Я беру его в руки, глядя на него сверху вниз. Однажды я уже переодевалась, чтобы забраться внутрь Калико.

Я сделаю это снова.

Они говорят Давид нес пять камней, чтобы сразиться с Голиафом.

Я планирую победить гиганта тремя пулями, молитвой и предложением, от которого, я надеюсь, он не откажется.

Папа не собирался никому передавать антитело, опасаясь власти, которую оно даст. Я надеюсь, что этого жадного стремления к власти достаточно, чтобы спасти единственного человека, оставшегося на этой планете, которого я люблю.

Я бреду через открытую пустыню к гаражу, где хранятся все транспортные средства.

Оглядываясь, я замечаю Соколиного Глаза, расхаживающего с пистолетом у бедра, и машу ему в ответ, надеясь, что парень не выстрелит мне в спину.

Он машет в ответ, но приседает чтобы наблюдать за мной, несомненно ему любопытно, что я делаю. Форма Легиона и пистолет лежат в моей сумке, и я лезу в сумку, вытаскивая оттуда папин дневник. Я думаю, у меня есть минут десять, прежде чем остальные высыплют из пещеры.

Прислонившись к зданию, я открываю книгу, как будто для того, чтобы почитать, пока остальные собирают свои вещи для поездки в Сенизу.

Соколиный Глаз возобновляет свое хождение, и в тот момент, когда он поворачивается ко мне спиной, я проскальзываю внутрь здания.

Многие мотоциклы вывезли, остались только несколько, принадлежащие Рэтчету, Соколиному Глазу и трем другим байкерам, которых я не знаю по имени. Три зеленых ситцевых грузовика стоят в конце, и я выбираю тот, что поменьше, ближе к выезду — его легче всего выехать. Между двумя большими грузовиками и мотоциклами осталось много транспортных средств, чтобы безопасно эвакуировать всех.

Я завожу двигатель и жму на газ, выезжая из гаража, и в тот момент, когда я выезжаю на дорогу, шины визжат по горячему асфальту. Удары попадают в ходовую часть, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Соколиный Глаз целится из своего пистолета, без сомнения желая пробить шины. Еще два удара, и я вне пределов его досягаемости.

Я не оглядываюсь назад, когда выхожу на дорогу.

Шоссе, которое ведет прямо в ад.

Проходит полчаса, нигде ни единого признака их присутствия. Грузовик балансирует на отметке заполненности на четверть, что означает, что в любом случае пути назад нет.

Фигура впереди привлекает мое внимание, и я сбавляю газ, вытаскивая пистолет из сумки, которую положила на колени.

Примерно через сотню ярдов я останавливаю грузовик, пытаясь решить что делать, в то время как гнев пульсирует, как пламя в моей крови.

Соскальзывая с переднего сиденья, я засовываю пистолет в задний карман, и Леа разражается рыданиями, подбегая ко мне.

— Господи Рен, я думала тебя больше нет среди них. Остановившись недалеко от меня, она проводит дрожащей окровавленной рукой по лбу, и я смотрю вниз на ее грязную, порванную рубашку и кровь на джинсах.

— Что случилось?

— Пришли Рис, Ригс, Тинкер и Трипп. Они попали в засаду. Армия солдат Легиона. Мне удалось сбежать, но они забрали их. Их всех.

— И как Дэмиан освободился?

— Я не знаю. Я была… на улице, курила, и… он просто появился из ниоткуда. Утащил меня, как Буйнопомешанный.

— Он украл мотоцикл Триппа. Каковы шансы?

Ее бровь хмурится.

— Что ты имеешь в виду?

Я вытаскиваю пистолет из джинсов и направляю на нее.

— У меня три пули. И я сама чертовски хороший стрелок. Так что, если ты не хочешь, чтобы это было вырезано у тебя на черепе, тебе лучше сказать мне правду.

Ее ноздри раздуваются от набегающих на глаза слез. Она облизывает губы и отводит взгляд.

— Я хотела найти безопасное место. Для меня, Тринити и Триппа.

— И какова была роль Триппа во всем этом?

— Он не знал. Она всхлипывает, вытирая слезы.

— И они забрали его. Они забрали их всех.

— Ты пыталась заключить сделку с Дамианом?

— Не так ли? Разве это не то, что ты пыталась сделать?

— Да, но в отличие от тебя, я думала о всех нас.

Ее взгляд смягчается, и она качает головой.

— Ты не знаешь, каково это — иметь здесь маленькую девочку. Ты не представляешь, с каким беспокойством я живу каждый чертов день, что кто-то или что-то выйдет из тени и украдет ее. Я прошла через это однажды, Рен. Я не могу пройти через это снова. Поэтому я встретилась. Чтобы обменять Дамиана и остальных на убежище.

— Ты променяла и других женщин?

Она кивает, засовывая руки в карманы.

— Сказали, что они возьмут их к себе. Найдем им мужей.

— Кто?

— Доктор Эрикссон.

У него нет намерений находить им мужей. Он хочет создать потомство в третьем поколении, чтобы изучать и проводить на нем свои отвратительные эксперименты. Скользя языком по моим зубам, я качаю головой.

— Ты сказал мне одно правило. У каждого есть выбор.

— Прости меня, Рен. Пожалуйста. Я сделала это не для того, чтобы кому-то навредить.

Я отступаю к машине, и когда она кренится вперед, я передергиваю затвор пистолета.

— Пожалуйста. Она складывает руки, словно в молитве.

— Позволь мне пойти с тобой. Я могу помочь.

— Ты сделала свой выбор, Леа. И я делаю свой. Я иду одна.

— Ты умрешь. Это самоубийство, Рен.

Одной ногой ступив в грузовик, я останавливаюсь, чтобы оглянуться на нее, стоящую посреди дороги.

— Так же, как и заключать какие-либо сделки с Эрикссоном.

Солнце мчится к закату,

когда я, наконец, замечаю вдалеке дымовые трубы. Я сворачиваю грузовик на обочину дороги, паркуюсь за небольшим холмом и быстро снимаю футболку и джинсы, меняя их на черную униформу. Оно достаточно обвисает спереди, чтобы скрыть мою грудь, а также сумку, пристегнутую к телу изнутри, и я заправляю манжеты в рукава, чтобы они не свисали на руки. В легком костюме на удивление прохладно, так же жарко, как в грузовике, когда жара пустыни поднимает размытые волны по асфальту. Я надеваю маску на лицо и делаю глоток из фляги в сумке, прежде чем вставить в рот респиратор, соединенный с трубкой-гармошкой.

Одевшись, я вывожу машину на шоссе и дышу, чтобы успокоить свои расшатанные нервы. С каждой милей приближения к Калико мои демоны восстают из темных уголков моего сознания, и мне приходится зажмуриться, прогоняя эти образы прочь. Я вижу двух Рейтеров на обочине дороги, бегущих к автомобилю. Красные брызги разлетаются по лобовому стеклу, когда третья попадает в широкую решетку грузовика, но даже это не может оторвать меня от воспоминаний об этом месте, завладевающих моими мыслями.

Через несколько минут я смотрю на фасад здания, на состав машин, где я пятнадцатилетняя пряталась от Ивана и доктора Эрикссона. Мой желудок скручивает при воспоминании о том, что я гадала, выберусь ли я из этого места живой, или нет, и вот я здесь, направляюсь прямиком к вратам ада.

Охранник стоит рядом с машиной и сигнализирует другому открыть ворота. Я въезжаю, паркуя грузовик среди других, каждый волосок на моей коже встает дыбом. Я заставляю себя делать медленные, легкие вдохи, чтобы удержаться от гипервентиляции, и соскальзываю с сиденья, мои нервы натягиваются, как живые провода.

Они собираются узнать. Они собираются выяснить.

Я проскальзываю мимо охранника, который не говорит мне ни слова. Он даже не обращает на меня внимания, сидя и листая устаревший журнал с полуобнаженной женщиной на обложке.

Я уверена, что все, мимо кого я прохожу, видят мою дрожь. Конечно, они замечают слишком большой костюм. Маска все еще пристегнута к моему лицу. Ботинки, слишком большие для моих ног, которые стучат при ходьбе.