Ненавидел союзников. И даже не за то, на каких основаниях они продвигали мир. А потому, что они три года не делали ничего. Чтобы "не провоцировать терранского медведя".

Но сильнее всего я ненавидел себя. За то, что не смог ни сохранить ту мою прежнюю жизнь, ни приспособиться к новой.

В мне космосе легче.

Там работа.

И звёзды. Они отличаются от тех на которые мы смотрим с поверхности планеты.

Война закончилась и многим пришлось искать свой путь в мирной жизни. Кто-то воспринял это с радостным облегчением. А я растерялся.

Выбирать и принимать решения оказалось намного сложнее, чем, выполнять приказы. Наверное, поэтому и подался в гражданский флот. Это уже не совсем армия, но структура родственная. Даже звания те же. Охрана порядка и системы безопасности. Я должен был работать по шесть часов ежедневно с двумя выходными в месяц и учиться.

Нет, я учился и во время войны. Чтобы спрятаться от собственных мыслей и не сойти с ума.

"Системы безопасности гражданских и военных судов" были случайным выбором. Но через несколько месяцев я втянулся и сейчас неплохо в этом разбираюсь.

Смарткомм мигнул, оповещая о входящем сообщении. Я коснулся экрана и быстро пробежал глазами по строчкам. Закрыл глаза. Сделал глубокий вдох и выдох, а потом постарался перечитать текст медленно.

А потом не сдержал победного вопля.

Я получил назначение на "Арабеллу". Исследовательский крейсер. И корабль моей мечты.

Младшим офицером службы безопасности. Но там возможен карьерный рост.

Прибыть к месту службы мне полагалось через пять дней. Ещё одна причина для радости.

Знаю, сбегать — малодушно. И мама вряд ли обрадуется моему отъезду. Вот только находиться в родительском доме для меня сущая пытка.

— Эна, может быть, стоит сказать ему? — услышал я голос матери, когда подходил к гостиной, где родители по вечерам пили чай. — Он ведь имеет право знать о таком. А скрывая это мы…

— Мы поступаем разумно, — жёстко оборвал ее отец. — Ты представляешь, что он натворит, узнав о последствиях своего легкомыслия? Все станет лишь хуже.

— Вы о чём? — спросил я их без всякой задней мысли. Мне бы насторожиться. Но радостные новости пагубно сказались на способности критически мыслить.

— Мы говорили об одном нашем знакомом. Ты его все равно не знаешь. — Отец натянуто улыбнулся и постарался сменить тему. — Ты же помнишь, что обещал сопровождать Ним Киору на благотворительном приеме?

— Да. Помню.

Хотя, предпочёл бы забыть. Киора раздражала меня неимоверно. Это было не ее виной. Она — хорошая девочка. Добрая. Милая. Но какая-то слишком жизнерадостная и общительная. Мне она напоминает щенка спаниеля. Навязчивая и надоедливая, но пнуть рука не поднимается — жалко. Приходится терпеть. Благо, мы пересекались крайне редко. А обещание составить ей пару на вечер меня буквально вынудила дать мама. Она, отчего-то решила, что эта девушка мне подходит и всячески нас сталкивала.

Конечно, я мог отказаться. Но выглядело бы это весьма невежливо по отношению к самой Киоре.

Впрочем, можно и потерпеть один вечер. Маме будет приятно. А потом я почти на два года улечу.

— Каи, на приёме тебе следует появиться без обручального кольца, — в своей излюбленной снисходительной манере начал отец. — Ты ведь не хочешь поставить Ним Киору в неудобное положение. Со стороны будет выглядеть так, будто она пришла с женатым мужчиной. А это неприлично.

— Я — вдовец.

— Ты никогда не был женат. Твоя игра в бесконечное страдание по терранке выглядит жалко. Я не желаю больше ничего слышать о той твоей глупой влюбленности. Пора уже забыть о той особе и обратить внимание на девушек более достойных.

— Я — вдовец. Да, мы с Астрид не успели пожениться, но это ничего не значит.

— Ты не думаешь о репутации нашей семьи. Ладно. Мы привыкли к твоему эгоизму. Но подумай о своем будущем. Это ведь должно тебя интересовать. Даже намёк на связь с терранкой закроет перед тобой многие двери. И твои боевые награды ситуацию не спасут. Потом, когда ты поймёшь, что совершил ужасную ошибку, будет уже поздно.

— Война закончилась, — устало произнёс я, садясь в кресло.

— После того, что произошло, терранцы останутся нашими врагами на многие десятилетия. Скольких твоих друзей они убили? — Отец победно улыбнулся. Это было подлым ударом, и он это знал. Как знал, что, задев меня за живое, получит эмоциональную вспышку.

Но я уже не был тем мальчишкой, которого он так старательно ломал.

— Всех, — отвечаю спокойно, как если бы речь шла о погоде. И вижу, что его буквально коробит то, что я на провокацию не повелся. — Ты же знаешь. Все мои друзья мертвы. И не только друзья. Одноклассники. Знакомые. Соседи. Но война закончилась.

— Каи, — с мягким укором произнесла мама. — Мы лишь хотим предостеречь тебя от ошибок. Юношеский роман с девочкой-ровесницей, который продлился всего пару месяцев люди вряд ли будут воспринимать как порочащую связь. Детям прощается многое. Но ты пытаешься перенести те легкомысленные отношения во взрослую жизнь. Это неразумно. Ты был искренне влюблён. Возможно, впервые в жизни. А терять объект влюбленности больно. Но подумай вот о чём. Вы были так мало знакомы. И совершенно не подходили друг другу. У вас были разные интересы, мечты и увлечения. Из этих отношений все равно ничего бы не получилось. Через месяц, два или три вы бы поняли, что у вас нет будущего.

— Может хватит манипулировать и диктовать как мне жить, прикрываясь моим же благом? — говорю устало. Разговоры с родителями меня выматывают совершенно.

— Пока ты живёшь в моем доме, ты будешь делать то, что я тебе говорю, — взорвался отец. — И, если я сказал, что ты избавишься от кольца, значит ты это сделаешь.

— Вот поэтому за последние три года я приехал лишь один раз. Нахожусь в этом доме всего пять дней, а ты уже решил, что можешь ставить мне условия. Только, просчитался. Я приехал сюда не потому, что нуждался в этом. Скорее, наоборот. Выполнял сыновний долг, полагая, что вам это нужно. Видимо, ошибся. Но это не беда. Я как раз шёл сказать вам, что получил назначение и завтра должен прибыть к месту службы. На приеме быть не смогу. Матушка, извинитесь за меня перед лерой Ним. Я никак не смогу ее сопровождать. Уезжаю через час.

— Каи, ну зачем ты так? — мама трагически заламывает руки.

— Я все ещё ваш сын, но больше не ваш ребёнок. Общаться мы будем лишь тогда, когда вы смиритесь с этим. Когда вы научитесь уважать мое право распоряжаться моей же жизнью. Хорошего вечера.

Астрид Эрден

Рори весёлым ураганчиком летела к школьной стоянке, где мы ее ждали. Ей уже девять. И эта девочка — самый нормальный ребёнок из всех, кого я знаю. Она веселая. С адекватной самооценкой. Спокойно воспринимает критику. Легко заводит друзей. И может за себя постоять.

Я, просто, надеюсь, что Альтер, когда подрастёт, будет похож на нее, а не на меня.

Единственная дилемма, с которой ее психика не справляется — это решить я ей сестра, а мой сын — племянник. Или Альтер ей братик, а я — тётя. Потому, что ей одновременно хочется иметь и старшую сестру, и младшего брата.

Вот такая детская драма.

— Асти, ты придёшь к нам в школу на день профессий? Папа не может. Мама была у нас в прошлом году. Наша учительница сказала, что педиатр очень достойная профессия и будет хорошо, если мы о ней узнаем побольше.

— Хорошо, — ответила я, погладила девочку по волосам.

Хотя признаться, предложение это меня несколько удивило. Миз Ясна — учительница Авроры с самого нашего знакомства проявляла ко мне некоторую неприязнь.

Как же. Родила неприлично рано. Не в браке. Да ещё и от кого. Как же пока "наши мальчики" освобождали исконно терранских земли — Иштар от независимости и свободы, я — дрянь такая, ноги перед врагом нашего великого государства расставляла.

Нет, конечно, сказано было не в таких выражениях. Все же Миз Ясна — не дура и работой своей дорожит. Но общий посыл именно такой.