— Он действительно плакал из-за отсутствия отца, — признаётся Джен. — Вот насколько глубока была рана в его душе.

Однако Дэррил наступал на те же грабли. Он постоянно работал в больнице и почти не брал выходных, чтобы расслабиться. Наконец Джен и Дэррил сели и поговорили. Они пообещали друг другу, что будут проводить больше времени вместе, что когда у них появятся дети, то на первом месте будут именно дети.

В первые годы брака Дэррил изо всех сил старался, чтобы в их жизни было по-другому. Он по-прежнему занимался карьерой, но каждую субботу вечером приглашал Джен на танцы. Тогда Дэррил казался абсолютной мечтой. Он был потрясающим знатоком во всех областях, они обедали в лучших ресторанах города. Джен хранила коллекцию спичечных коробков и меню, дорожа временем, проведенным наедине с мужем. Конечно, так было в течение их первых 6 лет совместной жизни, пока не появились дети.

И пока Дэррил изо всей силы стоил карьеру, Джен еле уговорила его купить для них первый дом, который он сначала не решался покупать, но потом был вполне счастлив. Было начало 70-х, и молодой врач ходил с огоньком в глазах. Он по-прежнему любил жену, а на светских раутах показывал Джен коллегам — у неё был изысканный вкус в одежде, и она хорошо держалась. Они ели кресс-салат и пальмовые сердцевинки и потягивали кофе из демитаса на пышных приёмах в таких местах, как "Banker's Club" и "Mecklenberg Gardens".

Дома Джен устраивала экстравагантные званые обеды для других врачей и их жён, а зимой, когда погода в Огайо становилась ненастной, Дэррил увозил её в фантастические места, такие как Багамы и Лас-Вегас. Это были годы стажировки, когда они были молоды и без ума друг от друга.

— Когда родилась Дебби, Дэррил повторял, что нашим отношениям пришёл конец, — признаётся Джен. — Он отдалился от меня и ребёнка. Он не мог оставаться с нами. Для него это был конец удовлетворения его потребностей.

Как раз тогда, когда Джен он был нужен больше всего, Дэррил стал эмоционально холодным. Он был взволнован во время беременности, но не присутствовал при родах. Дэррил ассистировал при стольких родах, что Джен просто не могла в это поверить. Когда родилась Дебора, она поняла, что мужу не хочет делиться её вниманием и возненавидел ребёнка. Более того, Дебора не была мальчиком, как он надеялся, и хотя он никогда не признавался в этом, это стало совершенно очевидно много лет спустя, когда рождение Джона приобрело для него совершенно иное значение.

— Я просто продолжала отрицать, что Дэррил избегает меня, и считала, что мне так повезло с Джоном, — вспоминает Джен. – Муж весь день пропадал, а когда приходил домой, он был не с нами, а я продолжала надеяться, что всё изменится к лучшему.

Конечно, этого не произошло. Всё наоборот стало ещё хуже. А когда родилась Бекки, в семье было уже две девочки, обе из которых требовали внимания Джен. Джен изо всех сил старалась угодить своему мужу, но на Дэррила, сколько бы особенных ужинов она ни устраивала, чего бы ни пробовала в спальне, ничто не производило впечатления.

Чем больше Дэррил зарабатывал, тем больше увлекался материальными благами. Он приходил домой в восторге от новой спортивной машины или меховой шубы для Джен, и предполагалось, что от этого всё станет лучше. И долгое время, признаёт Джен, так оно и было.

— Я была зависима от Дэррила, — размышляет она. — Я была слишком благодарна ему за любовь и заботу обо мне. Но это была забавная любовь. Оказалось, брак удерживает пару вместе, только пока они любят друг друга.

Но с годами Джен поняла, что платит довольно высокую цену за свой образ жизни. С Дэррилом у неё было всё, что она хотела: оригинальные произведения искусства с автографами, сейф, полный украшений с бриллиантами, костюмы и пальто на лисьей подкладке, членство в эксклюзивных клубах, — но счастья не было.

К середине 1980-х семья Суториус сформировалась окончательно. Дети выросли, а Дэррил и Джен уже проводили отпуск по типу второго медового месяца. Есть их совместная фотография в "Maison De Ville" в Новом Орлеане в 1985 году. Они сняли номер-люкс в Одюбоне и участвовали в шумной вечеринке. Поводом к приезду была конференция Американского колледжа грудных врачей, но настоящей целью Дэррила было посетить все изысканные рестораны, такие как "Brennans" и "Commander's Palace". Дэррил знал все лучшие места и выбирал их сам, но Джен это вполне устраивало.

Слева направо: Дебора, Дэррил, Бекки, Крисси, Джен и Джон

Хотя с Дэррилом было невозможно общаться, он обеспечил Джен хорошую жизнь. Джен с мужем посещали такие мероприятия, как Дерби в Кентукки и Суперкубок, и неоднократно приглашались в Белый дом. Во время президентства Рейгана Америка богатела, а врачи находились на вершине пищевой цепочки.

Именно в эпоху Рейгана клан Суториус купил пару таймшеров, которыми они регулярно пользовались: один — в Канкуне, другой — на любимом курорте Хилтон-Хед. Семья проводила много времени на виллах и дачных домиках, они останавливались в уединённых деревнях с домашним хозяйством и отличной кухней, брали уроки по всему: от рыбалки до верховой езды; и, конечно же, всегда были гольф и теннис.

Семья была активной. Джон с отцом были заядлыми рыбаками, а девочки занимались спортом. Все они были отличными пловцами, что подтверждалось и их фигурами. На фотографиях дети выглядят загорелыми и крепкими, на них нет ни грамма лишнего жира, просто сияющие лица с лучезарными улыбками. Они были настоящей американской семьёй, и выглядели так, словно наслаждались каждой минутой.

Помимо таймшеров, были семейные каникулы в "Disney World", в Нью-Йорке и, фактически, в большинстве крупных городов страны. Дэррил и Джен водили детей во все обязательные к посещению места: на бродвейские шоу, в Эмпайр Стейт Билдинг, в крупнейшие музеи и, естественно, в такие магазины, как "Saks" и "FAO Schwarz", — они побывали во всех. Дэррил никогда не ездил вторым классом, поэтому, даже путешествуя с детьми, он брал лимузины и всегда останавливался в лучших отелях. В те дни он мог позволить семье обедать в частных клубах и дорогих ресторанах.

Есть фотография Дэррила с детьми: все девочки в одинаковых платьях стоят на фоне белых воздушных штор, латунных люстр и высоких потолков. Такой фон, кажется, им подходит. Суториусы были привлекательными. Все дети были великолепны, Дебора была самой выдающейся. И девочки, в частности, были грациозны, чему они, должно быть, научились у матери, поскольку Дэррил всегда был немного неуклюж и выглядел слегка взъерошенным как в спортивной куртке, так и в пиджаке с галстуком. Джен же, казалось, обладала осанкой балерины. Даже когда она была беременна, она выглядела невероятно красивой: её волосы всегда были уложены, выражение лица было несколько царственным, а улыбка просто потрясающей.

— Папа очень гордился нашим немецким происхождением, — вспоминает Дебора. — Когда я была маленькой, он всегда говорил мне не забывать, что мы немцы. Это была одна из любимых папиных фраз.

Когда-то их фамилия была "фон Карлштейн". Дэррил не мог сказать, когда её сменили на латинскую "Суториус", но всегда напоминал детям, что они потомки немецкой знати, что у них благородное происхождение, которым нужно гордиться. Он также вбил своим детям в головы, что они республиканцы; он хотел, чтобы они были консерваторами, как высшее общество Цинциннати.

Вместо того чтобы переехать в Индиан-Хилл, о чём Дэррил всегда мечтал, он купил дом на Гейлкрест-драйв, в гораздо менее дорогой части города, но там Джен чувствовала себя как дома, пока растила семью. С годами дом Суториусов стал самым обсуждаемым местом жительства по соседству. Они пристроили теннисный корт, бассейн и крытый жилой флигель.