— Мы пошли и продали кольцо, — признаётся Грант. — Не обошлось без пинков и криков, но мы получили деньги и назначили ей операцию на ту же неделю. Она ненадолго отстала от меня, и это было хорошо. Мы готовились переехать в другое место примерно в 3 км отсюда, потому что соседи сходили с ума от наших криков. Пару раз к нам даже приезжала полиция.

— У меня есть миниатюрный шлифовальный станок, который дамы используют для маникюра, — признаётся Грант. — Я использую его для создания моделей самолётов, для крепления деталей. Однажды она приходит ко мне в ночной рубашке и просит меня достать его из ящика с инструментами.

Потом, как говорит Грант, жена подняла ночную рубашку, достала электрическую зубную щетку и стала играть с ней. Она водила ей так, словно вот-вот кончит, а потом попросила его достать шлифовальный станок. По её словам, ей нравилось чувствовать вибрацию.

— Нам с тобой нужно чаще выбираться, — сказал он ей. — Почему бы тебе не одеться, и мы не сыграем в мини-гольф.

— Зачем? Я для тебя слишком развратная?

— Ну, не знаю.

У шлифовального станка был тупой конец длиной около 15 см, и она продолжала настаивать, чтобы он принёс его.

— Прости, дорогой, я больше не хочу заниматься с тобой сексом, — сказала она. – Мне нужна игрушка. Дело не в том, что с тобой что-то не так, — прошептала она. – Всё дело во мне. Знаешь, я просто...

И она сделала какое-то странное движение руками.

В то утро, когда Данте делали подтяжку лица, Грант подвез её к кабинету врача. Он выписал чек на 2 тыс. долларов в приёмной, а на работе взял выходной.

— Но почему ты не возвращаешься к работе? — поинтересовалась она.

— Потому что через неделю мы переезжаем и нужно упаковать вещи.

— Я уже собрал свои вещи, а у тебя их не так уж много, так что можешь ехать на работу, а я позвоню тебе в офис.

Грант вернулся в машину и помчался к дому.

По реакции жены он понял, что что-то не так, поэтому начал рыться во всём: в мусоре, ящиках, столешницах и, наконец, наткнулся на записку следующего содержания:

Грант сохранил записку. Но в тот вечер, когда он заехал за женой, она была вся в бинтах, и он, конечно же, не решился на разговор по душам. Ей было больно, и Грант ходил вокруг неё, как вокруг тончайшего куска хрусталя — всё нужно было делать настолько осторожно, что когда наступил день переезда, она попросила Гранта поселить её в отеле. Она была слишком слаба, чтобы поднимать коробки.

Их новое жильё было всего лишь двухкомнатной квартирой, поэтому паре пришлось спать вместе, но она заставляла Гранта ложиться на бок, и ему было так тесно, что он начал спать на диване.

Через несколько недель она начала быстро поправляться, швы заживали. Вдруг она сообщила, что её изнасиловал пластический хирург. Она сказала, что это произошло всего за пару дней до подтяжки лица.

— Разреши тебя спросить, Данте.

— Да.

— Если этот врач тебя изнасиловал, зачем ты тогда делала у него подтяжку?

— Ты с ума сошёл? Этот парень через четыре дня будет водить скальпелем по моему лицу, и мы ему уже заплатили половину. Что мне было делать?

Грант начал расхаживать взад-вперёд. Он подходил к Данте, а затем прикладывал руку к губам, раздумывая, что на это ответить.

— Это какой-то кошмар, — сказала ему Данте, заливаясь слезами.

— Послушай, я хочу, чтобы ты оделась, — настаивал он. — Мы едем писать заявление в полицию.

Данте быстро оделась, и они запрыгнули в машину Гранта. Примерно в пяти минутах езды от полицейского участка Данте придумала другой способ выйти из положения. Ей не хотелось ввязывать полицию. Она предложила остановиться, выпить кофе и всё обдумать. К тому времени, как они закончили разговор, у Данте созрел план пригласить хирурга на следующий день.

Грант согласился. Его жена пригласит хирурга, а он на работе будет ждать звонка с двумя гудками. В тот момент ему уже просто хотел посмотреть, на что она ещё способна. Данте уже рассказывала ему, что однажды поквиталась с одним бывшим парнем, сломав все его электроприборы и устроив в квартире потоп.

Грант прикинул, что если хирург действительно придёт, то ему придется кое-что объяснить. Самое худшее, что могло случиться, — это что они с доктором сядут и пообщаются. На следующее утро он получил сигнал от Данте и примчался домой, но ему сказали, что хирург уже уехал.

Потом к ним постучала полиция, чтобы проверить, всё ли в порядке. Полицейские выследили мчащуюся машину Гранта. Он объяснил офицеру полиции, что жена только что перенесла операцию и никаких реальных проблем в квартире нет. После этого вопрос об изнасиловании полностью отпал, будто его никогда и не было.

В течение следующих нескольких недель Данте ничего не просила.

Днём она оставалась в постели, а Грант возил её по городу посреди ночи, обычно около 2:00 или 3:00, когда ей не спалось.

Ей хотелось показать ему дома, которые она хотела купить, и они много часов разглядывали жилые комплексы в округе. Данте записывала названия жилых комплексов и номера риэлторов. Позже тем летом Грант сказал Данте, что у него появились новые возможности для бизнеса в Вашингтоне, округ Колумбия. Его компания увольняла людей, и он почувствовал, что ему тоже следует уйти. Наблюдая за её реакцией, он почти почувствовал, как в комнате сгустилось напряжение, но она не стала спорить. Ей нравился округ Колумбия, и, казалось, она открыта для новых перспектив.

Как обычно, он заснул на диване, но в два часа ночи внезапно проснулся. Данте стояла у его ног, её лицо наполовину освещалось светом телевизора, остальное — в темноте.

— Она стояла и смотрела на меня, — вспоминает он. — Это продолжалось, должно быть, минуту или две, и она не произнесла ни слова. Она просто повернулась и пошла обратно в свою комнату. Но когда я пошевелился, моя рука коснулась пола и нащупала газету.

Когда Грант взял свёрток, там оказался 35-сантиметровый мясницкий нож, завёрнутый в газету, которую он купил накануне. Он встал и нервно начал обыскивать дом; он был сонный и вялый, но вспомнил, что отойдя от дивана, Данте постояла у радио.

Он поискал там и нашёл за стереосистемой ещё один 20-сантиметровый нож. Он не знал зачем, но оставил его там и снова лёг спать.

Данте приехала в Даллас, думая, что окажется прямо на съёмочной площадке в Саут-Форк; ей не нравилось вести повседневную жизнь, и она насмехалась над Грантом. Позвонив Шерил в Огайо, она сказала, что больше не может заставить себя спать с ним. Она сказала, что он похож на Вуди Аллена и просто отвратителен.

Когда они только встретились, она называла его самым умным парнем на свете. Он не мог ошибаться. Пока он оказывал ей услуги и таскал повсюду её вещи, для неё он был Суперменом. Грант скучал по тем временам. В Далласе больше не было нежных прикосновений и комплиментов, он стал чувствовать себя одиноким.

А от странных требований Данте всё становилось ещё сложнее. Например, она очень усердствовала с мебелью — наклеивала клейкую ленту прямо на плетёную мебель, и сколько бы Грант ни предлагал свою помощь, обещая, что сам обернёт плетёную мебель бумагой, его жена оставалась недовольна.

Для Гранта мысль о том, чтобы снова пройти через развод и отдать часть своего годового дохода в 50 тыс. долларов, была пыткой. Тем не менее, реальность была такова, что в ответ на его признания в любви она только пожимала плечами и никогда не говорила того же в ответ. Ему хотелось всё уладить, но он не знал как.

— Она хотела, чтобы я починил гладильный каток, — вспоминает Грант, — и мы поссорились. Именно я позвонил в 911, потому что испугался за себя и за неё. Я и не подозревал, что служба 911 держала меня на телефоне, пока к нам ехала полиция.