В новостях весь день говорили одно и то же. Я не собирался их включать, но не мог найти чертов пульт… все это не имело значения. Если бы это было так. Вложив патроны в револьвер, я поднес его к виску. Я чувствовал, как меня трясет… все почти закончилось… боль… все закончится.

Все, что мне нужно было сделать, это нажать на курок.

Закрываю глаза, и последней мыслью в моей голове было:

— Это Донателла, дочь Мелоди Каллахан, она выбежала из дома.

По моей спине пробежал холодок, когда я снова повернулся к телевизору. Поднявшись, чтобы посмотреть на мою дочь, когда она бежала к воротам, увидел, как она снимает все подряд, один за другим, разрывая плакаты и стаскивая плюшевых мишек.

Ее лицо было таким красным, что казалось, будто ее тошнит.

— Моя мать не умерла! УХОДИТЕ! УХОДИТЕ! — закричала она. Кора побежала следом, заключая ее в объятия, но Дона только сильнее сопротивлялась… Сильнее плакала. Деклан вышел секундой позже, пытаясь успокоить ее, но она просто оттолкнула его и убежала.

Черт возьми.

Пистолет выпал у меня из рук. Я так долго стоял и смотрел, как моя дочь рыдает на экране, что у меня начало жечь глаза. У меня не было сил сделать что-либо, кроме как заскочить в нашу ванную, включить душ — не заботясь о том, холодный он или теплый — и надеть повязку для моего гипса. Я сел, все еще в одежде, вода окатила меня за считанные секунды.

— Ахх… — прижав руку ко рту, я всхлипнул, раскачиваясь взад-вперед снова и снова. Я понял, что желание умереть, но невозможность этого, должно быть, худшая форма наказания, через которую может пройти человек.

Я просидел там целый час, прежде чем выйти.

Когда я вышел, я увидел волосы, выросшие у меня на подбородке, темные круги вокруг глаз… Я ясно видел их, просто не мог с этим справиться. Достаточно было принять душ и сменить одежду на джинсы и белый пуловер. Схватив один из костылей, которые мне дали, но я даже не подумал воспользоваться, я сделал глубокий вдох и открыл дверь в комнату Доны и Уайатта.

— Дона, тебе не следовало выходить на улицу…

Но никого из них там не было.

— Ты не моя мама, уходи! Я слышал их голоса из комнаты Итана.

— Дона…

— Я НЕНАВИЖУ ВАС! Я НЕНАВИЖУ ВАС ВСЕХ! УХОДИТЕ! — закричала она, прежде чем что-то разбилось.

Потирая грудь, я хотел оставить ее. Я тоже не мог смириться с ее болью. Я просто не мог, и все же открыл дверь. Все они повернули головы ко мне: Деклан, Кора, Мина, Итан, Уайатт, моя мама и Дона.

Итан сел у окна. Уайатт лег на кровать рядом с Доной, а все остальные стояли у двери.

— Я разберусь, — сказал я членам своей семьи. Они ничего не сказали, просто оставили нас одних, тихо закрыв дверь. Никто из них не подошел ко мне. Вместо этого они просто смотрели секунду на меня, а затем Итан отвернулся и снова уставился в окно. Дона уткнулась лицом в подушку, а Уайатт лежал неподвижно, уставившись в потолок.

Подойдя к краю кровати, я сел, не уверенный, что сказать им, как вообще начать разговор.

— Ребята, вы уже поели?

— Тебя это вообще волнует? — Итан огрызнулся, не глядя на меня. Это был первый раз в его жизни, когда он говорил так неуважительно. — Все в порядке, папа, возвращайся в постель. Я позабочусь о Доне и Уайатте.

— А кто позаботиться о тебе? — Моя бровь приподнялась. — В конце концов, ты все еще ребенок, Итан…

— Я больше не ребенок, папа! — закричал он на меня. Когда я посмотрел ему в глаза, все, что я увидел, были боль и ярость. — Мы не дети. Все мы здесь достаточно взрослые! Я был с Уайаттом и Доной все это время. Я не ребенок!

Встав, я пошел к нему, но он попятился. Притянув к себе, я заключил его в объятия.

— Отпусти! Отпусти! Просто продолжай пить! Они сказали, что ты собираешься покончить с собой! Ты тоже хочешь умереть! Так что просто умри, давай умри! — Он ударил и толкнул меня, но я держал его сильнее, обнимая и целуя в макушку.

— Простите, что я оставил вас одних, ребята, — прошептал я, — и спасибо тебе за заботу, малыш. — Он зарыдал, и я крепко обняла его. — Спасибо тебе за то, что ты намного сильнее меня…

— Пожалуйста, папа, не умирай, — взмолился он и обнял меня за талию. — Только не ты, пожалуйста, пожалуйста…

Я несколько раз моргнул, а затем поднял его голову.

— Я никуда не уйду, по крайней мере, надолго. Ваши дяди и тети испортят все наши тренировки. Уайатт, Дона, идите сюда.

Дона бросилась ко мне, вскрикнув, когда я поцеловал ее лицо, а она обняла меня.

— Спасибо тебе, принцесса… Я видел тебя по телевизору, это помогло мне. — Это спасло и убило меня одновременно.

— Уайатт? — Я поднял глаза, но он не подошел ко мне, просто лежал там.

— Он больше не хочет разговаривать, — прошептал мне Итан.

Я не хотел принуждать его, потому что понимал, что дело не в том, что он не хотел говорить, а в том, что он не мог. Ему нечего было сказать.

— Давайте приляжем, у меня все еще болит, — сказал я, ерзая на кровати. Я притянул Уайатта ближе к себе и поцеловал его в макушку. Дона и Итан легли на противоположной стороне… и впервые огромная кровать Итана больше не казалась такой большой. Они выросли; через несколько лет Итан будет такого же роста, как я.

— Папочка, можно мне мороженое? У меня болит горло. — Дона обняла меня.

— Конечно, — сказал я, потянувшись за телефоном. Уайатт протянул его мне, но ничего не сказал. — Спасибо.

Мы поели.

Мы поговорили.

Мы плакали.

А потом они заснули вокруг меня. Я ничего не мог поделать, только лежал и слушал, как они дышат. Это давало мне упокоение; каждый из них был маленькой частичкой ее.

Впервые за шесть дней мне не нужно было пить, чтобы заснуть.

ДЕНЬ 7

— Папа, тебе нужна помощь?

Я взглянул на нее, а она встала рядом со мной. Я не вернулся в нашу…Мелоди и мою комнату. Вместо этого я провел утро в комнате Итана, помогая ему одеться в новый костюм, который купил для него моя мама.

— Не могла бы ты помочь, пожалуйста? Моя рука занята. — Я улыбнулся и повернулся к ней лицом, ожидая, что она не знает, как завязать мой галстук. Однако она протянула руку и завязала его идеально, даже подтянув его к моей шее. — Кто научил тебя этому?

Улыбка исчезла с ее лица, и я пожалел, что спросил. Она так сильно выросла, стала такой красивой юной дамой.

— Спасибо тебе, принцесса. — Я поцеловал ее в макушку. Я схватил свой костыль, и мы вышли из ванной. Итан помогал Уайатту надеть пальто…мы все еще не слышали, чтобы он разговаривал. В то утро он проснулся первым, сам принял душ и даже разбудил всех нас.

— Вы, ребята, готовы?

— Да, — тихо пробормотал Итан, и Уайатт просто посмотрел на меня. Это звучало так, как будто они хотели сказать «нет», и я их не винил. Дона подошла к нему и обняла.

Тук-тук.

— Войдите. — я посмотрел на дверь.

Вошла Кора, одетая в черное платье, похожее на платье Доны. Она ничего не сказала, просто подошла ко мне и обняла. Я постоял секунду, прежде чем обнял ее в ответ.

— Спасибо, что позаботилась обо всем, — прошептал я, зная, что они с мамой не допустят, чтобы что-то пошло не так.

— Конечно. — Она сглотнула и повернулась обратно к детям. Она прикрепила белый жасмин к курткам мальчиков и браслет на запястье. Порывшись в своей сумке, она также вручила каждому из них солнцезащитные очки.

— Как только мы выйдем на улицу, не снимайте их, пока мы не доберемся до… пока вы не захотите их снять.

— Спасибо, тетя Кора, — ответил Итан. Она обняла его.

— Ваша мама так сильно любила вас. Очень сильно, — сказала она, и я почувствовал, как у меня запершило в горле. Я не хотел уходить. Я не могла этого сделать. Но я вышел в коридор вместе с ними.

— Брат. — Нил потянулся ко мне и сжал мою руку. Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к протезу ноги, но теперь он не заметен.

— Вы все идите вперед, мы будем прямо за вами. — Моя мама встала рядом со мной, положив руку мне на плечо.