Не знаю, сколько бы мне удалось выдержать в таком режиме. Вряд ли долго. Теперь и мне очень хотелось умереть. Останавливало одно — свидетелем этого станут дети, которые и так насмотрелись всякого.

Новость о том, что нас возвращают на Иштар, была воспринята с облегчением. На радость не осталось сил.

В конце концов там у меня будут развязаны руки.

Не так давно я убеждал Астру в том, что она должна жить, а сам уже не хочу. Не могу.

На иштарский корабль нас перегоняли, как стадо. Несколько человек чуть не затоптали. Я выхватил из-под ног толпы сначала одну девочку, а потом и вторую. Дальше нес их на руках. Мои подопечные почти не пострадали. Испугались только, да получили пару синяков. Но так повезло не всем. Жертвы давки были. Хорошо хоть обошлось без смертей.

Я потом узнал, что "нейтральная" Сканда обменяла "спасённых" подростков на терранских солдат, захваченных в плен.

Но мне стало легче. Потому что удалось выпросить у своих снотворное.

Я проспал, наверное, около суток. А к тому времени мы уже прибыли домой.

Иштар встретил меня разрушенной практически до основания столицей и списком погибших. И проще было сказать, кого в том списке не было:

Отца.

Мамы.

Наны.

И пары одноклассников, с которыми я не особо общался.

Все остальные были мертвы.

Родители уже не надеялись увидеть меня когда-нибудь. И были счастливы узнать о моем спасении.

А я ничего не чувствовал.

Вроде бы понимаю, что должен испытывать боль. Ведь все мои друзья погибли. Точно погибли. Были найдены тела и установлены личности.

А у меня было ощущение, что это — сон. И происходит это не со мной, а с кем-то другим.

Так странно…

А ещё я начал ронять вещи. Тело не слушалось. И ужасно хотелось спать. Но хоть засыпать получалось.

И лишь через две недели до меня дошло, что это таблетки притупляли эмоции. Думал, что мне выписали просто снотворное, а оказалось, что анксиолитик.

Были мысли его бросить. Я даже попытался. Это дало три ночи без сна, раздражительность и желание прекратить все мои мучения раз и навсегда.

Вернулся к таблеткам.

Уж лучше хотеть спать.

Без Астры мне было плохо. Но в глубине души я понимал, что эгоистично прятался за ней от своих собственных эмоций, зарывался девушкой, как щитом. Ещё даже до войны. А потом, просто жил ей.

Мне нравилось быть взрослым и сильным.

Нравилось защищать, заботиться.

Нравилось понимать: она настолько любит меня, что готова жить, когда хочется умереть.

Можно ли одновременно любить человека и использовать? Чего в моем случае было больше? Эгоизма или искренности?

— Мы должны ему сказать, — говорит мама. Они в это время всегда пьют чай по вечерам.

— Роулан, сейчас не время, — отвечает отец раздражённо.

— Такое все равно не утаишь надолго.

— О чем вы? — спрашиваю, входя в гостиную.

Мама прячет глаза, а отец жестом указывает на кресло против него. Я послушно сажусь.

— Нана сегодня заходила, — его голос имеет неприятный оттенок лицемерного воодушевления. — Хотела тебя повидать.

— Зачем? Мы давно расстались.

— Сынок, ты обижаться на девушку не по-мужски.

— Я на нее не обижаюсь. Просто, не хочу видеть. Ее жених умер всего четыре месяца назад, а она уже ищет, кем бы его заменить.

— Разве это плохо? — отец откидывается на спинку дивана, на котором сидит и смотрит на меня. — Девочка многое потеряла и спешит жить, любить и быть любимой. Тебе следовало бы брать с нее пример. Сходи на свидание — развейся.

— Схожу. Когда найду Астру.

— Она мертва.

— Эна, — голос мамы срывается на крик.

— Руолан, это для его же блага, — он цедит слова сквозь зубы. — Астрид Стат мертва. Я узнал это из заслуживающих доверие источников. Тело идентифицировано и перевезено на Терру. Она к тебе уже не вернётся никогда.

— Нет, — становится трудно дышать.

— Ты никогда не будешь с ней. Чем раньше с этим смиришься, тем будет лучше. Я пригласил Нану поужинать с нами завтра. Она красивая девушка и вполне подходит тебе. Ты будешь жалеть, если упустишь свой шанс, горюя о какой-то терранке. Вбил себе в голову, что любишь ее. А это была лишь глупая юношеская влюбленность. Я даже сомневаюсь, что влюбленность взаимная. Ты просто был первым, кто обратил на нее внимание. До тебя она никому не была нужна. Вот эта девка и вцепилась в тебя, как пиявка. Жду тебя на ужин без опозданий.

— Не будет никакого ужина, — сорвался я. — Не будет Наны и твоих попыток строить мою жизнь за меня.

— Пока ты в моем доме, ты будешь делать то, что я говорю!

— И меня в твоём доме, тоже, не будет.

— Каи, Эна, прекратите!

— Прости, мама, но я хочу свою жизнь строить сам. А в вашем доме это невозможно.

Астрид Эрден Стат

— Астрид, вставай! — начала канючить у меня над ухом Рори. — Так ты все проспишь. Мы же в аквапарк едем. Ну, Астрид.

— Встаю, — простонала я и героическим усилием стащила себя с постели. Ехать куда-либо не хотелось, но у Авроры был день рождения, и эта мелкая террористка вынудила меня пообещать, что присоединюсь к празднику.

Поездка в гости несколько затянулась. Но Пол и Полин отказались меня отпускать "в таком состоянии", а Рори пришла в неописуемый восторг от того, что доктор Астрид какое-то время поживет с ними.

Мне в последнее время кажется, что меня удочерили. Потому что Пол причислил меня к "своим девочкам", а Полин не делала различий между мной и Рори.

Завтра должно было состояться первое слушанье по поводу отмены моего сертификата об эмансипации и помещении меня под опеку биологических родителей.

Я ужасно нервничала, но сегодня был праздник. Не портить же его своим плохим настроением? Это не честно по отношению к Авроре.

К слушанью мы готовились. А Пол считал, что у нас неплохие шансы.

— Только, прошу тебя, молчи о войне, — наставлял он меня. — Молчи. Я все понимаю. Но если ты будешь во всеуслышание говорить то, за что можно попасть под каток репрессий, лучше от этого не станет никому. Нарушение закона… любое нарушение поставит перед судом вопрос о степени твоей вменяемости. И суд, скорее всего пойдет по пути более лёгкого наказания. А это ограничение твоей дееспособности. Скорее всего, они склонятся к тому, что в твоём случае, стоит вернуться к биологическим маркерам совершеннолетия. До которого тебе ещё пять лет. Не ведись на провокации. На все вопросы, как-либо связанные с войной и твоей позицией говори: "Это не относится к существу рассматриваемого вопроса". Будь спокойна и сдержана. Они попытаются вывести тебя из равновесия. Возможно… скорее всего, ты услышишь много неприятных вещей. Отвечай так, как я тебя учил. Коротко и спокойно.

Я обещала его слушаться и быть благоразумной. А потом плакала в своей комнате.

Забавно. В доме биологических родителей, которые так стремились меня вернуть, своей комнаты у меня не было — лишь гостевая, которую я временно занимала. А у, фактически, чужих людей, появилась сразу же.

Когда мне было грустно, Полин тихой мышкой пробиралась ко мне, садилась на кровать и гладила меня по волосам. Она говорила, что все будет хорошо. И я ей даже верила. Недолго. Но этого хватало, чтобы уснуть и спать без кошмаров.

В этой семье меня понимали. Не хотели использовать. И, наверное, даже любили. Потому что между этими тремя людьми было столько любви, что вполне хватала ещё на одного приблудившегося ребенка. Это так странно. Мои родственники не находили в себе желания любить меня. А чужие люди окружили заботой.

День прошел для меня, как в тумане. Я что-то делала. Улыбалась. Участвовала в забавах Рори. Ела праздничный торт.

Но все это время, как будто смотрела на себя со стороны. Как будто сейчас меня две. Одна что-то делает, а другая — смотрит. Такое со мной в последнее время случалось достаточно часто. Всякий раз, когда я нервничала.