За последние пять минут я уже не раз пожалел о данном Минори обещании развлечь этого ребенка. Потому, как, и с обычными детьми не знал о чем говорить. А тут вундеркинд.

Спросил его про то, чем он увлекается. Лучше бы не спрашивал, честное слово. В последний раз я чувствовал себя таким идиотом, когда поинтересовался у Астры: в чем заключается ее работа? Единственное, что понял — она лечит людей.

Так вот, Альтер Эрден хочет конструировать то, чем лечат людей — медицинские наниты. Это все, что до меня дошло из развернутого рассказа, занявшего десять минут.

Но пугало меня другое. Мальчик смотрел на меня… странно. Как будто старался запомнить каждое мое слово, каждый мой жест.

— Со мной что-то не так? — спросил я, не выдержав.

— Нет, лер Ли.

— Тогда почему ты так на меня смотришь?

— Интересно, — ответ ребенка меня, скажем так, удивил.

— Что во мне такого интересного?

— Мы с вами похожи. И мне интересно, как я буду выглядеть, когда совсем вырасту. У меня есть фотографии отца, но он умер совсем молодым. Вы сейчас старше.

— Понятно. — Это бесхитростное признание меня немного ошарашило. Я более внимательно всмотрелся в своего юного визави. Внешнее сходство, определенно было. Но, если его не искать, оно совершенно терялось. И сначала мне было непонятно, почему так происходит. Ответ пришёл быстро. От черт его лица меня отвлекали веснушки. Среди моих соотечественников это огромная редкость. Я знал, что так бывает, но видел впервые.

А ещё Альтер казался старше своих лет. Он совершенно не смущался, держался ровно и свободно. Совсем, как она…

Этот мальчишка мне больше напоминал Астрид, чем меня самого.

— А фотографий родственников отца у тебя нет? — сказал я первое, что пришло на ум. — Наверное, ты на них больше похож, чем на меня.

— Мне безразлично, как они выглядят. Эти люди не стоят того, чтобы ими интересоваться.

— Они сделали что-то плохое?

— Можно и так сказать. Они очень сильно напугали маму. С ней связался их юрист и предупредил, что если она появится на Иштаре или как-то ещё напомнит им о своем существовании, то они оспорят опеку и заберут меня. А потом отправят в школу-пансион.

— Тебе так сказала твоя мама?

— Мама мне никогда не врёт, — Альтер иронично улыбнулся. — Если вы на это намекаете. Я видел запись ее разговора. Она справедливо опасается этих людей. Поэтому объяснила к чему приведёт моя попытка с ними связаться.

— Тебе, наверное, грустно?

— Да. Мне бы хотелось посмотреть на Иштар. Фотографии — это не то. Но я скоро вырасту и смогу прилететь.

— Я про твоих деда и бабку…

— В мире много плохих людей. Я рад, что этих двоих в моей жизни нет. Они не захотели общаться. Это их выбор. Их право. Их трагедия. Это они упустили шанс стать частью нашей семьи. А нам и без них неплохо.

Говорят, дети войны взрослеют быстро. Не знаю. Сам я был уже взрослым, когда началась война. Да и опыта в общении с подрастающим поколением у меня было мало. Но одиннадцатилетний ребёнок так рассуждать не должен.

— Тебе, наверное, непросто пришлось?

Вырвалось у меня. Я, просто, снова вспомнил Астрид. Она, ведь, тоже повзрослела раньше, чем ее сверстницы. Не от хорошей жизни, а потому, что родители бросили ее умирать.

— Да вы сговорились? — взорвался возмущением мальчик. — Я не несчастный сиротка. У меня отличная семья. Да, в ней нет отца. Но у меня есть Пол и Полин и они самые замечательные дедушка и бабушка на свете. У меня есть кузина. И она, реально, крутая. Она будущий врач. Не как моя мама. Рори нано-программирование не зашло. Говорит, там слишком много математики и надо постоянно считать. Хотя, я думаю, что считать — это очень интересно. Ее увлекает психиатрия. А ещё у нее есть байк.

— Да, — только и смог выговорить я. — Байк — это круто.

— Нет. Круто — это психиатрия. А байк… так. Милое девчачье хобби.

Я согласно кивнул. Потому, что не совсем представлял, что сказать.

— Так вот, — яростно сверкнул глазами ребёнок. — У меня все хорошо. Лучше, чем у многих. Да, мой отец погиб. Но я точно знаю: он был хорошим человеком и любил маму. Меня не нужно жалеть.

— Прости, я и не думал тебя жалеть. — Я и сам не понимал, как облечь в слова то, что чувствую. — Просто, ты напомнил мне одного человека. Она…

— Умерла? Да, тогда это многое объясняет. Но не надо переносить свои эмоции по поводу той потери на меня. Рори говорит, что люди делают это не специально. И нельзя на них за это злиться.

— Ты любишь свою кузину? — я цеплялся за малейшую надежду перевести этот разговор в нормальное русло. Но, наверное, экстраординарные подростки, не считают необходимым изображать нормальность. Такая манера общаться меня приводила в ступор. Поначалу. Потом привык.

— Она мне, как сестра. Аврора учила меня понимать людей. Попытка эта потерпела крах, но она не отчаивается и говорит, что я перерасту. Но, мне кажется, вряд ли. Мне никогда особенно не нравились люди. Поэтому решил стать инженером, а не врачом.

— А как ты относишься к Ин Минори? — не сдержал я любопытства. Друг, конечно, не влюблён, но, явно, заинтересован его матерью. Иначе не болтал бы о ней часы напролет. Конечно, его восхищение может быть полностью профессиональным. Но влюбленность часто начинается с простого интереса. А если мне не изменяет память, то доктор Эрден — симпатичная блондинка с отличной фигурой. Ей, наверное, хорошо за тридцать. Хотя, я бы не дал больше двадцати пяти. И если она как-то справляется со столь необычным ребёнком, то у неё стальные нервы, невероятно высокой уровень интеллекта и бездна терпения. Редкое сочетание, способное зацепить кого-угодно.

— Если вы хотите узнать, как я отношусь к тому, что он пригласил ее на свидание, то нормально, — Мальчик отвечал спокойно и серьезно. — Время для ее скорби давно прошло. Только, вряд ли у них что-то получится. Она все ещё любит моего отца. Хотя, нет. Она любит свою память о нем. А живому человеку очень сложно бороться с идеальным образом. Пока не справился никто из ее поклонников. Мне даже кажется, что это было бы не под силу даже моему отцу, если бы случилось чудо, и он оказался жив. Но если ваш друг решит серьезно за ней поухаживать, я буду паинькой. Кстати, Ин Минори говорил, что вы у вас целая коллекция моделей безынерционных двигателей.

Дальше Альтер вел себя, как обычный ребенок. И я немного расслабился. С Астрид такого когнитивного диссонанса у меня не было. Она выглядела и вела себя, как взрослая девушка. А тут мальчишка, которому одиннадцать на прошлой неделе исполнилось.

Минори зашёл ко мне в кабинет вечером. И был в прекрасном расположении духа.

— Смотрю, свидание прошло неплохо? — улыбнулся я.

— Мы, просто, поужинали. Но, да, неплохо. Доктор Эрден — интересный собеседник.

— Доктор Эрден? — слова друга меня, несколько, удивили — Ты ещё не начал звать ее по имени? Я думал, она тебе нравится.

— Нравится, — спокойно, даже как-то безразлично ответил друг. Обычно так говорят о погоде или ценах на кофе. — Доктор Эрден — красивая, умная и целеустремленная женщина. С ней очень интересно говорить. Но она — терранка. Я понимаю, что не прав сейчас. Понимаю, как подло это прозвучит. Потому, что в этой войне она пострадала не меньше нас с тобой. Но она — терранка. И мне через это не переступить. Поэтому лучше сразу держать дистанцию. У нее и так в жизни было достаточно разочарований и потерь. А как провел время ты?

— Смешанные чувства. Мне как-то не доводилось общаться с одарёнными подростками. То есть доводилось. Но моя Звёздочка была почти взрослой. Минори, меня вот, что интересует. Зачем ты уговорил меня побыть нянькой для ребенка, который в этом не нуждается?

— А вот тут, друг, ты не прав. Мальчик сейчас оказался в новом месте, вдали от привычного окружения. Ему полезны новые знакомства. А тебе полезно понять, что ты теряешь, отказываясь от отношений.

— Объяснись.

— Ребёнка. У тебя может быть семья. Жена. Дети. А ты заперся в своем горе и не понимаешь, что нужно жить дальше. Снова любить. Даже если новая любовь будет гореть в твоём сердце не так ярко, как та — первая. Ты мог бы стать чудесным отцом.