Как только они вернулись в Огайо, Джеффу захотелось побыть одному. Данте твердила, что любит его, но это чувство не было взаимным. Во-первых, Данте уволилась с работы. Джефф советовал ей не делать этого, но она настаивала, что найдёт себе что-нибудь получше. Вместо этого она начала больше пить и звонить Джеффу в середине рабочего дня, слегка нетрезвая.

Он отдалялся всё больше и больше, отправлялся с приятелями на рыбалку в Мичиган, в деловые поездки на северо-восток, а Данте требовала сообщить его местонахождение, звонила на автоответчик и оставляла бесконечные сообщения. Ей хорошо удавалось вызывать чувство вины, заставлять его почувствовать себя обязанным ей угрозами, что она потеряет к нему всякий интерес, если он не раскроет ей своих чувств.

— Она звонила мне на работу и домой, говорила, что перестала встречаться со всеми остальными, — вспоминает он. — Я сказал ей, что с прицелом на брак она меня не интересует, а она говорила, что безумно влюблена.

В августе 1990 года Данте сделала домашний тест на беременность. Они вернулись с Западного побережья около месяца назад, и она позвонила ему в истерике и сообщила, что беременна. Джефф думал, что у неё ещё не пришли месячные, что она выдумывает, но Данте продолжала истерить. Она угрожала, что если он не увидится с ней и не поможет ей во всём разобраться, она покончит с собой.

— С кем ты сейчас встречаешься? Я с ними знакома? — спросила она по телефону.

— Это просто подруга, просто знакомая, между нами ничего не было, — сказал Джефф.

— Ты всё врёшь! Только не говори мне, что встречаешься и не спишь с ней. Ты не такой.

— Нет, правда, я просто иногда встречаюсь с одной из своих клиенток.

— Хорошо пошутил, — съязвила она.

Затем однажды поздно ночью Данте появилась у его двери.

Он видел её машину на парковке, но он кого-то развлекал, и когда Данте услышала женский голос, она ушла до того, как Джефф открыл дверь. Она оставила открытку с надписью "Поздравляю, Джефф! Скоро ты станешь папой", а внутри написала, что очень его любит, и приложила пластиковую зелёную погремушку и две заколки для подгузников.

На следующее утро он пришёл в полный ужас, когда Данте позвонила и сообщила, что у неё есть официальный анализ крови с положительными результатами на беременность. Она пригрозила пойти и купить себе пистолет "Дерринджер", если он не согласится с ней встретиться. Она также пригрозила позвонить матери Джеффа, зная, что тот совершенно не хочет рассказывать о ней, поэтому он позволил ей приехать к нему домой, надеясь её успокоить.

Он хотел обезвредить её угрозы, не называя её обманщицей, поэтому в ту субботу вечером отвёз её в милое итальянское заведение, после чего они отправились в кино на третьего "Экзорциста"[27]. Данте продолжала настаивать, что он ей нужен, что она больна, но хочет сохранить ребенка.

В тот понедельник вечером она приехала со своим грязным бельём в руках; ей нужно было его постирать, и она вела себя так, словно была готова к переезду. Джефф предложил ей денег на аборт, но она не приняла их, поэтому в конце концов он согласился помочь растить ребенка, без обиняков сказав ей, что планирует жениться на другой — своей бывшей девушке Линн.

Перед уходом Данте украла маленькую чёрную телефонную книжечку Джеффа, и через несколько дней кто-то позвонил Линн с угрозами. Тем временем Данте согласилась на аборт, но хотела, чтобы Джефф оплатил пару процедур, одной из которых была стерилизация.

— Я сказал ей, что она сумасшедшая, если хочет стерилизоваться, — признался Джефф. — Но она сказала, что никогда больше не хочет проходить через ту же боль, что и раньше, что она не чувствует себя достаточно стабильной, чтобы завести ещё одного ребёнка.

Она зашла к нему в пятницу вечером, около 22:00, и Джефф дал ей несколько консервов и чек на 1625 долларов. Он знал, что аборт стоит больше, но просто хотел, чтобы она исчезла из его жизни. Ему было очень неуютно рядом с ней.

Неделю спустя Данте появилась у его двери без предупреждения около 23:30 вечера. У неё был безумный вид, но Джефф чувствовал, что у него нет другого выбора, кроме как впустить её.

— Что случилось? — спросил он, когда она вошла в гостиную.

— О чём ты говоришь? Ты знаешь, в чём дело.

— Нет, не знаю. Что ты здесь делаешь?

— С кем ты разговаривал, когда я постучала? Я слышала, как ты говорил по телефону.

— Это тебя не касается, Данте. Итак, чего ты хочешь? Ты сделала аборт?

— Ты по-прежнему встречаешься с Линн?

— Вообще-то нет. Но я не обязан перед тобой отчитываться.

— Я следил за ней, потому что не доверял, — вспоминает Джефф. — Она предложила нам сесть, а я смотрел на её сумочку. Она стоит прямо у камина и намекает, что на третьем месяце беременности, упоминает врача, говорит, что носит ребёнка.

Джефф сказал ей, что по-прежнему имеет смысл сделать аборт, но он поддержит любое решение, которое она примет. На этот раз её внешность была другой; она старалась выглядеть очень деловой, в ней было больше целеустремлённости.

— Она подходит к креслу, на котором лежит её сумочка, — рассказывает он, — и я вижу, как она слегка поворачивается и тянется рукой к сумочке, поэтому я вскакиваю с дивана, а у неё за поясом револьвер 22-го калибра. Я схватился с ней и попытался направить револьвер в диван.

Джефф силой отобрал у неё пистолет. Ему удалось удержать её до прибытия полиции, а несколько недель спустя она предстала перед судом по обвинению в угрозах. После всей этой суматохи Данте представила лабораторный отчёт, что она действительно беременна. Её приговорили к году условно и обязали заплатить небольшой штраф. Когда всё было сказано и сделано, она ушла практически невредимой.

В течение нескольких месяцев Джефф усердно проверял в газетах объявления о рождении, он искал имя Данте, но безрезультатно. Он так сильно боялся её, что стал записывать в специальное досье её угрозы, телефонные сообщения и аннулированные чеки на её имя.

Но она так и не появилась.

Данте работала гувернанткой, когда познакомилась с Дэвидом Бриттеоном. Он был высоким, темноволосым и красивым мужчиной, очень застенчивым и обаятельным, с блестящим английским акцентом; она встретила его в баре и впервые за много лет почувствовала, что влюблена. Она была просто без ума от этого парня и полна решимости не упустить его.

Дэвид работал контрактником в "Cincinnati Bell Information Systems"; он находился в Соединённых Штатах по временной визе. Ему было 32 года, и он искал приятного времяпрепровождения, поэтому для него стало полным шоком, когда Данте объявила, что хочет выйти замуж. Они встречались всего пару месяцев, а его уже заставляли принять решение на всю жизнь.

Коллега Дэвида Эми Булз вспоминает, что, когда впервые встретила Данте, миниатюрная блондинка казалась какой угодно, только не добросердечной. Это было во время корпоративной рождественской вечеринки на речном теплоходе — закрытое мероприятия, что-то неформальное, чтобы люди могли расслабиться и повеселиться.

— Мы танцевали, пили и дурачились, — вспоминает Эми, — а Данте просто сидела в сторонке. Она не танцевала, и я почувствовала, что такие мероприятия не в её вкусе.

Как оказалось, Эми забыла свой шарф в машине Данте, и ей пришлось договариваться, чтобы забрать его в Лавленде, где Данте работала гувернанткой. Когда Эми добралась туда, Данте грубо с ней обошлась.

Она отказалась впустить Эми через парадную дверь, и у Эми сложилось отчётливое впечатление, что Данте ревнует. Эми попыталась донести до Данте, что она с Дэвидом не встречается, что они просто обедают вместе на работе, и Данте кивнула, как будто поняла. Но Эми видела выражение её глаз. Что бы она ни говорила, Эми чувствовала, что роет себе яму, поэтому Эми просто взяла свой шарф, села в машину и уехала.