— Хорошо бы собрать их все в одну книгу. — Юноша решил проявить немного дружелюбия, надеясь напоследок оставить о себе хорошее впечатление.

— Это давняя мечта, — вздохнул Кессад. — Но невыполнимая. — Он зажмурился и потер переносицу. — Разные законы, исходят от разных, как бы это сказать? Источников власти: вера, древние дома, Избранники. Часто они противоречат друг другу. В одной книге они не уживутся.

— Как же судят, когда есть такой конфликт?

— Вам повезло, что такой случай не попался. — Писарь сложил последний том в сундук и слегка улыбнулся. — Честно признаться, выбирают тот закон, от использования которого будет меньше шума. Если Прелат заинтересован делом – бери церковный. — Он захлопнул крышку. — Стоит рядом легионер – бери что посвежее, — со скрипом провернулся ключ, — но если вывести на чистую воду лжесвидетеля, то все законы сойдутся вместе.

Уважение, появившееся во взгляде Кессада, было приятнее любой другой похвалы. После этого обратный путь в громоздком наряде Ганнону показался легче, несмотря на усталость после тяжелого дня.

Даже обычная вещь, с которой человек был знаком более чем хорошо, могла внушать страх. Стоило только оказаться от нее с непривычной стороны. Юноша постучал пальцами по столу, собираясь с силами, чтобы открыть. Молчаливое противостояние с помещающимся в ладонь запечатанным футляром длилось уже минут десять. Срочные вести из Арватоса, предназначенные для Коула. Ганнону впервые нужно было вскрыть такое послание, а не запечатывать его.

Футляр открылся с еле слышным щелчком, но в душе этот звук вызвал настоящую бурю. Юноша оглянулся на камин, в котором потрескивали дрова, но все равно поежился. Богатые покои, огонь, громоздкое одеяние и кольцо. Как незаметно он стал другим человеком.

Разбор шифра требовал усилий, но это помогло отогнать тревожные мысли. Сам он очень легко превращал слова на Део в тайнопись, но сейчас впервые столкнулся с тем, как это делал другой человек. Правила были все те же, но, оказывается, многое зависело и от личного стиля. Ганнон с удовольствием отмечал его особенности, прикидывая, как бы он сам сформулировал ту или иную мысль. За формой он чуть было не потерял содержание — сдвинув брови, юноша еще раз пробежал глазами по квадратам шифра.

Он с ненавистью посмотрел на футляр, содержавший плохие новости. Юноша был бы рад, если бы они пришли уже после возвращения Коула. Ганнон взвесил в руке застежку с драгоценным камнем. Вызвать хозяина было позволено только после вестей от Силаи, кем бы она ни была. Послание же было от одного из своих агентов.

Ганнон раздумывал над новостью и горькой природой власти. Старик, казалось, всегда знал, что нужно делать после того или иного происшествия. Теперь на его месте был другой человек. Один на один с собственными мыслями и стенами комнаты. Хотелось зажмуриться и притвориться, что ничего не происходит, но это была иллюзия: бездействие тоже порождает изменения. А для сохранения положения вещей часто приходится трудиться.

***

Узнав о таких новостях, послушать их лично захотели оба Избранника. Ганнон смиренно стоял, склонив голову, вдыхая ароматы бесценных благовоний, которые в этих покоях курились просто для услаждения чувств. Гамилькар в белом одеянии с пурпурной накидкой на плечах сидел на кушетке, опершись локтем на изголовье и нахмурив брови. Ганнон успел отметить рано появившиеся на еще молодом лице морщинки. Черная борода, собранная в косы и украшенная золотом, была уложена до почти неестественно правильной формы. Карие глаза скользили по написанному Ганноном переводу донесения, чернила едва успели высохнуть. Королева расхаживала по комнате взад-вперед. В отличие от супруга, проблемы в Арватосе привели ее в приподнятое настроение.

— Это не только заговор, но и ересь? Хуже, чем ересь… — в печальном голосе повелителя Деоруса слышалась обреченность человека, который до последнего оттягивал неприятное решение.

— Не могу сказать, открылся ли лорд Корб сообщникам. Но после серии убийств и погромов он стоит во главе собрания заговорщиков в Арватосе. И он – Ложный Мученик, — докладывал Ганнон, стараясь держаться фактов.

— Леорик всегда был чудаковатым, но только в разговорах. Его воззрения раньше не заставляли его действовать, да еще так.

— Если он все еще не открылся сообщникам, это могло бы стать нашим преимуществом, — вступила в разговор Избранница, ее голос подрагивал от волнения, по лицу лихорадочно блуждала улыбка.

— Его воззрения – не единственный грех. — Юноша позволил себе нарушить наступившую тишину. — Не стоит забывать об их оружии и… сообщниках.

— А, загадочное «оружие»! — усмехнулся Избранник. — Признаться, я думал, что старый Хестас просто выдумывает, играя на любопытстве скучающих лордов и нелепых фантазиях Леорика.

— Из-за пустяка такое бы не учинили, — проговорила Избранница, на этот раз чуть спокойнее. — Хестас в плену или убит, Корб верховодит шайкой бунтовщиков вместе с… культистами, а Хестол… а что с ним? — Она выразительно посмотрела на Ганнона.

— Помогал в перевороте, но сбежал вскоре после него. Наш человек пишет, что лорд отправился прочь из Арватоса на несколько дней раньше, чем обо всем стало известно. Скорее всего, наш курьер не смог обогнать его.

— Обогнать на пути куда? — спросила королева.

— Он ушел по Тропе Легионера. — Ганнон встретил удивленные взгляды и осмелился высказать предположение: — Если он боится старой знати, то Виалдис — лучшее место, чтобы защитить себя.

— У него есть здесь дом, в прибрежном квартале, — сухо проговорил Гамилькар.

Его супруга чуть было не всплеснула ладонями, но встретив хмурый взгляд мужа, сама насупилась и уставилась на него в ответ. Не сумев разрешить старый спор многозначительным взглядом, королева была вынуждена прибегнуть к словам:

— Насилие в святом городе, заговорщики вне Деоруса, демонопоклонники. — Она сделала акцент на последнем слове. — Это уже может привлечь тех, кто находится вне нашей власти. Это не какая-то там ересь!

Король склонил голову, признавая ее правоту. Встав с кушетки, он обратился к Ганнону:

— Что вы предлагаете делать? — Тон Избранника стал требовательным и резким.

— Ваше Величество, — начал Ганнон: внутри все похолодело, он снова почувствовал себя одиноким и беззащитным, один на один с миром, ожидавшим его действий. — Нужно захватить лорда Хестола первыми. — Юноша сглотнул, все-таки речь шла о Слышавшем. — Он находится здесь тайно, мы хотим того же. Лучше, чтобы ваша стража не…

— Да я понял, — прервал его Гамилькар. Он был мрачен, но решение принял. — Действуйте! — Монарх отвернулся, сложив руки на груди.

— Удачи, Ганнон! — произнесла на прощание Избранница, уже не глядя на юношу. Ее полный обожания взгляд был сосредоточен на супруге.

***

Посланцы отправились к Иссуру и подземникам, неся знаки королевских полномочий. Ганнон надеялся, что удастся собрать всех разом. Если же они задержатся, нужно было обеспечить им беспрепятственный проход по городу и в нужный квартал. После недолгих колебаний Ганнон все же решил пойти сам: воспоминания о бойне на пляже вызывали стыд и страх, но он не мог переложить такую ответственность на других и спокойно ожидать результата. Такой силой – в отличие от Коула – он пока не обладал.

С тяжелым сердцем Ганнон взглянул на наследство, доставшееся его Братству. Мечи мастеров дома Виссарин, которые носил Виннар. Что ж, остается надеяться, что их не придется пускать в ход. Юноша вздохнул и подпоясался коротким клинком. Управляться со вторым оружием у него бы не хватило ни умения, ни силы. Что уж говорить про оба сразу.

В сопровождении стражи он направился в условленное место в Речном городе, чуть южнее входа в квартал знати. Там его встретил Иссур в полном обмундировании, стоявший на фоне… боги, что за зрелище! Позади него темной громадой возвышался Бахан. Даже самую большую кирасу, похоже, пришлось разделить: передняя и задняя половины закрывали только часть груди и спины берегового. Соединить их пришлось ремнями, оставляя бока открытыми. Иначе доспех попросту не налез бы. За спиной у него был огромный колчан с метательными копьями. В руках береговой держал палицу, сделанную из рукояти весла с тяжелым металлическим навершием.