— Я пыталась показать его психиатру, — выпалила Делла.

— Да, он страдал депрессией, — посочувствовала Джен. — Он ходил к психиатру, когда ушёл от меня.

— Он совсем не ценил то, что у него было, — объяснила Делла. — Мы ездили в больницу, там он увидел какого-то ординатора с семьей, и он просто не понимал, как можно быть настолько счастливым. У него было всё, но такая мысль не приходила ему в голову.

Они вдвоем согласились, что Дэррил сильно любил детей, но, казалось, совершенно не ценил свою семью. На протяжении всего обратного пути Делла делала Джен восхищённые комплименты, от которых она и дети должны были прийти в восторг. Однако после поездки на кладбище прошло несколько дней, а никто из них ничего от неё не слышал. Джен оставила ещё несколько сообщений на автоответчик, но оказалось, что Деллу трудно застать дома.

— Ты не поверишь, — сказала Делла, когда, наконец, ответила на один из звонков Джен. — Я только что вернулась от соседей. Должно быть, кто-то разгуливает по району. У меня только что убили соседку.

— Там явно что-то происходит, — заметила Джен. — Жаль, что это произошло в вашем районе. Как думаешь, это может быть как-то связано с Дэррилом?

— Ну, не знаю. Мне очень страшно. Прошлой ночью здесь околачивался какой-то бродяга, и я подумала: разве не забавно, что всё произошло так близко? Мне становится страшно здесь оставаться.

— Ну, ты, наверное, в безопасности, но это, конечно, безумие.

Конечно, Джен уже слышала подробности об иранке из новостей, но она позволила Делле описать смерть в ярких красках. В Симмз-Крик явно ходили слухи, что женщину убила банда наркоторговцев. Все говорили, что ей отрезали язык.

— Позволь мне спросить тебя, — сказала Джен. – Что ты решила насчёт Дэррила? Ты уже к кому-нибудь обращалась?

— Пока нет.

— У тебя есть какие-нибудь мысли?

— Я хочу, чтобы его кремировали.

— Не надо его кремировать, — настаивала Джен. — Дети этого не хотят, а отец Дэррила просто не согласится.

— Ну, я решила кремировать его и похоронить его прах либо во "Вратах рая", либо в Хилтон-Хед. Мы часто гуляли по пляжу, и думаю, Дэррил хотел бы, чтобы его прах был там. Ему всегда нравилось гулять по пляжу.

Пока четверо детей готовились к поминальной службе, их мать неустанно звонила Делле. Был уже вторник, 27 февраля, а Делла по-прежнему не решила, что делать с телом мужа. Джен, наконец, дозвонилась до неё днём. Делла как раз собиралась принять душ и одеться, по её словам, чтобы вовремя прийти в лютеранскую церковь Доброго Пастыря. Она была очень раздосадована тем, что прочла о поминальной службе в газете. Джен поняла, что не удастся удержать Деллу от посещения церкви, и съёжилась при мысли о приезде Деллы. Она была уверена, что дети не захотят видеть мачеху и предстоит неприятная сцена.

— От тебя не было никаких известий, Данте, поэтому нам пришлось взять дело в свои руки, — решительно сказала Джен. — Ты не очень-то стремилась помогать нам, а это очень важно для детей.

— Ну, нельзя же меня настолько задвигать. Я всё-таки его жена, — запротестовала Делла.

— Знаешь, мне жаль, что так всё сложилось, но мы больше не можем с тобой вместе что-то решать, потому что не доверяем тебе.

И Джен повесил трубку.

Через несколько минут у Джен зазвонил телефон. Это был один из детективов. Он сообщил ей, что представители закона уже едут арестовывать Деллу. Доктор Карл Пэрротт официально признал смерть Дэррила убийством. Детектив отказался говорить об уликах против Деллы, но сказал, что ей предъявят обвинение в убийстве при отягчающих обстоятельствах — очевидно, они подозревали, что убийство было преднамеренным.

В 16:45, когда в церкви Доброго Пастыря собрались скорбящие, телевизионщики запечатлели арест Деллы для последних репортажей. В новостях в 6:00 и 11:00 было видно, как 45-летнюю блондинку выводят из дома в одних наручниках и белом халате.

Пара человек, присутствовавших в службе, уже слышали новости по радио, и двое или трое репортёров из печатных изданий появились в церкви. Один из них поймал Джен у входа в вестибюль перед началом службы.

— Ничего не знать – худшая пытка, — признаётся Джен. – Но сейчас я испытываю невероятное облегчение от того, что всё это случилось.

Но это было не концом. Вовсе нет. Делла Данте заявила о своей невиновности, и её защищал лучший адвокат в городе.

— Я выбрала эту церковь, потому что именно там папа должен был вести меня к алтарю, — сказала Дебора присутствующим на похоронах. — Я хочу, чтобы все пошли домой и обняли своих близких. Никогда не знаешь, что будет завтра и доживёшь ли ты до завтра.

Стоя за церковной кафедрой и обращаясь к более чем 300 зрителям, Дебора поделилась абзацем, который написала в дневнике много лет назад: "Сегодня я поняла, что люблю отца, хотя не всегда согласна с его поступками. Он научил меня безусловной любви... и это прекрасный урок". Речь Деборы, произнесённая дрожащим голосом, звучала громко и ясно. Она тронула всех до слёз.

Сестры Деллы, Никки и Шерил, сидевшие в последнем ряду, особенно остро ощущали тяжесть её горя. Затем произнёс краткую речь Джон, который назвал отца великим врачом. За ним последовала Бекки, которая столь же кратко и непреклонно процитировала строки из любимой песни отца: "Когда идёшь сквозь бурю, высоко держи голову"[12].

— Вера была важной частью жизни отца, — эмоционально сказала прихожанам младшая дочь Крисси. — Он выбрал служить Богу. Перед операцией он всегда молил Бога направить его руку.

— Сколько жизней не успеет спасти рука Дэррила? – вопрошал церковный пастор. — Дэррил был семьянином и другом, — сказал он присутствующим на похоронах, — и смерть отняла у детей Дэррила отца. Она лишила их будущих слов любви, прощения и поддержки. Она лишила их возможности разговаривать с отцом о жизни и всех её перипетиях.

В вестибюле церкви дети стояли сдержанно, приветствовали друзей, родственников и давно забытых знакомых. Все подходили и говорили, насколько они благодарны Дэррилу за то, что он спас им жизни, и напоминали детям о том, каким умным и добросовестным был их отец. Семья предложила отправлять соболезнования в Медицинский колледж Университета Цинциннати, где Дэррил Суториус был адъюнкт-профессором до самой смерти. Вместе с мамой дети поблагодарили всех за сочувствие и молитвы. Открыток и подарков они получили больше, чем могли себе представить.

— Мы рады это слышать, — сказал Джон репортёру, когда его спросили об аресте мачехи. — Неделя была длинной. Я буду скучать по нему. Жаль, чтобы его нет с нами.

Если Деллу Данте Суториус признают виновной в убийстве при отягчающих обстоятельствах, ей, возможно, грозит смертная казнь. Она содержалась без залога в Центре правосудия в ожидании утренней явки в муниципальный суд округа Гамильтон. Шериф Саймон Лейс, человек, ответственный за расследование дела Ларри Флинта в прошлые десятилетия, провёл пресс-конференцию, но отказался обсуждать мотив преступления. Он сказал СМИ, что "не может говорить ни о каких фактах по делу", кроме того, что решение об аресте принято на основе "полицейских отчётов и результатов экспертизы".

По иронии судьбы, на следующий день, когда новость о помолвке Деборы с Биллом попала в местные газеты (их фотография была подписана планами на октябрьскую свадьбу), на первых страницах красовался портрет Деллы Суториус.

В ту среду утром она явилась в суд, чтобы ответить по обвинению в убийстве своего мужа. Ей установили залог в размере 225 тыс. долларов — сумму, которой у неё не было. Адвокат отказался обсуждать её дело, за исключением того, что назвал доказательства косвенными. Он настаивал, что даже если миссис Суториус купила пистолет 38-го калибра за несколько дней до смерти, это не имеет отношения к делу.