— Вы посмотрели на Дэррила и спросили его: "Я хотел бы конкретно выяснить, почему вы подумывали о самоубийстве в 1991 году "?

— Я чувствовал, что мне достаточно его ответа о событиях в 1991 году, — объяснил Шпиц, — чтобы продолжить лечение в 1996 году.

— То есть вы не задавали ему никаких вопросов, верно? — заметил Кросвелл. — Теперь, когда он мёртв, важно много других вещей, которые вы не могли предсказать, не так ли?

— Это правда.

— И именно по этой причине вы решили прийти сюда и составить этот отчёт на шести страницах, дополнение к его медицинской карте, потому что решили, что вам лучше разобраться с этим, потому что сейчас становится важным много вещей, которые раньше не были важны. Верно?

Отвечая на вопросы Кросвелла с ледяным презрением, доктор Шпиц выглядел возмущённым попыткой адвоката выставить Дэррила несчастным и психологически подавленным человеком. Тем не менее, нельзя было отрицать, что Дэррил принимал "Эффексор", антидепрессант; что он лечил себя от эректильной дисфункции инъекциями в половой член; что он был расстроен своими непростыми отношениями с детьми; что он был подавлен угрозами жены рассказать о его физических и финансовых проблемах коллегам-врачам.

Кросвелл изложил все предполагаемые причины, по которым Дэррил рассматривал возможность самоубийства, даже упомянув угрозы Деллы разоблачить Дэррила в том, что у него проблемы с кишечником, в том, что он испачкал штаны. Несмотря на суровые подробности, Кросвелл, казалось, немного отыграл назад. Когда доктор Шпиц покинул свидетельское место, осталось неясно, имел ли Дэррил Суториус какие-либо далекоидущие планы на момент смерти.

Со всеми проблемами, с которыми столкнулся Дэррил: непростой развод, публичное унижение, финансовый крах, участие в клубе знакомств, полное одиночество, судебные издержки — самоубийство стало казаться вполне вероятным долгосрочным решением.

Он говорил о самоубийстве. Он рассказывал о том, кто взял пистолет и поставил его в такое положение, чтобы после стрельбы это выглядело как несчастный случай.

Не говоря прямо об этом, Скотт Кросвелл разбросал самые различные намёки, что Дэррил застрелился и обставил это так, чтобы это выглядело как убийство, чтобы дети получили средства по его полисам страхования жизни.

Он говорил о дочери Дэррила Деборе, "маленькой дикой кошечке", и пытался обвинить её в проблемах, которые Дэррил испытывал с Деллой. Дебора была причиной всех ссор, невоздержанной на язык девушкой, которая хотела заставить отца оплатить свадьбу, которую тот не мог себе позволить. По словам Кросвелла, её требовательность поставила отца в трудное положение, заставив его почувствовать, что даже тех немалых денег, которые он получал, всё равно недостаточно.

Виктория Николь Мелло вошла в зал суда с приятной улыбкой, нисколько не волнуясь перед дачей показаний. Никки была высокой, со стильно подстриженными тёмными волосами, а в маленьком жемчужном ожерелье и белом кружевном воротничке она казалась воплощением порядочности. Она была одета лучше всех свидетелей и посмотрела прямо на Деллу, когда та опознала свою сводную сестру, уставившись на женщину в светло-коричневом костюме за столом защиты так, словно та была самим дьяволом.

-Не могли бы вы изложить присяжным суть разговора, который состоялся у вас с Деллой в субботу, 17 февраля 1996 года? — попросил Толберт.

— В субботу она позвонила и спросила, какие у меня планы на выходные, — вежливо ответила Никки. — Она сказала, что собирается в "Блокбастер" на фильм. Она хотела встретиться со мной, чтобы пойти на "Марди Гра" в Маунт-Адамс, если захочется.

— Вы действительно видели Деллу в субботу вечером?

— Нет, не видела.

— Вы что-нибудь слышали от Деллы в воскресенье?

— Да, она позвонила и разбудила меня. Было около полудня, и она пригласила меня в кино. Я сказала, что сплю и поговорю с ней позже.

Согласно показаниям Никки, Делла перезвонила ей позже в тот же день, практически умоляя сводить её в кино. Она даже предложила оплатить билеты, что было необычно. Хотя Никки отказалась, Делла продолжала звонить и снова дозвонилась до неё в 21:00 тем же вечером. Она утверждала, что направляла Дэррилу сообщения на пейджер, но, похоже, не смогла его найти.

Она также упомянула, что у них с Дэррилом был важный разговор в субботу вечером, что Дэррил хотел во всем разобраться, но она хотела развода. Делла убеждала Никки, что её брак просто невозможно спасти.

Среди наиболее ярких свидетелей, представших перед судьей Нейхаусом и присяжными, были две давние официантки из ресторана "Боба Эванс".

Они казались Дэррилу самыми близкими людьми, поскольку больше года каждый день подавали ему завтрак. Ни одна из них не отступила, когда Скотт Кросвелл попытался обмануть их восприятие. Обе были высокого мнения о докторе Суториусе, и ни одна из них не заметила в нём ничего странного — ни запаха тела, ни налитых кровью глаз, ни покрасневшей кожи, ни каких-либо явных признаков употребления алкоголя.

Когда доктор Джо Тодд, торакальный хирург, тесно сотрудничавший с Суториусом в течение 30 лет, позже давал показания, он тоже заверил суд, что "никогда не замечал никакой нечистоплотности" у Дэррила. Доктор Тодд настаивал на том, что у Дэррила была хорошая медицинская практика, что он был превосходным хирургом. Но когда Кросвелл устроил ему перекрёстный допрос, адвокат продолжил ссылаться на плохое состояние дел Дэррила как на данность, пытаясь превратить плохую гигиену врача и отстающую медицинскую практику в рецепт самоубийства.

— За всё время, что вы его знаете, — спросил Кросвелл, — он жаловался на деньги?

— Да, Дэррил был вечно озабочен денежными проблемами, — был вынужден признать доктор Тодд. — Вот почему мы с ним никогда не были партнёрами.

— Не могли бы вы рассказать нам об этом?

— Ну, на мой взгляд, он был несколько финансово безответственным.

— Он, очевидно, всем говорил, что разорился? — подсказывал Кросвелл. — Ему всегда не хватало денег, не так ли?

— Вряд ли имеет значение, каков был его доход, — откровенно сказал доктор Тодд. — Сколько бы он ни получал: хоть минимальную ставку, хоть 2 млн. долларов в год, — он бы всё равно был озабочен поиском денег.

— Ему вечно было мало?

— Дэррил сколько ни получал, всё умудрялся потратить.

Когда Кросвелл развил тему, он попросил доктора Тодда подтвердить, что Дэррил впадал в панику всякий раз, когда у него была "неполная неделя" на работе. В такие периоды Дэррил чувствовал себя не у дел, если постоянно не проводил операции на спине. Позже пресса устроила по этому поводу шумиху: доктор Тодд отказался заниматься медицинской практикой у Суториуса из-за его финансовой нестабильности. Они вырезали фразы из показаний доктора Тодда, в которых Суториуса выставляли жадным. СМИ раздули всё до предела, включая комментарии доктора Тодда о перепадах настроения у Дэррила и о том факте, что у Дэррила было не так уж много друзей в больнице.

СМИ исказили слова Тодда до такой степени, что они не походили ни на что из того, что тот на самом деле чувствовал к своему другу и коллеге. Доктор Тодд вышел из полу-пенсии, чтобы возглавить практику Дэррила после его смерти; именно он час сидел с Дэррилом в субботу 17 февраля, в последний день жизни Дэррила и слушал, как друг говорит о перспективе очередного развода, и всё же его выставили врагом Дэррила.

Кросвелл извинился за то, что поставил доктора Тодда в затруднительное положение, надеясь, что он никоим образом не обидел его, хотя это было не совсем так. Перед Богом и всеми остальными Кросвелл заставил доктора Тодда рассказать о геморрое у друга.

Разоблачения Робин Зайгмонт вызвали огромный резонанс в здании суда. Она была признанной наркоманкой и преступницей, и было удивительно, что обвинение вообще удосужилось вызвать её. Ей хотелось засвидетельствовать, что Делла призналась в убийстве, когда они вместе сидели в тюрьме. Обвинение рискнуло, но это был неудачный ход.