Архангел ненавидел меня.

И все же он считал, что я должна выполнить его долг, долг моей матери.

Нет, все это было неправильно.

Знал ли Лорд об этом? Неужели именно поэтому он отправил меня сюда?

Я покачала головой, потирая виски грязными руками. Лорд никогда бы не послал меня сюда, если бы думал, что эти люди схватят меня.

Если бы он думал, что Вульф предаст меня.

Блядь. Последние несколько часов я пыталась думать о чем угодно, только не о Вульфе, но у меня ничего не получалось. Я не могла выкинуть его прикосновение из памяти. Черт возьми, только прошлой ночью мы лежали в объятиях друг друга, признавались в любви и отдавались друг другу так, как я и представить себе не могла.

И каждый раз, когда в моем сознании возникало это идеальное, мучительное лицо, меня тошнило.

Я перебирала в памяти все наши с ним взаимодействия, пытаясь расшифровать ложь. Было так много чертовых признаков, что я должна была догадаться, что он снова обманет меня.

Он был вампиром и работал на проклятых архангелов.

До вчерашнего дня я и представить себе не могла, что архангелы способны на такое; на что-то столь жестокое и неправильное. Черти, весь Золотой город рухнул.

Как такое возможно? Как директриса Семинарии Мойры не знала, что посылает всех на смерть, независимо от того, попали ли они в Золотой город или погибли на Трансценденте?

Мы умерли.

Мы были мертвы.

И теперь мы находились в совершенно другой версии этого ада.

Стало только хуже, когда в каменном коридоре раздался звук его знакомых шагов. Я уже привыкла к тому, как звучат его ботинки по камню. Сколько раз я волновалась, когда он входил в комнату? Сколько раз я инстинктивно искала его при звуке этих шагов?

— Я не хочу с тобой разговаривать. — Я плотнее обхватила руками колени, зарывшись в них лицом.

Его шаги остановились возле моей камеры. Я не стала смотреть. Он не заслуживал видеть мое лицо; он не заслуживал моего понимания.

Я больше никогда не хотела его видеть.

При этой мысли у меня сжалась грудь. Я была трусихой. Трусихой и чертовой дурой, раз думала, что могу кому-то доверять, особенно после того, что случилось с Лэнсоном.

Неужели я не усвоила урок?

— Хорошо, — сказал он. Его голос звучал устало и хрипло, как будто он все еще прятался. Черт возьми, скорее всего, это тоже была ложь. Я бы не удивилась, если бы он руководил всей этой операцией вместе с самими архангелами. — Тогда я буду говорить. А ты будешь слушать.

Я крепко зажмурилась, пытаясь сморгнуть слезы. При звуке трепета его крыльев моя грудь сжалась еще сильнее. Этого, блядь, не могло происходить.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, Охотница.

— Чушь! — Мои слова эхом отразились от камней. — И ты не можешь, блядь, называть меня так, больше не можешь. Ты вообще не можешь называть меня как-либо.

Сколько часов назад он поклонялся этому имени со своим членом внутри меня? Сколько раз я позволяла ему обманывать меня своей кокетливой ухмылкой и высокомерным поддразниванием?

Какой же я была дурой, что позволила этому случиться? Довериться ему? Поверить, что я действительно кому-то небезразлична?

— Просто послушай! — шипел он. — У меня была работа в Мойре, как у Лорда была работа для тебя. Ты все равно хотела попасть в Золотой город. Я лишь обеспечил тебе возможность попасть туда. — Голова закружилась. Живот скрутило. — Он заставил меня сделать это, Хантир, но ты, скорее всего, и без меня оказалась бы в такой ситуации.

— Нет, — сказала я, поднимаясь на ноги и направляясь к выходу, где стоял Вульф. Его волосы были растрепаны, а под глазами темнели круги. — Я бы точно не оказалась в такой ситуации, Вульф. Возможно, у тебя был приказ. Но скажи мне, был ли у тебя приказ затащить и меня в постель? Заставить меня доверять тебе? Или это была просто часть твоей личной игры?

Я сморгнула остатки слез. Нет, он больше не должен видеть мои слезы. Он не заслуживал того, чтобы видеть меня с опущенными стенами и открытым сердцем. Только горячая, электрическая ярость пульсировала во мне. Я позволила ей распространиться, скрывая все нежные чувства обожания, которые еще могли оставаться, и протолкнула ее сквозь нашу связь.

Мой гнев уничтожил бы любящие прикосновения, нежные жесты. Мой гнев исправил бы нанесенный ущерб, сделал бы меня снова цельной.

Не он. Не извинения или компенсация. Не дружба, не любовь.

Только гнев.

Окровавленный лоб Вульфа прижался к прутьям камеры. — Все, что было между нами, было настоящим.

— Не оскорбляй меня своей ложью. — Я покачала головой.

Между нами повисло молчание, которое было тяжелее, чем все, что он мог сказать. Даже если его слова были правдой, они не имели никакого значения.

Вульф сказал, что защитит меня. Он сказал, что прикроет меня.

И все же он добровольно завел меня в ловушку.

Чужие эмоции зародились в моей груди. Я переключила свое внимание на него. — Прекрати это, — прошипела я. — Ты больше не можешь показывать мне свои чувства. Ты потерял это право.

— Мы все еще связаны, Хантир. Позволь мне показать тебе, как я сожалею, — умолял он, вцепившись в прутья моей клетки.

Я покачала головой и возвела невидимые стены вокруг своего сердца, отгораживаясь от него. — Мне все равно, как ты сожалеешь, — прошептала я. — Это ничего не исправит.

— Может, и нет, — ответил он. — Но я могу помочь тебе выбраться из этого. Я могу все исправить.

— Что им от меня нужно? — Я поднялась на ноги и шагнула к небольшому количеству света, проникающего в камеру, чтобы Вульф мог видеть мое лицо, чтобы он мог взглянуть на человека, которого предал.

Его брови сошлись вместе. — Он хочет контролировать королевство вампиров.

— Но королевства вампиров не существует. С тех пор как умерли король и королева.

— Это то, во что вас заставили поверить. Правда в том, что королевство восстало из пепла. То, что он сказал, — правда. Мы знаем это уже много лет; нам потребовалось время, чтобы найти тебя. Ты наполовину фейри, наполовину вампир, а твоя мать была королевой вампиров. Твое настоящее имя не Хантир Гвеневиве, а Хантирайна Фуллмалл Гаверула, дочь Клаудии Фуллмалл Гаверулы.

Я насмешливо покачала головой. Хантирайна Фуллмалл Гаверула. В этом не было ни малейшего смысла. У королевы вампиров не было наследников. Это стало одной из причин падения королевства. Лорд спас меня от смерти, но он не забирал меня из королевства вампиров. — Это невозможно.

— Тебе двадцать четыре года, Охотница. Твоя жажда крови вампиров проявится только через год. Ты сильнее любого фейри. Ты не помнишь, кем на самом деле были твои родители…

— Это невозможно! — Паника когтями впилась в мою грудь, вырывая яму и прокладывая туннель глубоко внутри меня.

— Это так. — В его словах прозвучала нежность, от которой я возненавидела его еще больше. — Я даже чувствую вкус этого в твоей крови. Твоя магия крови могущественнее, чем все, что я когда-либо видел. Ты — наследница королевства вампиров, Охотница. Ты должна помочь ему взять власть в свои руки, иначе он убьет тебя за то, что ты встала на его пути.

Глава 46

Вульф

Вишня.

Запах ее сладкой, манящей крови проникал в меня с каждым проклятым богиней вдохом, воспламеняя мои чувства и сжимая мое сердце так, что я был уверен, что оно перестанет биться. Ее специфический аромат витал в воздухе даже в отдаленных коридорах.

Мой отец, казалось, не замечал этого так, как я. Он бы не стал. Он не жаждал ее крови. Он не был одержим ею.

Вернее, был, но по другим причинам. Он говорил, говорил и говорил, рассказывая о своих планах на ближайшие несколько дней.

Я не обращал на это внимания. Агония, ненависть и предательство Хантир прорывались сквозь воронку нашей связи. Хорошо. Я сосредоточился на этом, а не на вишнях, пытаясь вызвать в памяти те печальные голубые глаза, когда она узнала, кто я на самом деле и что я с ней сделал.