Вскоре девушкам предстояло получить диплом о высшем медицинском образовании, а пока следовало набираться опыта, что они в общем-то и делали. Практика последних дней для студенток заключалась в медицинском осмотре девочек из кабаре «Клариче». Гильдия делала это по своей инициативе раз в год и мадам Клариче не имела ничего против этого. Более того, как бывшая танцовщица и участница ежевечерних оргий, она понимала, как важно следить за здоровьем и не пропускать тревожных симптомов, пока они не привели к необратимым последствиям.

— Тамара, рекомендую вам взять отпуск на неделю, — произнесла Адалин фразу, которую повторяла раз за разом в каждой из комнат.

Симпатичная шатенка с длинными до пояса волосами недоуменно уставилась на неё.

— И расстроить постоянных клиентов? Мисс, у нас не бывает ни выходных, ни отпусков. Каждый простой — это потеря денег и заказчиков. Вам не понять, — девушка поднялась с постели, поправляя чулки и юбку.

— У вас давние разрывы, которые не заживают. Может попасть инфекция и тогда одной неделей вы уже не отделаетесь.

— Послушайте, я уже чего только не испытала на себе. Спросите Хью, он вам расскажет — и ничего. Жива, как видите. У меня, кстати, мазь есть, — она подхватила со столика у стены баночку с синей крышкой и покрутила её в руках.

— Хорошо, — констатировала Адалин. — Возьмите ещё вот это, — она вынула из своего чемоданчика небольшую картонную коробочку, — только прошу вас отнестись к моим словам с особой серьёзностью. Это свечи. Их нужно ставить тогда, когда вы будете точно уверены в том, что ляжете спать.

Тамара рассмеялась.

— В этом никогда нельзя быть уверенной при нашей работе. Лучше не переводите на меня добро, оставьте тем, кому оно нужнее.

— Нет, возьмите, я настаиваю. Вам везло, но со здоровьем шутить нельзя. Поэтому берите. Там ещё обезболивающий компонент есть. Будете лучше спать.

Последние слова девушки убрали улыбку с лица её пациентки.

— Спасибо, — уронила она и, распрощавшись с будущим доктором, подошла к окну, чтобы прочитать инструкцию к лекарству.

Адалин вышла в пустынный коридор. Ей предстояло обойти ещё три комнаты и теперь одетая в свою привычную ученическую форму — темно-коричневый жакет, и заправленные в сапоги брюки — она дописывала историю болезни Тамары, расположившись стоя за широким подоконником, как за письменным столом. Внезапно она почувствовала, как чьи-то руки нахально обхватили её за талию и потянули назад. Адалин выронила карандаш. От неожиданности она даже не смогла закричать — крик застрял где-то в горле и вышел более похожим на икоту. Она оказалась зажата в крепких объятиях, тогда как одна рука незнакомца ползла вверх по направлению к её груди, а вторая вниз, медленно подбираясь к промежности.

— Я соскучился, — Адалин не столько услышала этот томный шёпот, сколько ощутила тёплое дыхание на своей шее. — Ждала меня? — прозвучало чуть громче.

Девушка только теперь опомнилась и, продолжая стоять истуканом с испуганно растопыренными руками, совершенно искренне произнесла:

— Нет.

Вероятно, незнакомец ждал другого ответа потому, что пальцы его замерли, не достигнув намеченных целей совсем чуть-чуть. Он нехотя ослабил хватку и чуть отстранился от девушки. Адалин воспользовалась свободой и быстро опустилась на пол, чтобы подобрать упавший карандаш. Когда она наконец обернулась к мужчине лицом, то не поверила своим глазам. Как, впрочем, и он.

— Ты? — изумлению Виктора не было предела.

— Генерал, — Адалин почему-то заулыбалась, не в силах сдержать радости от неожиданной встречи, хоть и должна была, как приличная девушка, выразить негодование, особенно после его возмутительного поступка. Возможно, причиной радости было скорее облегчение и надежда на то, что хорошо знакомый ей человек не станет продолжать домогательство.

— Ты чего здесь делаешь?! — в голосе мужчины читались одновременно недоумение и отчаяние. — Отец знает, чем ты занимаешься?!

— Да, — начала она, теребя карандаш между пальцами. Потом до неё дошло и она осеклась. — В смысле нет, то есть. Слушайте, это не то, что вы подумали. Я здесь от гильдии врачей, мы проводим медицинский осмотр.

Виктор глубоко вздохнул и поставил руки на пояс, отчего стал казаться ещё шире и мощнее, чем был на самом деле.

— Так, ясно. Ты что, врач? — он всё ещё не пришёл в себя от неожиданности.

— Ещё нет, но скоро получу диплом, — с гордостью проговорила девушка.

Только теперь мужчина ощутил, в какое неловкое положение попал, оказавшись в этом месте на глазах у девушки, на которой собирался жениться. Отмахиваясь от несвойственных для себя угрызений совести, он продолжил.

— Очень неожиданная встреча.

— Да, — неловко подтвердила Адалин.

— Где ты работаешь?

— В госпитале Святой Инессы.

— Так, а почему тебя одну сюда отпустили? — он уже начинал злиться на администрацию госпиталя.

— Я не одна, мы с Пати тут, — она поймала ироничный взгляд мужчины. — Мы только днём приходим и обычно в это время тут никого нет, — девушке вдруг стало неловко и она отвернулась, чтобы собрать чемодан. — Вы простите, мне надо идти…

— Да, иди, конечно, — Виктору очень не хотелось, чтобы она уходила, но и повода задержать её он не мог найти.

— Всего хорошего, — дружелюбно попрощалась она, постучав костяшками пальцев в дверь напротив окна.

— И тебе, — он тоже улыбнулся, но какой-то трагичной улыбкой.

Когда Адалин скрылась с глаз, мужчина со всей злостью сжал челюсти. Здесь, в этом месте телесных наслаждений он никогда раньше не испытывал ничего подобного. Он всегда отдыхал в кабаре «Клариче» от земных забот, от тягот военной службы, от пережитых страданий и лишений. Здесь не было места печали и самое главное — стыду. Теперь же Виктору было стыдно, отчего на душе отвратительно скребло. Но самое главное — отмахнуться от этих ощущений у него уже не получалось. Генерал оплатил свой визит и шёл сюда с конкретной целью к совершенно конкретной девушке, но теперь, когда его намерение оборвала случайная встреча с той, о ком он за эти два года так и не перестал думать, все его желания перегорели. С минуту он постоял у дверей комнаты Тамары, затем повернулся и зашагал к выходу. Видимо, сегодня придётся расслабляться выпивкой.

Лора открыла глаза. Назвать этот процесс пробуждением было бы неправильно, ведь девушка уже не первую ночь находилась в том состоянии, когда краткая дремота обрывалась очередным стуком за стенкой, скрипом двери, шорохом и даже самым обычным вздохом сокамерницы. Ничто не угрожало ей, помимо собственных страхов и панических атак, которые знакомы тем, кто вынужден проводить ночь вне собственной уютной постели. Лёжа на боку и глядя в дальний угол камеры, девушка сильнее прижала колени к груди. Здесь было холодно и сыро. Воздуха в тесном помещении, до отказа набитом людьми, не хватало, что также не способствовало сну. У Лоры болела голова от усталости и резких запахов, с каждым пробуждением боль усиливалась. Она больше не пыталась найти положение, в котором почувствовала бы себя чуточку лучше, это было просто бессмысленно.

Громкий скрип железной двери пронзил голову новой волной невыносимой боли. В дверях показался грузный человек в военной форме, которая сообщала о его причастности к младшему офицерскому составу. Он несколько секунд вглядывался в темноту, затем громко произнёс:

— Томсон! На выход.

Лоре казалось, что встать с постели самостоятельно она не сможет, как бы ни старалась. Вдобавок ко всему, двухнедельная добровольная голодовка в стенах тюрьмы отобрала последние силы. Девушка тяжело поднялась и села, глядя в пол. Сжав одной рукой воротник на шее, она поёжилась от холода, затем подняла глаза на вошедшего. Лица его она не видела из-за света лампы, располагавшейся позади массивной фигуры и щурясь от неприятной яркости, режущей привыкшие к темноте глаза, поднялась, пошатываясь, после чего нетвёрдой походкой зашагала к выходу.