые отец с дедом? И о чём она вообще?

— Я понимаю, что смена планов — серьёзный шаг, — продолжал тем временем Рыбий Хвост. — Но вам всё равно придётся рано или поздно сделать выбор, и вы достаточно разумны, чтобы выбрать морского жителя, а не кого-то из сухопутных бесхвостых. Вы станете прекрасной королевой, госпожа Финнея. Ни один сухопутный не сможет предложить вам ничего подобного.

— Отчего же? — усмехнулась Финнея. — Со мной учатся представители нескольких древних магических родов, может так случиться, что я выберу кого-то из них.

— Они люди, госпожа Финнея, и для того, чтобы у вас были дети в таком союзе, вам придётся серьёзно изменить себя. Я не думаю, что вы не задумывались об этой стороне противоестественных отношений с людьми. Я понимаю, что в юности хочется попробовать разное, но любые связи с людьми просто не могут быть чем-то серьёзным, понимаете? Мы сотворены такими, какими мы являемся, и идти против природы — недальновидно и глупо. Морские живут в море, бесхвостые — на суше, и это правильно. Не нужно идти против природы, госпожа Финнея.

— Я выслушала вас, господин Зираэль. Не могли бы мы завершить этот разговор? Мне кажется, всё сказано, и наши позиции обозначены. Сейчас я не могу добавить более ничего, и вы, как мне показалось, тоже. Говорить дальше бессмысленно.

— Отчего же? Но я понимаю вас, и готов предоставить вам столько времени на раздумья, сколько вам потребуется. Я понимаю, брак — это серьёзный шаг для обоих участников. И мне кажется, вы подумаете и примете правильное решение.

— Я, господин Зираэль, непременно приму правильное решение. Только оно окажется правильным в первую очередь для меня. И для моей семьи, конечно же.

— А мне ничего больше и не нужно, — улыбнулся он.

Пожал ей руку — вот прямо пожал, да — и ушёл в деканат, и прикрыл за собой дверь.

Медведь же шагнул к Финнее.

— Что тут нужно было этому… Рыбьему Хвосту?

— Он официально посватался ко мне, — скривилась она.

— В смысле — посватался? — не понял Медведь.

Стало как-то очень неуютно.

— Мой отец ждёт завершения семестра и того момента, когда я приеду домой. Думали, это случится зимой, на каникулах, но — не вышло. И тогда будет моё официальное представление ко двору, как взрослой, и мне представят кандидатов в женихи, и я должна буду выбрать одного, — сказала она со вздохом.

Чего?

Если бы сейчас на голову Медведю рухнул потолок, его бы и то так не подкосило.

— Выбрать? Одного? Ты? Ну и выбирай, хрен с тобой, — плюнул, развернулся и пошёл.

Нет, побежал. Кажется, она хотела догнать, но он оказался быстрее. Бежал, не разбирая дороги, пока не врезался со всей дури в колонну в старом корпусе.

Боль отрезвила. Заставила подумать — куда он, собственно, бежит, и от чего. И не оставил ли он там, позади, чего-то недосказанного, недослушанного и очень, очень важного.

Финнея ничего не поняла.

Нет, не так. Она не поняла, что случилось, но кажется, что-то очень нехорошее.

Почему он её не дослушал? Она бы объяснила, что все эти договорённости — это про её родню, но никак не про неё саму. Им нужно, чтобы вот так. А ей — нет. И что она намерена избегать любой договорённости о своём будущем как можно дольше. Она не знает, как будет это делать, ведь дома отец просто назначит дату праздника, и всё. Но непременно что-то придумает.

Думала, что придумает. Что непременно найдёт решение. А если не найдёт сама — поговорит с мамой. И найдёт бабушку, чтобы и у неё тоже спросить кое-что. Он думает, для чего она предприняла все эти поиски? А вот для этого. Он думает, это легко — доказывать всем-всем, что ты не сошла с ума, когда встречаешься с сухопутным?

И зачем она заставила господина Зираэля говорить с ней по-франкийски? Он ведь пытался начать разговор на родном языке, с этим забавным акцентом восточный морей — когда говорят быстро и сильно интонируют. Дурак он, этот Зираэль, такой же дурак, как и все парни с курса, разве что постарше них, да и всё. Какая разница, хвост у парня или ноги? Все дураки.

А потом она представила — что всё. Что Медведь подумал, будто ничего для неё не значит, и сейчас пойдёт к той девчонке, которая приходила тут и пыталась заявить на него права. И — всё. И даже если он останется жить в общежитии, то уже не зайдёт к ней в комнату, потому что — зачем? И не сядет с ней завтра на истории магии. И…

Финнея забралась на подоконник и заревела. Она уже не думала о том, что ей никак нельзя реветь в здании Академии. Ей было совершенно всё равно. Ей просто было плохо, очень-очень плохо.

Как Силь согласилась на предложенного родителями жениха? Неужели у неё не было ничего… никого, от кого пришлось бы отказываться?

Вообще надо бы спросить и её, и Райну — не хотят ли они тоже познакомиться с бабушкой. Если та бабушка найдётся и вообще захочет с ней разговаривать! А вдруг тоже нет? Потому что она — морская, внучка своего деда и дочь своего отца?

Бабушка где-то там, а её беда — вот она, здесь, стоит, усмехается, того и гляди — разорвёт её сердце и её душу в мелкие клочья. Как косатка, которая хоть и разумная, но убийца, и питается морскими теплокровными. Вот, её всё равно что сожрала такая косатка. И сейчас выплюнет то, что не доела. Или поглотила Великая Бездна, она падает куда-то, и вода вдруг не опора, не союзник и не друг, но враг, и не выпустит, будто она не морская, а какой-нибудь сухопутный зверь, ни разу в жизни не видевший моря…

Голос ворвался в её страдания снаружи и звучал тем самым, что было нужно — рокотом моря, переливами солнечных бликов на волне, лунной дорожкой к берегу, гулкими звуками глубин. Кто-то говорил с ней, и вдруг стало жарко, и она вздохнула и открыла глаза.