— Прекрасный выбор! — Избранница с улыбкой кивнула. Ганнон с трудом удержал спокойное выражение лица. «Отдает. Значит, это все-таки я, а не Иссур. Мои люди – ее люди», — мысленно заключил он, а вслух подчеркнул:

— Ему, как Откликнувшемуся, не помешало бы приглашение от кого-то, чьи приказы для него существенней моих.

— От кого-то, на чей зов его дом откликнулся, — добавила, улыбнувшись, королева. — Да, это разумно. Я распоряжусь. Кто-то еще на примете?

— Да, один береговой юноша, довольно сильный, может быть, пара Откликнувшихся подземников и еще кое-кто из слуг.

— Какая занятная компания для судьи! — рассмеялась Избранница. — Впрочем, я понимаю, что в вашем ремесле нужны разные люди. Что-то еще?

— Конечно же есть вопрос денег… — медленно проговорил Ганнон, внимательно следя за реакцией собеседницы.

— О, не беспокойтесь, — ее Величество только взмахнула рукой, унизанной перстнями, — можете обращаться напрямую, если не хватит того, что я передам для вас Коулу.

«На себе не экономит», — мрачно подумал Ганнон, но вежливо произнес:

— Благодарю вас. Постараюсь не злоупотреблять вашей щедростью.

— Чушь, я верю, что все пойдет в дело. О! Я, признаться, чуть не забыла. — Избранница постучала по стопке книг на соседнем стуле, что была скрыта за столешницей. — Вы, конечно, не будете судить день за днем, но для правдоподобности вам придется немного поучиться. Мне сказали, что это только самые основы, — закончила она, держа руку на внушительной кипе фолиантов.

— Благодарю вас, госпожа. Я как можно скорее начну.

— А мне пора возвращаться к ним. — Избранница печально вздохнула, но затем усмехнулась. — Хах, кажется, нам обоим предстоят тоскливые дела! Негоже королеве страдать одной. Но вы хотя бы сможете сперва поговорить с вашим господином. Я уже отпустила его.

Глядя на собратьев по службе Коулу, чертящих на полу круги и пентаграммы, Ганнон безуспешно пытался зажечь трут для свечи. Серый плащ с капюшоном мешал, но снимать его было нельзя. Братство всегда отличалось практичностью, но по такому поводу не отказывало себе в атмосфере загадочности и мистицизма. Помимо одеяния мешала тревога за друга, но с третьей попытки огонек все же занялся.

Вечерний свет уже слабел, обветшалое здание, находившееся в распоряжении их братства, располагалось в городе на правом берегу реки. Узкие извилистые улочки старого города часто оканчивались тупиками. В одном из них и находился дом, когда-то принадлежавший наследным слугам Гамилькаров. Зажигая свечи, Ганнон задумался, была ли их судьба благополучной? Или они просто сгинули в бедности и безвестности?

Шаркающей, но быстрой походкой Коул подошел сзади и поправил один из подсвечников. Хриплый голос обратился к юноше:

— Значит, Избранница возлагает на тебя еще большие надежды, чем я думал.

— Да, господин. Надеюсь, что она не слишком… вмешивается в нашу работу.

— Признаться, мне все равно, кто из четы Избранников отдает приказы. Они во многом зависят от наших предыдущих докладов. — Старик улыбнулся. — А дополнительные средства и полномочия нам не помешают.

— К сожалению, на пляже все прошло не очень гладко. — Ганнон вспомнил про футляр, который принес с собой. Но времени на письменный доклад не оказалось. Хозяин велел идти прямо сюда. Юноша не мешкал, но старик каким-то чудом очутился на месте быстрее.

— Да, да, я слышал, — Коул был удивительно спокоен. — Но сегодня вечером у нас более важное дело.

— Да, господин, — кратко ответил Ганнон. На душу тяжелым камнем давил страх. Суета последних дней вытеснила тревогу, но сейчас она вернулась с новой силой. — Виннар всегда хорошо управлялся с огнем. Получше меня.

— Тут ты прав. — Старик внимательно посмотрел на Ганнона. — Вижу, у тебя еще остались вопросы.

— Да, если позволите.

— Говори. — Коул нахмурился, но сдавать назад было уже поздно.

— Ваше первоначальное желание возвысить меня и… фаворитизм королевы, они как-то связаны?

Коул молча прошел по комнате и отвернулся от юноши, встав лицом к окну. Затем повернулся и медленно проговорил:

— Кто мы для Избранников?

— Шпионы, советники.

— Именно, и не единственные. Но лучшие. То, что делает нас лучше остальных, — он поднял руку с кольцом, — скрыто даже от тех, кому мы служим. Это тебе известно?

— Известно, что мне не дозволено выдать тайну. Но я не знаю, обсуждаете ли это с Избранниками вы сами. — «Как и пределы твоих сил», — подумал Ганнон, припомнив гостя Коула. Непрошенная мысль привела юношу в ужас, но он все же сумел сохранить лицо невозмутимым. Оставалось надеяться, что способность читать мысли была за пределами возможностей старика.

— Нет, Ганнон. Вот такой простой ответ. — Советник снова улыбнулся, что пугало не меньше, чем его раздражение. — Для того, кто не стремится идти по нашему пути, ты слишком много хочешь о нем знать. — Он говорил с улыбкой, но слова внушали тревогу: в них скользили сомнения в лояльности Ганнона, а ведь люди бесследно пропадали и за меньшее.

По окончанию приготовлений присутствующие позволили себе немного расслабиться, атмосфера оставалась сдержанно торжественной. Внезапная тишина послужила сигналом к началу. Нельзя сказать, что до того было шумно – фигуры в капюшонах говорили только шепотом, но наступившее безмолвие было абсолютным и всепоглощающим. Ганнон глубоко дышал и пытался услышать, как воздух проходит в его теле, но без толку. Кто-то еще шевелил губами, не успев замолчать, но слов уже было не уловить.

Все повернулись к центру зала, где сбоку от ритуального круга стоял Коул. Он разжал руку, и звуки вернулись. После предшествующей тишины даже самые тихие из них ворвались обратно с ошеломляющей мощью. Сердце стучало в висках, как барабан. Шорох ткани и звуки дыхания оглушали. Когда звон в ушах затих, Ганнон заметил единственную фигуру, выделяющуюся на фоне остальных. Виннар стоял в центре круга, одетый в алый плащ. Он скинул капюшон, на лице его были написаны радость, предвкушение и все же, да, волнение.

Один из братьев пошел по кругу, по очереди подходя к каждому. В руках он нес плоскую серебряную тарелку с затейливой гравировкой, на которой уже лежало его кольцо. Каждый, мимо кого он проходил, снимал свое и складывал на тарелку. Кому-то это удавалось легко, некоторые морщились, как от боли.

За секунду до того, как очередь дошла до Ганнона, он с усилием стянул с себя кольцо. Юноша протянул пальцы, сжимающие его, к тарелке и почувствовал сопротивление. Связь Ганнона с талисманом все еще существовала, пока он держал его, но была слаба. Юноше нужно было использовать силу самого кольца, чтобы сделать то, что лишало этой самой силы – преодолеть защиту и отпустить украшение над тарелкой. Небольшое усилие, но работа тонкая. «Задача на баланс», как говорил Коул.

Когда все подтвердили свое право на присутствие, очередь дошла и до хозяина. Он положил свое кольцо в центр без видимых усилий. Многие братья потирали руки, лица их были встревожены. Ганнону же, напротив, было куда комфортнее без своего кольца.

— Все здесь – братья, — тихо проговорил Коул, обводя зал рукой, — но ты один сейчас владеешь силой. Готов ли ты овладеть еще большей?

— Готов! — сказал Виннар и вступил в центр круга, заставив колыхнуться огоньки свечей.

— Посвященный, я могу лишь отпустить мощь, скрытую в твоем кольце. Только ты можешь ее обуздать. Готов ли ты?

— Готов! — капитан поднял руку, показывая кисть с кольцом на пальце.

— Первая печать, власть погасить разум – уже твоя. — После этих слов Коула от кольца разошлась волна, словно ветер во все стороны сразу, погасив свечи.

Ганнон стоял в полной темноте, тяжело дыша, он почувствовал насыщенный запах дыма и воска. Несколько секунд юноша слышал только свое дыхание, пока голос хозяина не раздался вновь:

— Вторая печать, власть изобразить разум – уже твоя. — Свечи вспыхнули неестественными синими, идеально ровными огнями, придав комнате еще более зловещий вид. Хотя куда уж. В этом ярком, безжизненном свете было видно движение каждого мускула на лице Виннара. Он уже был немного напряжен и дышал учащенно, но азарт в глазах и легкая улыбка не покидали его. Ганнон затаил дыхание в ожидании. Сейчас, сейчас это будет…