Если долго всматриваться в предельно аскетичные монастырские интерьеры больницы святой Инессы, то у человека, непривычного к ним, может возникнуть странное желание надеть на себя длинный чёрные балахон, подпоясаться шнурком, утонуть в широком капюшоне и, молитвенно сведя руки перед собой, отправиться босиком во служение Господу. Конечно, подобное желание возникало не у всех. К примеру, Бесс Харди, хоть и не часто приходила сюда, выказывала полнейшее равнодушие к тусклым стенам, потолкам с потёртыми религиозными фресками и старому деревянному кресту в холле на стене. Девушка шла привычной дорогой, не вглядываясь в надписи на дверях. Бесс знала, куда идти. Оказавшись у нужной двери, она уверенно постучала.

— Войдите, — раздался женский голос с той стороны.

Бесс недоуменно скривила лицо, но вошла, повинуясь приглашению. Встретившись взглядами с девушкой, сидевшей за столом врача, она спросила:

— Добрый день. А где Хью?

Девушка поднялась со своего места:

— Мистер Хадсон отлучится по делам, его сегодня не будет. Всех пациентов поручено принимать интернам.

Бесс внимательно разглядывала девушку, которая по виду казалась младше её самой. Она поразилась диковинному цвету глаз цвета спелой вишни.

— Понятно, — проговорила миссис Харди, прохаживаясь по кабинету, будто не врач, а она здесь всем заправляла. — Как вас зовут?

— Меня зовут Адалин Виндлоу, я студентка медицинского университета. Прохожу здесь практику.

Бесс остановилась и, казалось, хотела возмутиться, но отмахнулась от капризной прихоти, убедив себя в том, что раз уж Хью поставил практикантку лечить пациентов вместо себя, значит ей можно доверять.

— Приятно познакомиться, — она лучезарно улыбнулась. — Меня зовут Элизабет Харди.

Когда напряжение, витавшее в воздухе, опустилось на несколько градусов, Адалин вернулась за стол и принялась искать медицинскую карточку пациентки.

— Как давно последний раз вы были у врача? — спросила мисс Виндлоу, чтобы занять время поисков.

— Меньше года назад. Прошлым летом, если ничего не путаю, — Бесс устроилась на стуле напротив и устало откинулась на его спинку.

Найдя карточку, Адалин принялась бегло просматривать страницы.

— Что вас сейчас беспокоит? — спросила она.

— В общем ничего не беспокоит, — задумчиво проговорила девушка. — Хью рекомендовал мне раз в полгода приходить на осмотр. У меня освободился день, вот я и пришла.

Адалин изучала карточку. Она не ожидала найти там что-то выходящее из ряда вон, но через минуту беглое чтение перешло в очень внимательное изучение анамнеза пациентки. С каждой новой страницей взгляд студентки наполнялся сначала недоумением, затем нескрываемым ужасом. Перед ней лежала не просто медкарта, а самое настоящее пособие для безумного маньяка. Адалин отодвинула от себя карточку и, превозмогая себя, придала лицу более профессиональный и сдержанный вид. Бесс продолжала улыбаться доброжелательной улыбкой, в лице её даже проскользнула жалость к девушке, которую явно шокировала её история болезни.

— Хью должен был предупредить вас, — проговорила она. — Врачи каждый раз приходят в ужас.

— Вы точно уверены, что вас ничего не беспокоит? — сбивчиво проговорила Адалин.

— Ничего из того, на что следовало бы обращать внимание.

— Могу я вас осмотреть? — мужественно поинтересовалась девушка.

— Да, конечно, — ответила Бесс.

Адалин ничего не сказала, увидев, до какого состояния были доведены органы репродуктивной системы её пациентки. Ни о каком вынашивании ребёнка в её состоянии не было и речи. Такого кошмара она не наблюдала ни у одной из девушек кабаре «Клариче», хотя там и бывали сложные случаи. Завершив осмотр, она вернулась за свой стол. Говорить, что всё в порядке, у неё язык не поворачивался. Но, к счастью, ничего смертельно опасного она тоже не заметила, поэтому, сверившись с последней записью в карте, постановила.

— Всё без изменений, — девушка попыталась улыбнуться. — Я выпишу вам рецепт на лекарство. Есть небольшое локальное воспаление, его нужно убрать. На неделю желательно воздержаться от половых контактов, — Адалин немного смутилась.

Бесс цыкнула и закатила глаза к потолку.

— Не обещаю, доктор, но сделаю всё, что в моих силах, — она рассмеялась. Наблюдая за тем, как врач аккуратно заполоняла бланк рецепта, она спросила. — Вы же не местная, я права?

Адалин вопросительно взглянула на неё и отложила карандаш.

— Я жила в деревне до того, как приехала учиться.

— Ммм, — протянула Бесс. — И как так вышло, что деревенская девушка поступила в столичный университет, да ещё и на врача? Откроете тайну?

— Это не секрет, — Адалин откинулась на стуле. — Мой отец — врач и я с детства помогала ему в работе. Конечно, этого мало для поступления в моём случае. Мне повезло. У нас в деревне живет бывший профессор университета — он сейчас на пенсии — и вот он-то мне и помог. Замолвил за меня слово перед деканом факультета.

— Понятно, — кивнула Бесс. — Куда ни сунься, без помощи мужчин мы ничтожны, — констатировала она и в голосе её прозвучали несвойственные легкомысленному образу нотки горечи. Адалин ничего не ответила, продолжив писать, и Бесс задала новый вопрос. — Вы бывали на заседаниях партии «Женщины за равноправие»?

— Не доводилось.

— Вот я и думаю, странно. Самостоятельная девушка, которая учится в университете, хочет чего-то добиться в жизни и ни разу не приходила к нам? — Бесс уставилась на Адалин взглядом, полным немого осуждения.

— Мне, к сожалению, некогда. Если я не в больнице, то пишу дипломную работу, — она шлёпнула врачебный штамп на листок.

— Ясно, — усмехнулась Бесс. — Вы из тех, кому есть, чем заняться, кроме как посещать сборище бездельниц, — в её голосе не звучало ехидства. Она скорее иронизировала, как умеют это делать только те, кто готов посмеяться над собой.

— Я этого не говорила, — Адалин тоже улыбнулась, взглянув на Бесс исподлобья. — До меня доходили слухи о вашей организации и некоторые из моих коллег действительно не очень лицеприятно отзывались о суфражистках, — она постучала пальцами по столу. — Но я не склонна делать выводы с чужих слов. Поэтому, если когда-нибудь мне захочется проверить и, самое главное, будет свободный день, я непременно воспользуюсь им, чтобы посетить открытое собрание.

— Вот и славно, — постановила Бесс, вставая. — Мы собираемся каждый четверг в пять вечера в бывшей столовой хлопковых рабочих. Приходи, Ада. Ты же не против, если мы перейдём на «ты»?

— Не против, — согласилась девушка. — Вот рецепт. Береги себя и будь здорова, Элизабет.

— Просто Бесс, — подмигнула она.

Домой Бесс бежала вприпрыжку. Она действительно переходила на бег в тех местах, где было не особо много народу. Завидев свой дом издалека, она припустила ещё быстрее, уже никого не стесняясь.

— Вик! Вик! Вик! — закричала она с порога, неуклюже скидывая сапоги в прихожей. — Да где ты? — она ввалилась в комнату с зашторенными окнами и бесцеремонно раздвинула портьеры резким движением. Свет упал на широкую кровать, застеленную белым постельным бельём. На кровати лежал тот, кто явно не желал просыпаться в свой первый за долгое время выходной. Он натянул одеяло на голову в полусне, — Вик, просыпайся! Ни за что не догадаешься, кого я сегодня встретила!

Мужчина что-то буркнул из-под одеяла и снова засопел. Разбудить генерала, привыкшего спать в различных нечеловеческих условиях, было сложно.

— Ну, Вик! Мне не терпится с тобой поделиться, проснись же! — она сильно стукнула его по бедру, после чего бурчание стало громче и злее. — Ладно, — Бесс скрестила руки на груди, загадочно улыбаясь и улеглась рядом с братом на постели. — Наш мир стремительно меняется и проходит мимо тебя, пока ты тут спишь!

Виктор изволил высунуться из-под одеяла и не сразу остановил заспанный взгляд на оживлённом лице сестры.

— Ты о чем вообще говоришь?! — возмутился он грубым шёпотом, которым часто разговаривают люди, проснувшиеся не по своей воле.