— К ней тоже приняты все известные мне меры. — Коул улыбнулся, глядя, как воин затряс головой.

— Легче? — Женщина приложила пальцы ко лбу легионера, и тот с облегчением выдохнул.

— Да, но что-то зудит, на краю сознания. Не могу… — Он поскреб висок.

— Не чеши! Это с тобой надолго. Если, конечно, не найдешь «неизвестные Коулу меры», — протянула Ватра, взглянув на хозяина. Тот наблюдал за сценой с плохо скрываемым нетерпением. Проигнорировав его гримасу, женщина спросила: — Почему здесь так холодно? Я думала, что для них это вредно.

— Обычно нет, но я не выношу жары, — развел руками Коул.

— А мне вот не по себе, ты позволишь?

— Конечно.

После щелчка изящных пальцев дрова занялись сами собой, но пламя оставалось слабым и не разгоралось, хоть топлива в камине лежало с избытком.

— Итак… — Коул сложил пальцы домиком.

— Итак, — улыбнулась его гостья. — Вы уже порядком нашумели здесь. И Совет обеспокоен.

— Еще бы, — хмыкнул легионер.

— Но они послали тебя, — добавил Коул, многозначительно взглянув на Ватру. — Это либо очень хорошо, либо очень плохо.

— Правильное наблюдение, — вновь улыбнулась женщина. — Я здесь с вашим наказанием и без соглядатаев. Но я знаю, что остальные четверо уже встречаются за моей спиной.

— Четыре и три, а не пять и два? — торжествующим голосом спросил Архасс, разминая пальцы.

— С каким наказанием? — Коул поморщился, проигнорировав воина.

— Зависит от мнимого проступка, который вы сможете им продать. На ум приходят рекруты…

— И я ему говорил! — вмешался воин: он был доволен собой.

— Тогда обойдемся лишением Ключей и сменой воплощения, — закончила женщина.

— С этим могут быть проблемы… с рекрутами, я имею в виду, — неохотно проговорил Коул, глядя в сторону.

— А что с основным делом? — Ватра проигнорировала его замечание.

— То есть она знала, а мне рассказал, только когда помощь понадобилась?! — возмущенно посмотрел на старика легионер. Мужчина встал и прошелся по комнате взад-вперед.

— Архасс, милый, ну конечно Коул не мог делать все в одиночку, — пояснила женщина и улыбнулась. — А ты бы растрепал все раньше времени.

— Твоя правда! — Воин беззлобно рассмеялся и сел на место.

— Я все перепробовал, чтобы найти Силаи. В Арватосе ее уже нет, — мрачно произнес Коул.

— Надо продолжать. Мир трясся от Преисподней до лун и солнца. В ночном небе стояло зарево, тут точно не обошлось без Лиги. Это не может не проявиться еще раз, — уверенно сказала Ватра.

— Согласен, — буркнул старик, кивнув одновременно с женщиной.

— А что с рекрутами? — после небольшой паузы вспомнила Ватра. — Что за проблемы?

— Да, один не сдюжил, а второй, в общем… я не могу его найти… — Коул поник.

— Неужели ты утратил мастерство?! — воскликнула его собеседница. В ее голосе читалась уверенность, что этого не могло случиться. Но Архасс все же рассмеялся, ничуть не смутившись от яростного взгляда Коула.

— Я дал ему не самый сложный талисман. Признаться, парень разочаровал меня, — вздохнул старик.

— Из этих твоих, сероглазых? — уточнила Ватра и указала на один из перстней на своих пальцах.

— Да. Избранники… — начал объяснять Коул, заметив, как женщина фыркнула, услышав этот титул. — Избранники отправили его на Атор. Может быть, он и вправду утонул по дороге. Ну или я все же утратил мастерство… — Старик сложил руки на груди.

— Атор, да… — Ватра потерла подбородок. — Ох, Учителя и Первые! Ты столько лет наблюдаешь за этими клочками земли и ни разу ничего не замечал?

— Я посещал тот остров, ничего особенного, люди… — Голос Коула звучал растеряно.

— Люди, — прервала его женщина, — это твоя епархия, без сомнения. Хорошо, что тут есть алхимик.

— Повторюсь, я бывал там…

— Ты-то бывал. И для тебя это не помеха, а вот второсортный амулет для разочаровавшего тебя штормового дитя – это совсем другое дело, — заметила Ватра.

— Урум? — спросил Архасс.

— Точно. Что ж, по крайне мере одну пропажу мы сможем найти. Я попрошу проверить резонанс и передам тебе поправки. А в остальном – главное быть бдительными и не упустить момент, чтобы погань из Лиги не утерла нам нос дважды! Надеюсь, твоя перебежчица еще жива, — заключила женщина.

— Детей отдают в Дубильню не потому, что они сероглазые, а когда нет родителей. — Ганнон продолжил объяснять, как только затихло журчание. Нусску веселила стеснительность чужака, для нее же справлять нужду за борт, не прерывая разговора, было в порядке вещей. Впрочем, по-другому тут было никак. — Просто так часто бывает, — сказал юноша, все еще не решаясь повернуть голову в сторону женщины.

— Тогда не понимаю, не похоже на мы, — пожав плечами, проговорила ведунья. Она уже устроилась поудобнее и вертела в руке свой стилус для письма на глиняных табличках.

— Я просто хотел сказать, что это хорошо, что их есть кому принять.

— Не кто-то другой принимает их. Они нуссы, и мы тоже. Мы и принимаем, — пояснила обычаи своих соплеменников женщина. И тут она была права, да и относились взрослые изгои к новоприбывшим совсем не так, как братья-инструктора из приюта – к своим подопечным. — Так зачем Ташмор? Зачем плыть по здесь?

— Нет, мы так не договаривались, сейчас мой вопрос, — добродушно рассмеялся Ганнон. С тех пор как нусска вывела лодку на течение, тянувшее их в сторону нужных пещер под Ташмором, свободного времени стало даже слишком много — можно было и поговорить. До этого Ганнон боялся, что придется грести всю дорогу. Когда он рассказал об этом своей спутнице, та минут пять смеялась своим глухим, каркающим смехом.

— Спрашивай, но имя не назову.

— Да понял я, понял. Расскажи лучше, что это за значки на твоих табличках? — Юноша указал на записи, где после цифр множество раз повторялся один и тот же овальный символ.

— Ха, это я придумала. Для счет товары. Называется нусс, как мы.

— И сколько это?

— Нусс? Нисколько.

— Зачем же вам цифра для ничего? — нахмурился Ганнон.

— Чтобы запоминать меньше ваш цифра. Смотри, это один сотня. — Нусска указала на два кружка рядом с единицей. — Десять нусс, единица нусс, но сотня есть.

— А тысяча?

— Добавь еще нусс к сотня.

— Так они же все время будут становиться длиннее и длиннее.

— Зато не надо новый символ на каждый большой число. — Она пожала плечами.

— Нусс это ведь и название вашего шрама? — Ганнон начал догадываться, как у нее возникла эта идея.

— Много вопросы. Моя очередь. Зачем Ташмор?

— Я уже и не знаю. — Ганнон вздохнул, откинувшись назад. Он закрыл глаза и потер веки. Его постоянно бросало из огня да в полымя, и только в этом плавании у него появилась возможность подумать, впервые за долгое время. — Там будет опасно.

— Зачем плыть тогда? Человек должен жить. Даже если тяжело.

— Долго объяснять…

— Время много! — фыркнула нусска.

Ганнон открыл глаза и смотрел на проплывавшие над ним огни. Неприкасаемая периодически измеряла их пальцами, вытянув руку, словно настоящие звезды. «У меня есть приказ, — рассуждал юноша. — Приказ, который я должен выполнить, потому что служу Гамилькарам. Служу им потому, что служу Коулу, который может… Да ведь Коул вообще не тот, кем я его считал! — Ганнон встрепенулся: вся система рушилась, или же наоборот, все становилось куда отчетливей. — Коул еще сильнее и опаснее, чем я думал, а Боннар в его руках, да и Иннар тоже».

— Я защищаю тех, кто мне как семья, — наконец подобрал слова юноша.

— Есть у тебя? — Женщина удивилась и почесала ногтем шрам.

— А что тут такого? — огрызнулся Ганнон.

— Ничего, просто у вас нет свое племя для изгой, ты сказал. Не как тут.

— И все же они у меня есть.

— Тогда делай. Ради них делай.

— Делай что?

— Все что угодно. — Голос троглодитки прозвучал зловеще, впервые под стать ее пугающей внешности. Абсолютно черные глаза выражали стойкость, которую могла выковать только самая тяжелая, полная лишений и презрения, жизнь. — Если есть свои люди, которые хоть не кровь, но свои, делай все.