— Слушай сюда, аторская ты погань, — прошипел Роннак сквозь зубы. К ужасу Ганнона, подземник вышел из ступора и теперь выплескивал накопившиеся злость и стыд. — Если судье Избранника угодно пробовать эту вашу… да Молк знает чего… как хочет, так делает! Понял, грязь?

Судя по взгляду застывших, словно лед, голубых глаз, аторец все понял. Он, не мигая, смотрел на подземника, тот отвечал тем же. «Молк, и оба при оружии», — стиснув зубы подумал Ганнон и приготовился броситься между ними, но от беды спас вернувшийся разведчик, он подал сигнал, что можно было идти дальше. Амхор молча поднялся и зашагал прочь, сжав кулаки.

Пройдя еще несколько сот шагов, группа вышла из-под зеленого покрова леса на небольшую поляну, на другой стороне которой уже стояли обугленные трупы деревьев. Сама прогалина была разделена на две половины: ближе к пришедшим трава еще была зеленой, но она постепенно желтела и превращалась в сажу около черной рощи.

— Хосп! — громко прокричал лидер их отряда и направился вперед.

— Хосп, хосп… — ответили ему из-за черных деревьев, говор был не аторский. — Поймали-таки этих молковых призраков? — Говоривший, наконец, показался вместе с еще двумя. Они были одеты почти так же, как и сопровождавшие Ганнона и Роннака аторцы, но что-то было не так… В сумерках уж не разобрать.

— Нет, но вы же просили приводить любых подозрительных, — ответил человек Габхи.

Ужаснувшись этим словам, спустя миг Ганнон увидел сталь, блеснувшую в руках незнакомцев. Он повернулся к Роннаку, что стоял по левую руку от него, но тот уже валился на землю: дурумовый нож вонзился точно в шею легионера, минуя доспехи. Звук… это был не вопль, это была задыхающаяся попытка издать его. Воздух покидал тело через рану, и несчастный мог только коротко попытаться вдохнуть, но безуспешно. Ганнон оказался лицом к лицу с Амхором, залитым темной кровью подземника: светлые глаза и безумный оскал аторца гротескно контрастировали с его обагренными лицом и бородой. Прежде чем юноша успел что-либо сделать, убийцу свалили на землю и стали избивать свои же. Люди со сталью тоже хотели добавить, но переговорщик-аторец не пропустил их.

Другой лесоруб воспользовался случаем, чтобы нейтрализовать второго пленника. Удар обухом заставил Ганнона повалиться на землю, но он сохранил достаточно сознания, чтобы понять, что его меч с кинжалом забирают, после чего послышались голоса:

— Этот все одно никчемный… не знает ничего! — вопил задыхающимся голосом Амхор, которого мордовали свои же. — Хедль главный, а подземник заслужил.

— Это не тебе решать, сопляк! — прокричал один из лесорубов, подкрепив слова ударом, после которого послышался звук падения.

— Он за это заплатит! — прошипел встретивший их воин. — Пленник мог знать…

— Заплатит, и еще как, — так же тихо, но спокойно ответил ему аторец, — но заплатит у нас.

— Пусть так, этого хедля оставляйте нам, а псину унесите. — Мужчина толкнул носком сапога тело Откликнувшегося, под которым растекалась лужа крови. — Он ваша проблема.

Ганнон с трудом приподнялся на локтях, оглядев себя, он понял, что забрали не только оружие, но и флягу. Видимо, аторцы захотели выпить после напряженного вечера. Сапог на спине юноши не дал ему подняться выше. Он видел только вторую ногу и слышал голос своего пленителя. А еще он заметил ножны длинного меча: бутероль на конце была сделана из стали и украшена позолоченной гравировкой… Значит, это была стража Видевших.

— Грязь ушла… А где ведьма? — шепотом спросил воин, по голосу которого было слышно, что он поежился.

— Рыжая? Так ее с ними не было… — озадаченно ответил один из подчиненных.

— Да не их. Ушли, значит, пора звать… — гвардеец осекся и сглотнул.

— Ваша ведьма здесь, — прозвучал ровный и тихий женский голос. В нем слышалась усталость от игры, что раньше забавляла.

Воин, наконец, убрал сапог со спины Ганнона и инстинктивно подошел поближе к своим людям. Похоже, за пленника он уже не переживал. Худая черноволосая девушка – на пару голов ниже гвардейцев – плавно шла мимо них с кошачьей грацией, подол абсолютно черного одеяния плыл за ней, словно не касаясь лесной подложки. Рослые воины пятились и тайком прикладывали руки ко лбу, отгоняя нечистую силу. Женщина оказалась между юношей и сбившимися в кучу воинами. Ганнон взглянул на кольцо и собрал все силы: «С зельем или без, сейчас!» — внутренне скомандовал сам себе судья. Он прошел две ступени из трех и уже рванулся вверх, направляя руку и готовясь выпустить пламя во врага. В глазах незнакомки блеснул страх, сменившийся гневом.

Ганнон вскрикнул от боли: невидимая сила перекрутила его руку, придав ей гротескные, неестественные изгибы. Затем он почувствовал, как эта неведомая мощь спеленала его, не давая дышать. Юноша стоял на земле на самых кончиках пальцев, но через мгновение ощутил, как приподнялись над землей и они. Не двигая ногами, ведьма за мгновение оказалась с ним лицом к лицу. Гвардейцы попятились еще дальше. Пронзительные зеленые глаза изучали Ганнона, пока его уголок рта нервно дергался. При этом женщина накручивала черный локон на палец с длинным острым ногтем. Наконец она прошипела:

— Ты умереть торопишься, недоумок?! Что ты тут затеял со своим колечком?! — Она влепила юноше пощечину, оцарапав лицо. — Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что с этими людишками вожусь я? — Ганнон не понимал. Ведьма же насмешливо продолжила: — Веди себя тихо и засунь свои бирюльки… Договорим потом.

Еще двое людей в черных робах вышли на поляну, окончательно распугав гвардейцев. Ведьма разжала незримую хватку, и Ганнон рухнул на землю. Женщина плавно спустилась на выжженную траву и подошла к своим собратьям уже пешком. Они обменялись несколькими короткими фразами на незнакомом языке, после чего повернулись и направились к обугленным деревьям. Двое гвардейцев подошли к пленнику и подхватили его за руки. Юноша услышал шепот у своего уха:

— Ты уж прости, брат, убить-то ладно. Но отдавать человека этим… прости… — здоровенный гвардеец всхлипнул. — Ихарион тебе в помощь.

Ганнона протащили сквозь рощу черных деревьев: мрачные великаны были лишены не только листьев, но и любых неровностей и шероховатостей. Мох, наслоения старой коры – все истлело и было унесено ветром. Поверхность была как будто полированной, что придавало местности еще более зловещий вид. Гора, к которой стражники вместе с пленником направлялись, издалека казалась почти вертикальной, но здесь – у основания – было видно, что у самой земли склоны были пологими. В отличие от черного леса у них за спинами тут растительность была в порядке. Мужчины дошли до входа в пещеру, замаскированного тканью, ветками и мхом.

Ганнон и его пленители прошли под каменным сводом мимо сталактитов и сталагмитов и углубились в грубый, вырезанный в скале коридор, освещенный факелами. Вскоре они вышли к винтовой лестнице, что вела вниз, изгиб за изгибом. Все еще не оправившийся от удара юноша быстро сбился со счета. Но вот что было абсолютно точно: с каждым витком становилось все жарче.

Когда группа дошла до конца лестницы, юношу поразило огромное пространство, открывшееся перед ним: и без того колоссальная естественная пещера, вдобавок расширенная и укрепленная людьми. Дальний конец зала был едва различим, он виделся мутным пятном красного света. Оказавшись здесь, Ганнон ощутил настоящий жар. Его провели лишь до середины этого помещения, и с каждым шагом зной нарастал, делаясь нестерпимым. Тюремщики, обливаясь потом, ускорили шаг. Они направлялись к широкому проему в левой стене пещеры.

Несмотря на жару, проход охраняли двое гвардейцев. Один из них зачерпнул воды из бочки и вылил черпак себе на голову. Второй стоял чуть внутри проема, где было немного полегче. Плавной, но быстрой походкой их обогнала женщина, которую гвардейцы называли ведьмой. На ней не было ни капли пота, она огибала и уворачивалась от сновавших тут и там рабочих, те как будто вовсе не замечали ее.