— Куда мы уйдём? — решила продолжить разговор Лора. — Вот что ты умеешь? — они остановились.

— Я преподавала историю и искусствоведение у нас в приюте, могу быть учительницей, но без гражданства мне на такую профессию рассчитывать не приходится.

— Вот видишь. Всегда есть «но».

— А ты что умеешь?

Лора задумалась.

— Мать научила меня шить и ткать.

— Отлично!

— Ничего подобного! Ткачихи стирают руки в кровь, а на те деньги, которые получают, не могут даже обувь себе нормальную купить. Мать уже много лет босая ходит. Зимой вообще на улицу не высовывается. — они помолчали. — Остаётся только выскочить замуж и надеяться, что муж не превратится с годами в пропойцу и его не придётся содержать.

— Вместе с оравой детишек, — дополнила Бьянка. Они вышли к городской площади, посреди которой высилась статуя некоего храброго воина верхом на коне. По сторонам от него отходили дорожки, прорезавшие городской сквер насквозь. Девушки, не сговариваясь, направились вдоль одной из аллей, стараясь по возможности не думать о грустном.

Отдалённый шум, который с каждым шагом приближался, они приняли за какой-то местный праздник или выступление бродячих артистов. Но чем ближе подходили, тем более тревожной становилась атмосфера вокруг. В стороне от тропинки, окружённые рядами цветочных клумб, стояли люди. Некоторые из них громко выкрикивали нечто односложное в поддержку или против чего-то, что доносилось до них из центра собравшейся толпы. Чаще всего крики сопровождались нецензурной бранью. Подойдя ближе, подруги обратили внимание, что толпа поделена на два лагеря. Сами они оказались в той, где группа молодых людей в простой потёртой одежде, вероятно, рабочие с хлопковой мануфактуры, с пеной у рта доказывали что-то группе предводителей другой толпы. Девушки прислушались.

— Мы соберём жителей со всей округи и не допустим принятия этого позорного закона! — кричал один.

— Где же ваше хвалёное равноправие? Или слова господина Фолкнера — пустой звук для вас? — отвечал другой.

— Мы не потерпим того, чтобы приезжих допускали к работам без гражданства! Вы готовы пахать за копейки, падальщики! Никто не хочет брать на работу нас, когда есть вы!

— Кого ты назвал падальщиками, мерзавец?!

После этих слов толпы качнулись по направлению друг к другу и Бьянка чуть не упала под напором стоявших позади неё горожан.

— Надо выбираться отсюда, — шепнула она на ухо Лоре, но та не спешила. Она очень внимательно вглядывалась куда-то в глубь толпы разгоряченных мужчин, готовых к драке и, казалось, не замечала, что её пихали со всех сторон.

— Это Дуглас, — тихо проговорила она.

— Кто? — переспросила Бьянка.

— Вон там, — Лора указала рукой в ту сторону, где двое рабочих обходили высокого парня с густой копной кудрявых светлых волос. — Дуглас! — закричала Лора что было сил.

Не услышать её было трудно. Парень в тот же миг отвлёкся от своих противников и потерял контроль над ситуацией. Он незамедлительно получил кулаком в челюсть, отчего чуть не повалился с ног. В это время раздался пронзительный свист и несколько патрульных в форме и с дубинками принялись разгонять толпу. Почти сразу девушки кинулись на помощь несчастному, которого только что огрели по лицу, и поспешили увести его подальше от полицейских разборок.

Когда группа наконец выбралась из гущи событий, все трое плюхнулись на скамейку скверика в тени раскидистой сосны. Дуглас продолжал удерживать рукой разбитую скулу и поминутно сплевывал кровь.

— Ох, Дуглас, дорогой, прости, — умоляла Лора.

— И не такое бывало, чего уж, — парень очередной раз сплюнул.

— Что это было? — поинтересовалась у него Бьянка, когда Дуглас обессиленно откинулся на лавке. Лора при этом уже во всю суетилась над его разбитой щекой, промакивая её своим чистеньким платочком.

— Обычное дело, разборки местных идиотов с приезжими.

— Дуглас, ну зачем ты-то полез? Ты же местный! — вздыхала Лора. Он отвёл её руку и придал лицу суровую серьёзность. Карие глаза его при этом слегка сузились.

— У всех должны быть равные права, Лора! Почему если человек приехал и готов работать, то им должны пренебрегать только потому, что он не имеет здесь постоянного места жительства? Ты же сама через это проходила.

Девушка вздохнула.

— Ты, конечно, рыцарь, Дуглас, но зачем же так рисковать? Ты о матери-то подумал?

— Они предъявляют претензии мигрантам, — не унимался юноша. — Мол, понаехали! А то, что частники оборзели их не волнует. Пользуются тем, что новичку в чужой стране любая работа сгодится и он удовольствуется малым, вот и борзеют! Вот против кого надо восставать. А эти наверняка будут колобродить ещё неделю у стен администрации. Законопроект, конечно, сомнительный. Капиталисты только рады принимать дешёвую рабочую силу, но всё же начало положено, а дальше будем бороться за равную оплату труда. Там, глядишь, и женщин начнут брать на руководящие должности! — Он с горячностью оглядел своих спутниц.

— Я тебя умоляю! Хватит, — звонко рассмеялась Лора. — Женщин в начальники, ой, умора. Дуглас, не смеши.

Всё то время, пока она смеялась, Дуглас очень серьезно и даже с осуждением смотрел на неё. Бьянка переводила взгляд с одного лица на другое, ожидая, что будет дальше. В суматохе Лора даже не подумала их познакомить.

— Посмотрим, кто будет смеяться последним, — проговорил он с вызовом. — Ты ходила на биржу? Нашла работу?

Лора как-то сразу выпрямилась и немного насупилась.

— Да, — коротко ответила она, — нашла. Кстати, познакомься, моя коллега, Бьянка. — Девушка попыталась отвлечь товарища от темы.

— Приятно познакомиться, — всё также с вызовом продолжал он. — Так где же вы работаете?

Тишина немного затянулась, и Бьянка первая решила её нарушить:

— В торговой гильдии, — она произнесла это так, будто задавала вопрос и не сводила при этом глаз с Лоры, которая в тот же миг зажмурилась.

— Где? — протянул Дуглас.

— В гильдии торговцев, тебе же сказали! — нервно повторила Лора.

— А ничего получше не было? — саркастично спросил парень. — Ты знаешь, какие слухи о них ходят? Тебя там обижают? Ты мне только скажи! — он чуть не подскочил на месте.

— Нет, всё хорошо! — ответила девушка так, будто, самой себе пыталась вбить в голову эти слова. — Слушай, сам говоришь, что мир несправедлив. Но мы живём в нём и приходится хоть как-то существовать. Поэтому лучше так, чем…

— Чем что? Бордель? Ох, Лора, нельзя же так.

— Знаешь что?! — она подскочила. — Может, мне лучше было бы прикинуться парнем и отправиться на первом корабле матросить? Были такие мысли, когда ничего не ела два дня подряд. Пожалуйста, Дуглас не бери на себя слишком много. Ты не обязан решать чужие проблемы. Свои сначала реши. Всё, нам надо идти, пошли Бьянка.

Она резко повернулась и быстрым шагом устремилась в сторону выхода из парка. Бьянка коротко попрощалась с новым знакомым и кинулась за ней. Дуглас лишь бросил ей вслед:

— Если станет совсем плохо, ты знаешь, где я живу.

Девушка никак не отреагировала на его слова. Некоторое время подруги шли молча. Слышно было только, как сопит запыхавшаяся от быстрого шага Лора. Бьянка долго терпела, но когда прохожих рядом с ними поубавилось, она всё же решилась задать вопрос:

— Кто это был?

Лора быстро взглянула на неё, но тут же отвела взгляд.

— Дуглас — мой хороший друг и самый настоящий идиот! — добавила она сгоряча. Девушка остановилась, нужно было успокоиться. — Когда я только приехала сюда, он был единственным, кто действительно хотел помочь, ничего не ожидая взамен. Меня как раз уволили из прачечной Грэмсона, и я потеряла комнату. Переночевать собиралась на вокзале потому, что просто некуда было идти, а утром намеревалась отправляться на поиски новой работы. Дуглас — механик, он работал тогда в ночную смену и увидев меня, устроившейся на лавке возле стены, растолкал и отвёл к себе в подсобку. Мне было не по себе, и я уже готовилась к чему угодно. Но чего бы я там себе ни напридумывала, всю ночь меня никто не беспокоил. А утром Дуглас повёл меня к себе домой. Он живет на окраине с матерью и тёткой. Мать давно слегла от какой-то болезни, тётка за ней ухаживает, а Дуглас всех их кормит, — она вздохнула. — Я жила у них около месяца и всё это время не могла ничего найти! Ты не представляешь, как я благодарна ему! Конечно, я помогала по дому, убиралась, готовила, мне никто слова против не сказал и ни разу, ты веришь? Ни разу он даже не намекнул мне ни на что такое, ну ты понимаешь.