Виктор сидел согнувшись, прижимая ладони к лицу, Адалин с трудом удерживала слёзы, Бьянка и некоторые девочки из партии тихо плакали. Кое-кто из особо впечатлительных мужчин заметно побледнел. Бесс никогда и никому этого не рассказывала. Только Виктор что-то знал, но далеко не всё и теперь готов был разнести в щепки весь этот чёртов зал заседаний — настолько злоба завладела им.

— Я говорю всё это, — продолжила Бесс, — не для того, чтобы пожаловаться вам на свою тяжёлую жизнь, господа. Но пока вы пребываете в блаженном неведении о том, что происходит у вас под носом, ваше общество обречено. — Она подняла со стола списки, которые весь год вели девочки, собирая истории тех, кто так или иначе страдал от несправедливого и жестокого к себе отношения, а главное — не мог ничего с этим сделать. Бесс зачитала ещё пару историй, после чего решила больше не мучить изумлённых парламентариев и опустилась на своё место. Всё то время, пока она говорила, Маргарет смотрела перед собой и лицо её покрывала тень негодования. Она всей душой болела за обиженных и побитых жизнью, столько историй пропустила через себя за эти годы, сама натерпелась достаточно и теперь наступил предел.

— Нам больше нечего сказать вам, господин председатель, — голос её звучал хрипло и утробно. — Если после всего того, что вы услышали здесь, вы всё ещё пребываете в убеждении, что мир, в котором все мы живём, справедлив и прекрасен, нам не о чем с вами говорить, — она тяжело опустилась на скамью.

Председатель смотрел прямо перед собой и взгляд его выражал недовольство. Ему очень не понравилось это выступление и то, что многих оно впечатлило. Сам он не отличался способностью сочувствовать и его ничуть не тронули слова Бесс. Но теперь он испугался. Испугался проиграть, потерять лицо, уступить этим девкам, чьё место он давно определил. Совладав с собой, он произнёс:

— Раз сказать вам больше нечего, переходим к голосованию, — он махнул рукой, подзывая секретаря. — Господа, — он обратился к главам гильдий и министерств, — мы просим вас оказать нам честь и отдать свой голос за или против вступления вышеназванных партий в парламент. Напоминаю, чёрный камень — против, белый — за. Начнём с общества защиты прав ветеранов. — Он остановил взгляд на двух девушках, сидевших там, где по его скудоумию сидеть им было не положено.

— Подождите, что это? — он вышел из-за своего стола и уставился на Адалин, сидевшую бок о бок с Бьянкой. — Кто допустил? Куда охрана смотрит? — старик наступал, преисполненный ярости, как бык на арене испанской корриды.

— Господин председатель, — медленно проговорил премьер-министр, до этого не проронивший ни слова, — познакомьтесь, перед вами госпожа Легран — самая смелая из всех женщин, которых я когда-либо встречал. Благодаря ей и её коллеге, которая до сих пор продолжает лечить наших солдат в горячих точках, мы одержали славную победу в недавнем конфликте на южных границах. — Мужчина медленно поднялся и взглянул на девушку, которая раскраснелась от его похвалы, как помидор, — для нас большая честь, генерал, приветствовать вас с супругой на этом заседании. — Он слегка поклонился, переводя взгляд на Виктора. Тот готов был лопнуть от гордости за жену и за себя, но умело скрывал это. Оба поднялись со своих мест и почтительно склонились в ответ.

— Спасибо, что всё разъяснили, милорд, — пролепетал побледневший председатель. Он неловко развернулся на месте и поспешно сел за свой стол.

Голосование началось. Секретарь с большим чёрным мешком в руках взбежал на трибуну. Мужчины быстро без лишних раздумий клали в мешок камешки. Адалин проголосовала за вступление ветеранов в парламент потому, что искренне прониклась сочувствием к этим людям. Через несколько минут паренёк подошёл к председателю с довольно увесистой ношей в руках. Тот одним движением высыпал камни на стол и открывшийся вид не вызвал ни у кого сомнений — партия прошла в парламент единодушным решением всех проголосовавших.

— А теперь, — председатель недовольно скривился, — посмотрим, получится ли что-нибудь у наших гордых амазонок. — Теперь он услышал недовольный ропот в свой адрес, отчего молоток, который он с усилием сжимал в кулаке, чуть не сломался пополам.

Всё прошло также быстро. Когда наполненный камешками мешок тяжело опустился на стол, все затаили дыхание. Председатель уже не сдерживал негодования. Слишком близко он находился к поражению и никак не желал допустить своего падения. Камни высыпались на стол. Почти сразу стало ясно, что далеко не всех впечатлили слова Бесс. Председатель ухмыльнулся.

— Что ж, давайте подсчитаем, — злорадно проговорил он и слегка подтолкнул жёстким рукавом белый камешек, лежавший на краю стола. Тот бесшумно упал на мягкий ковёр. — Четыре голоса за и четыре против, — победоносно проговорил он. — Кто-то воздержался. Ну, что поделать — такое случается. Как вы знаете, ничья в голосовании по правилам приравнивается к проигрышу. Не расстраивайтесь, в другой раз повезёт, — он продолжал зубоскалить. Адалин и Бьянка в отчаянии переглянулись, Лора закрыла ладонями лицо, Бесс уже рвалась спуститься, чтобы лично удостовериться в правильности подсчётов. Зал шумел и шум этот выражал разные эмоции — от злорадного ликования до беспросветного отчаяния.

— Господин председатель, — прозвенел прямо над его ухом голос секретаря, — никто не воздержался. Просто камень закатился под стол, — паренёк стоял возле раскрасневшегося от злобы и отчаяния начальника. Он держал в протянутой руке белый камешек и смотрел перед собой абсолютно невинным взглядом. Молодой человек искренне верил в то, что камешек сам упал, а после истории рыжей девушки так расчувствовался, что обрадовался, как дитя, увидев возле ног председателя то, чего так не хватало для справедливого исхода.

— Мы победили? — спросил кто-то из девушек пустоту вокруг себя, пребывая в шоке.

— Вроде того, — отозвалась другая, находясь в том же состоянии.

— Не может быть, — подключилась третья.

— Сама посмотри, — вставила четвёртая.

Радостный вопль Бесс разнёсся по залу. Через секунду девушки уже рыдали, смеялись, обнимали друг друга и в упор не замечали скептических взглядов недоброжелателей. Эта победа далась им с большим трудом и потерями, но они выстояли и дошли до конца. Все, даже председатель парламента, знали, что жизнь, как бы им ни хотелось, больше не будет прежней. Но им придётся смириться — другого выхода нет. Когда окружённые ликующей толпой девушки высыпали на улицу, крики радости озарили окрестности. Сквозь шум толпы Бесс отчитывала Адалин за тайну, которой она не соизволила поделиться с подругами, Бьянка сжимала в объятиях счастливую Лору, а Джон с Виктором опасались, как бы их беременных жён не придавило этим напором всеобщего восторга. Когда эмоции наконец утихли и девушки всей группой вместе с подругами вышли за калитку, чей-то командный голос остановил их.

— Дамы, замрите! — фотограф уже прицеливался к ним через объектив.

— Джим! — прокричали они разом.

Фото со счастливыми лицами улетело в редакцию. А на следующий день новость разлетелась по округе и самым дальним окрестностям. Учительница литературы из школы Кэтлуэлла Магда О'Хара прочла её одной из первых в деревне и на радостях позволила себе выпить по рюмочке коньяка с коллегой в конце рабочего дня.

Какой бы долгожданной ни была победа, расслабляться не следовало. Теперь битва становилась ещё жарче, а споры острее. Часто, измотанные бесконечными прениями по поводу очередного законопроекта, девушки без сил вываливались из здания парламента. Они злились, ругались с коллегами, иногда даже норовили влезть в драку, но теперь это сходило им с рук. В парламенте часто устраивали драки и до них. Женщин начали слушать, их зауважали и к их мнению стали прислушиваться. За первые месяцы работы им удалось добиться принятия закона о домашнем насилии. Это достижение хоть и казалось небольшим на фоне длинного списка законопроектов, которые ещё предстояло принять, но всё же воодушевляло на продолжение трудов праведных.