— Каи хороший человек. Он ее не обидит.

— Да, я не об этом. Моего отца тоже звали Каи.

— Так у нас нет цели их поженить. Мы лишь хотим, чтобы они перестали жить прошлым. У нас говорят, что лучшее зеркало — это глаза незнакомца. Вот пусть посмотрят на себя в отражении другого человека. Думаю, им это будет полезно. Хуже, уж точно, не будет.

Астрид Эрден

Работа на корабле оказалась и не работой, а одним и сплошным отпуском. А мне за это ещё и деньги платили. Пациентов нет. Все дети здоровы. Коллеги вежливы и доброжелательны. При личном общении. За глаза обсуждают, конечно. Это видно. Но на прямой конфликт не идут, и на том спасибо.

Времени, чтобы заниматься обучающими программами, достаточно. Казалось бы, живи и радуйся. Но кое-что я не учла.

Когда мы говорили с Ин Минори, я сказала ему, что плохо помню Каи. И это было правдой. Да только память — странная штука. Разбудить ее может все, что угодно. Даже случайная встреча в столовой.

Этот мужчина даже не заметил меня. А я так и застыла, словно громом поражённая.

Те же глаза.

Схожие жесты.

И голос. Совсем другой. Взрослый. Но мне кажется, что именно так звучал бы голос моего Каи.

— Вы кого-то увидели? — спросила Нера — моя коллега.

— Нет. То есть да. Вы знаете, того мужчину в черной форме? У него ещё очень коротко острижены волосы.

— Не слишком хорошо. Это лер Ли. Служба безопасности.

— А сколько ему лет? Он, просто, очень похож на одного человека, которого я знала. Двенадцать лет назад. Но, мне неловко подойти и спросить.

На самом деле неловкость ситуации меня смущала меньше всего. Скорее, было страшно даже на мгновение поверить в то, что он жив, а потом вновь почувствовать боль потери.

— Ему тридцать шесть, — сладко улыбнулась Нера. — Но подходить вам, и правда, не стоит. Он очень не любит терранцев. Его жена погибла под обстрелом. Он до сих пор горюет о ней. Даже обручальное кольцо носит. И вряд ли он будет терпеть ваше общество, как делаю это я.

— Благодарю за ценную информацию. Теперь я вижу, что обозналась. Не смею больше злоупотреблять вашим терпением. Хорошего дня. — Я подхватила свой поднос и отправилась за одиночный столик. Но по пути к нему меня перехватил Альтер.

— В мире много плохих людей, — сказал он печально.

— Хороших больше.

— Нет, мам, это не так. Мне уже можно напомнить, что я тебя предупреждал?

— Альтер, — я с укоризной посмотрела на сына. — Ты невыносимый пессимист.

— У меня твердая жизненная позиция. И нет. Я — реалист. Хорошо информированный и склонный к анализу.

— Как прошел твой день? Ты с кем-нибудь познакомился?

— Ин Минори, как мне кажется, если и не хороший человек, то не слишком плохой.

— А из детей?

— Пока наблюдаю и собираю информацию. Я сначала определю тех, с кем можно общаться, а потом буду знакомиться. Если захочу.

— Из тресот восьмидесяти детей должен же найтись хоть кто-то, с кем ты можешь подружиться.

— И потом он или она улетит на Иштар, а я вернусь на Терру. Не хочу терять друзей. А чтобы их не терять, лучше их и не заводить. И не надо на меня так смотреть. Ты делаешь то же самое. Стараешься не привязываться. У тебя тоже нет друзей. А от единственного мужчины, которого не отпугнула твоя холодность, ты сбежала в эту экспедицию.

— Я — плохой пример того, как надо жить. Амир… я знаю: вы неплохо ладили. Но мое сердце молчало, когда этот мужчина был рядом. А это неправильно. Не честно. И по отношению ко мне, и по отношению к самому Амиру.

— На кого ты постоянно смотришь? — спросил сын, оглядывая стол, где сидели офицеры.

— Третий справа.

— Это друг Ина Минори. Он тебе понравился?

— Он мне напомнил твоего отца.

— Да? Ну, теперь, когда ты сказала, я тоже вижу что-то такое. Хотя, я думаю, что все иштарцы на одно лицо. Перемудрили тут с эстетикой. Нет, я понимаю. Раз уж они столкнулись с необходимостью генной модификации будущих поколений, решили сделать своих детей не только здоровыми, но и красивыми. Большая часть колонистов принадлежали к общности, где процветала дискриминация по внешности и соответствии ее "стандартам красоты". Там считалось, что красивые люди более умны, здоровы, добры, психически устойчивы и успешны. И менее привлекательным людям было сложнее реализовать свой потенциал из-за дискриминационных традиций. Эту проблему решили радикально. И теперь все они одинаковые. Кстати, ты знала, что по изначальной задумке они должны были иметь каштановый, а не рыжий цвет волос? Каштановый — это же красный оттенок коричневого. Генетики что-то там не рассчитали, и закрепили слишком много красного пигмента. В итоге: чтобы это изменить, пришлось бы начинать модификации с нуля. А это слишком долго, сложно и дорого. Проще сказать, что все так и задумывалось, — завершив свою маленькую лекцию Альтер вновь оглянулся на стол офицеров и тихо спросил. — А он, правда, похож на него? Просто, я же знаю его только по фотографиям.

— Очень. Но он старше. Ему сейчас тридцать шесть. Каи был бы тридцать один год.

— Надо будет рассмотреть его поближе. Может быть, даже познакомиться. Интересно же, каким я буду, когда вырасту. Может быть и тебе с ним познакомиться?

— Не стоит, — я посмотрела на своего такого серьезного сына и улыбнулась. Сейчас начнется работа с возражениями. Ответ "Нет" в последнее время он начал воспринимать не как безальтернативный отказ, а как приглашение к дискуссии.

— Почему?

— Я смотрю на него и вижу не этого человека, а твоего отца.

— Мам, но ты же и так не видишь никого. Говорят же, что клин клином вышибают. Вдруг поможет? Ин Минори сказал, что у его друга такая же проблема, что и у тебя. Вы оба слишком сильно любите тех, кто остался в прошлом, лишая себя будущего.

— Вот в кого ты у меня такой?..

— Умный, красивый и замечательный? — лукаво улыбнулся мальчик.

— Проницательный.

— Полин — мой кумир в вопросе семейных отношений. А если серьезно, я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Милый, я счастлива, — бесполезная ложь легко срывалась с моих губ. В нее давно никто не верит. Но она проста и привычна.

— Мам, счастливые люди не плачет по ночам.

— Альтер, наличие или отсутствие мужчины в моей жизни никак не скажется на моих ночных кошмарах. В них почти нет Каи. Там царит война. Понимаю, ты хочешь, как лучше, но любовь старая или новая — плохое лекарство от ужасных воспоминаний.

— Я переживаю, — насупился Альтер. — Неужели нельзя хотя бы попробовать? Ты не можешь знать точно. А вдруг, поможет?

— Ладно, — сдалась я под напором сына. — Постараюсь обдумать то, что ты сказал. Но признайся, это Аврора надоумила тебя поговорить со мной об этом? Она в последнее время уверилась в прямой связи любви и счастья. И как любая влюбленная девушка, наша Рори желает подтолкнуть всех окружающих к обретенному ею самой счастью. Но ее родители и так любят друг друга. Ты ещё маленький. Остаюсь я.

— Ты, просто, боишься снова пережить боль потери. И думаешь, что новая любовь будет предательством по отношению к папе. Только, он мёртв. Его нет. И ему уже все равно. Ты часто говоришь, что я на него похож. Не знаю, так ли это. Но если бы я был им, то хотел бы, чтобы моя любимая жила за нас двоих и нашла в себе силы забыть меня.

Альтер больше ничего не сказал. Просто, встал из-за стола и ушел. А я поняла, что ужинать мне расхотелось окончательно.

Что называется "приплыли". Получать отповедь от мальчишки одиннадцати лет мне ещё не доводилось.

Конечно, в его словах был определенный смысл. А сам Альтер, казалось, всегда был очень взрослым ребенком. Но когда он стал рассуждать так?

Полин говорит, что дети все чувствуют, как бы глубоко взрослые не старались запрятать свою боль. И взрослеют раньше, чем должны. Чтобы защитить. Чтобы сделать для нас то, что мы должны делать для них.

Ли Каи