Здесь стоял почти осязаемый смрад. Удушливый, кислый воздух забивался в нос, до тошноты сдавливал горло. Запах потных тел, грязной одежды, мочи и рвоты. Запах страха. Запах смерти.

Быстрым шагом идя сквозь зал, Эндрил зажал лицо рукой — правда, это почти не помогало. Казалось, смрад лип к его коже, пропитывал меховую мантию. Принц отошёл в самый край зала — к проходу, между стеной и колоннами. Пошёл вперёд, петляя между поставленными друг на друга столами, сваленными в кучи книгами, стульями с бархатной обивкой.

Эндрил никогда не любил жалких людей, выставлявших на всеобщее обозрение свои проблемы. Всегда считал это таким же приёмом манипуляций, как лесть или, к примеру, взятки. Был уверен, что каждый, независимо от его положения, сталкивается в жизни с трудностями. И каждый должен уметь преодолевать их, исходя из талантов, которыми он наделён. Всегда можно найти выход. Всегда можно отыскать лазейку. Всегда есть компромисс.

Сейчас, глядя на бездомных в оборванной одежде, он ощущал несовершенство этой логики. Глупо отрицать, что решение любой проблемы найти куда как проще, когда ты наследный принц, со связями, деньгами, образованием и возможностями. А прохладные отношения с отцом не столь серьёзная проблема, как умирающий от голода ребёнок или отсутствие крыши над головой.

И всё же эти люди вызывали отторжение. Вернее, не они сами, а то, что они символизировали. Отец редко пускал в тронный зал посетителей. И уж точно, старался очень избирательно к ним подходить. Люди, которые оказались здесь сегодня, лишь доказывали это. Бедняки, лишённые дома. Разрушенные семьи. Загубленные жизни. Всё это было выставлено на показ. Чтобы бросить это в лицо лордам. Чтобы устыдить их. Чтобы заставить их почувствовать ярость. Чтобы заставить их действовать.

Манипуляция. Явная, поданная прямо в лоб. Однако Эндрил и не подозревал, что его отец способен хотя бы на такую. Что ж, может быть, за эти два года изменился не только принц? Как бы то ни было, стоило отдать плану должное. Даже у Эндрила возникало желание сделать всё, что потребуется, лишь бы избавиться от этих людей, и... их запаха.

Но Эндрил просто не смотрел на них. Сосредоточил взгляд на картинах, висевших по всей стене зала, и выглядывающих теперь из-за груд мебели. Огромные гобелены, с принца в высоту, с суровыми и серьёзными лицами на них. Портреты предыдущих королей. Эндрил досконально знал историю правления каждого — к этой части обучения он отнёсся предельно серьёзно.

Раньше он любил бывать здесь. Любил размышлять о том, что этот зал символизирует. Во-первых — постоянство. Сколько бы ни было трудностей и неудач, его семья правила уже сотни лет, и всегда находила выход из ситуации. Во-вторых — сменяемость. Времена менялись, как и приоритеты. Безжалостные воины, приходили на смену спокойным архитекторам. Их сменяли дипломаты, а тех, в свою очередь, справедливые и мудрые законотворцы. Перемены были если не частью самого механизма, то маслом, которое заставляло шестерёнки крутиться. А люди — молодые, амбициозные, наполненные свежими идеями и лучше других чувствующие дух времени, — топливом.

А больше всего, ему нравилось видеть свободное место между портретом отца и входом в тронный зал. Размышлять о том, каким правителем он станет. Куда приведёт королевство. Что о нём расскажут потомки. Наверное, он бы и сейчас мог уделить этому несколько минут — в конце концов, такие мысли обычно помогали ему успокоиться и набраться уверенности. Но, дойдя до этого места, он вдруг заметил впереди движение.

Возле входа в тронный зал оставили один небольшой столик. За ним сидел секретарь, которого окружили несколько посетителей. Они разительно отличались от остальных благодаря свободным тонким платьям и дорогим браслетам на шее и запястьях. Из чего не сложно было сделать вывод, об их происхождении.

Один из них, развернувшись, заметил Эндрила и поспешил к нему почти бегом. Элрон Сет — один из великих лордов. Лицо его, покрытое глубокими морщинами, выглядело ужасно встревожено. Обвисшие щёки тряслись от каждого шага, а впалые глаза были широко распахнуты.

— Ваше высочество! — воскликнул он, подбежав ближе. — Боги, наконец-то вы прибыли! Что... Что случилось?

Он скользнул взглядом по лицу Эндрила, и тот непроизвольно прикоснулся к саднящему веку.

— Что случилось? — зашипел принц. — Ты рассказал кому-то о моём прибытии — вот что! Долбанные братья Куррентер подкараулили меня в порту! На моём родном Царь-древе!

— С-святые боги... — поперхнулся Элрон. — Приношу свои извинения. Я вынужден был рассказать остальным членам коалиции. Видимо... Видимо лорд Куррентер обсуждал это со своей семьёй, и...

— Они не отделаются простыми извинениями! — рявкнул принц, заставив несколько человек обернуться.

— К-конечно, ваше высочество. Джон и Юлт Куррентеры будут наказаны. Даю слово.

— Плевок стоит дороже твоего слова, — огрызнулся принц, однако почувствовал, что, выговорившись, немного успокоился. — Что здесь делают все эти люди? Кто они такие?

Элрон обвёл присутствующих презрительным взглядом и поморщился.

— Беженцы, — с отвращением фыркнул он, будто это слово было ругательством. — С Иль’Рокуэла.

Эндрил вздрогнул. Иль’Рокуэл был одним из самых крупных островов на границе с Севером. И Эндрил слышал, как северяне хвастались, что разрушили город до основания. Даже к нему на Норт’Длон прибыло несколько кораблей с теми, кто жил там. Однако принц предпочитал надеяться, что в этих историях немало преувеличения и хвастовства, которое обязано быть в каждой военной байке.

Теперь он видел, что правды, похоже, в них также было с избытком. Не мог он до конца понять лишь одно. Отец, вместо того, чтобы прятать свидетельство собственного поражения, выставил его напоказ. Что это: спланированный ход? Или проявление отчаяния?

— Ты нашёл, что я приказывал? — сменил тему принц.

— Да, конечно... — закивал Элрон. — Мне пришлось прошерстить весь архив за последние восемь лет!

— Тебе? — скривил губы Эндрил. — Не делай из меня дурака, ты и пальцем не шевелил.

— Слуги были выбраны лично: только те, кому я полностью доверяю! — с обидой заявил Элрон. Затем вздохнул и поскрёб складки на подбородке. — По правде сказать, слуги, которые не знают, что ищут, — не сильно полезней рук, которыми обшариваешь пол в темноте.

— Это оправдание? — поднял бровь принц. — Только не говори мне, что я зря вернулся в столицу.

— Н-нет, ваше высочество, что вы. Конечно же, нет. Я нашёл всё, что осталось в архивах торговой гильдии. Сразу несколько сделок похожи на те, что вы просили. Желаете взглянуть?

Элрон был сразу в нескольких просторных накидках, да ещё и в платье — очень по-аристократски и, само собой, очень неудобно — так что ему пришлось какое-то время копаться в одежде, прежде чем он нащупал поясную сумку. Затем он выудил оттуда несколько засаленных и смятых вчетверо листков и передал принцу.

Эндрил быстро пробежал глазами текст.

— Да, — кивнул он. — Думаю, этого должно хватить.

Он убрал документы и поднял глаза на Элрона.

— Я слышал у отца сейчас важная встреча. Кого именно он принимает?

Элрон сопроводил ответ ещё одной миной полной отвращения — почти как, когда говорил про беженцев.

— Пирса Эрсона, Тоуэла Бронкса и Ричарда Эгга, ваше высочество.

Эндрил кивнул. Три самых верных генерала отца. Вот он — нынешний совет. Вот они люди, которые решают судьбу королевства. Верные и преданные... дуболомы, извилин в голове у которых куда меньше, чем нашивок за проявленную отвагу. А изобретательность ограничивается изученными в академии построениями флота.

Доблесть и глупость. Не стоит их недооценивать.

— Вместе с ними два человека из торговой гильдии, ваше высочество, — неожиданно добавил Элрон. — Правда, я не знаю их имён.

Эндрил вздёрнул одну бровь.

— Торговцы на военном совете?

— Южане, на сколько я могу судить. По крайней мере, их корабль прибыл с юга. Уверен, они здесь, чтобы ещё сильнее запудрить вашему отцу мозги. Представители торговой гильдии последние месяцы часто ошиваются на Царь-древе. Уверен, они плетут какой-то заговор. И мне кажется, королю как никогда нужна помощь кого-то сильного и умного.