Атмосфера в Дубильне не изменилась: все старались вести себя тихо и не высовываться. Ганнон подошел к одному из братьев-инструкторов и спросил, где хранят старые записи. Как и ожидалось, монах указал на небольшую башенку, где живет – жил – старший инструктор. Она возвышалась в углу здания за обеденной залой, аккурат над скалой, где случилась бойня.

Поднявшись по ступеням, Ганнон вставил в замок ключ с засохшими пятнами крови. Механизм тихо провернулся, и юноша оказался в просторной келье: кровать с соломенным матрасом, стол, священные книги и свечи. Рядом с письменным столом стояли два кресла. В стене, напротив входа, была еще одна дверь с прорезями, из которых струился яркий свет. Убрав задвижку и распахнув ее, юноша зажмурился от света и порыва соленого ветра — проем выходил в сторону моря, двумя руббами ниже была та самая площадка. Внизу проема была металлическая решетка пол-рубба высотой, не дававшая упасть. Ганнон оперся на нее и высунулся наружу, чтобы посмотреть вниз: тел там уже не было, кровь тоже постарались отмыть от шершавого камня, но без толку. Похоже, следы останутся на годы. «Может, станут реже мучать ребят…» — вздохнув, подумал Ганнон.

Резкий скрежет прервал его размышления, и одновременно он ощутил, как лишается опоры. Решетка погнулась и провалилась вниз, оставшись болтаться на одном перекрученном пруте. Ганнон едва успел расставить руки в стороны и упереться в грубые каменные стены. Сердце подскочило, с усилием он смог втолкнуть себя обратно в комнату. Отдышавшись, юноша мелкими шагами подошел к проему и осмотрел остатки решетки: неудивительно, тут не хватало нескольких прутьев… Он снова вспомнил прибитые к скале тела.

Юноша закрыл внешнюю дверь на засов. Пока глаза не привыкли к полумраку, он видел лишь светлые ромбы из прорезей. Немудрено, что старший инструктор всегда первым приходил к наказанным, если те были достаточно слабыми, чтобы заплакать, или дерзкими – чтобы говорить. Ганнон поднял глаза и увидел максиму над дверью: «Власть карать и не наблюдать кару составляет жестокость». Жестокость не считалась злом, но могла быть его составляющей в другой максиме. Как ни старался, но юноша не смог вспомнить такой.

Он быстро нашел нужную ему книгу и положил на стол, рядом со списками Иссура. Свечей было в избытке, оставалось только зажечь: как всегда, огниво не поддавалось его усилиям. Искры, если и высекались, не могли поджечь трут. Намучавшись, он спустился на кухню со свечой и поджег фитиль от открытого огня. Повар предпочел отвернуться и сделать вид, что занят готовкой.

Списки имен пролетали перед глазами, Ганнон подсчитал примерный возраст буянов, исчезавших в Отлив, сравнил с тем, что было в списках из Маяка. Оставалось сличить с записями приюта. Понемногу чистый лист пергамента заполнялся, но работа была изнурительной. Когда раздался стук в дверь, юноша очнулся и поглядел на свечи, уже короткие, дневной свет в прорезях тоже почти иссяк. Звук повторился громче, со второго раза Ганнон понял, что это был условный стук, — Виннар вернулся.

Помотав головой, тяжелой от бесконечных имен и дат, Ганнон подошел к двери и отворил ее.

— Господин старший инструктор! — воскликнул Виннар, войдя с шутливым поклоном, но в кресло он опустился тяжело. Капитан глянул в сторону двери-окна и помрачнел, похоже, вспомнив, где был сейчас глава приюта. На обычно гладко выбритом лице Виннара проступила щетина, под глазами пролегли темные круги. Он жестом пригласил друга присесть на сидение напротив.

— Так здесь лучше громко не стучать. — Ганнон кивнул в сторону входа.

— Да, верно, но теперь можем себе позволить. — Улыбка вернулась на лицо Виннара, он устало потер виски.

— Ничего?

— Ничего. Перевернули весь город.

— Видел я твоих ребят, больше интересовались торговцами.

— Да знаю, я знаю… Но работаем с тем, что имеем, толковые тоже по городу прошлись. Есть тут выпить? — Капитан быстро пошарил под столом и действительно выудил из-под него наполовину пустую бутыль вина и чаши. Из-за приоткрытой двери послышались шаги — Виннар покачал головой, прикрыв глаза, но продолжал разливать.

— Капитан, я понимаю ситуацию, но это покои нашего… бывшего… я требую уважения… — сбивчиво говорил брат-инструктор в серой робе, вошедший следом за Виннаром. Мужчина явно запыхался и раздраженно смотрел на Ганнона, занявшего комнату почившего главы.

Тень, пробежавшая по лицу Виннара, была хорошо знакома Ганнону: он приготовился действовать, но его друг лишь встал со стула и резко развернулся, держа руки на рукоятях мечей.

— Ты покинешь эту комнату через минуту. Выбирай дверь, — жестко произнес Виннар и дернул головой в сторону внешней у себя за спиной.

— Как… как вы смеете? — Монах побледнел и сделал полшага назад.

— А что ты сделаешь? — ухмыльнувшись, Виннар взглянул на палку заткнутую за пояс инструктора и сжал руки в тонких кожаных перчатках на эфесах, послышался скрип. — Крыса, — отчеканил он и перевел на мужчину тяжелый выжидающий взгляд. Церковник колебался недолго — спустя миг Виннар уже довольно слушал поспешно удалявшиеся шаги инструктора.

Капитан снова сел за стол и протянул Ганнону чашу, затем отпил из своей, не дожидаясь друга. Встретив его встревоженный взгляд, Виннар пожал плечами:

— Что? Одному Иннару позволено иметь слабости?

— Нет, конечно, нет… Как он, кстати? И где?

— Уже в библиотеке, вроде оклемался. Ты нашел что-то?

— Да, посмотри список имен, ты всех знаешь?

— Хм, ты нашел многих. — Виннар одобрительно улыбнулся. — Не всех, но тут и незнакомые имена, стоит этим заняться… Мои люди…

Разговор прервал один из братьев по службе Коулу, бесшумно вошедший в келью. Он передал свиток Виннару, коротко кивнул обоим и удалился.

— Посмотрим… — протянул капитан, вглядываясь в записи. По мере прочтения на его лице росло волнение. Закончив, он поджег свиток от свечи и бросил догорать в широкий медный подсвечник. — Вот так новости! И от самого старика, представь! След ведет через пляж за Рыбными воротами, надо спешить! Большая часть моих ждет в трактире у северного выхода с Красного рынка, в подвале, там еще птица на вывеске…

— Понял, знаю это место, — ответил Ганнон. Его тревожило личное участие хозяина, как и поспешность Виннара — это было необычно, но другу он верил.

— Хорошо, поторопись туда! Я пойду другим путем, соберу еще нескольких.

***

Трактир находился в подвале одного из домов, верхние этажи здания служили гостиницей для торговцев с площади. И без того низкие потолки, под которыми клубился дым и пар от еды, поддерживали толстые деревянные балки. Ганнон пару раз приложился к ним головой, пока прокладывал путь между посетителями и столами.

Нужную компанию оказалось легко заметить: мужчины был одеты в черные плащи с низким воротом поверх кирас, на столе громоздились необычные для легионеров шлемы с забралами, на которых были нарисованы черепа. Короткие мечи, черненные углем, завершали образ, благодаря чему вокруг их стола была почтительная пустота даже в людном зале. Ганнон решил дождаться Виннара и понаблюдать — он узнал одного из подземных: это был тот блондин, что толкнул на рынке циркового карлика-зазывалу. Похоже, у легионера был зуб на лицедеев: он как раз поносил их последними словами:

— …кучка уродцев и проходимцев, не зря добрый король Уналмас сослал циркачей к Молку на Атор! Уродцы, карлики, да бородатые женщины! Вычистить бы их оттуда, вместе с остальными лесорубами!

Другой подземник, похоже командир, стукнул ладонью по столу и проговорил усталым голосом — чувствовалось, что повторяет он это далеко не в первый раз:

— Опять ты за свое! Не пырял тебя троглодит курумовым ножом! Ты хоть представляешь, где Атор, а где Гирсос?

— Я помню звук, с которым он раскололся, упав на камень, — продолжал упорствовать светловолосый подземник. — Хорошо запомнил вместе с болью в брюхе. — В подтверждение своих слов он приложил руку к животу. — Всех этих аторцев-побирушек надо заковать в кандалы и сослать без возврата в их же шахты…