Прямо за мной находится открытая зона, где вдоль стен стоят несколько кислородных баллонов и снаряжение для подводного плавания, а также пара скамеек, на которых можно посидеть, пока он одевается.

— Нервничаешь? — спрашивает он, спускаясь на палубу.

— Мы в середине большой миски супа из монстров. Я уверена, что мне следовало взять с собой подгузники. — Меня это даже не смущает. Энцо утверждает, что он дал мне лучший трах в моей жизни, и он не ошибается, но я готова поспорить, что я сделала для него то же самое. Так что какая разница, нужен ли мне подгузник, если скоро мне придется столкнуться с массивным зверем?

Он может быть невероятным в постели, но я гарантирую, что эти монстры гораздо страшнее, чем тот, что у него между ног.

Он качает головой и идет в сторону, где находится массивный якорь. Он начинает опускать его, а я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на горизонт. Так легко почувствовать, что ты здесь один. И все же меня окружает жизнь. Так много жизни.

Энцо был прав — находясь посреди океана, абсолютно точно чувствуешь себя крошечным. Он простирается насколько хватает глаз, в какую бы сторону я ни повернулась, и я даже не хочу видеть, что находится под поверхностью.

Когда мне удается оторвать взгляд от сверкающей воды, я вижу, что Энцо крадется ко мне, и мое тело напрягается от предвкушения. На короткую секунду мое сердце замирает в груди, убежденное, что он собирается выбросить меня за борт, но вместо этого он хватает серое ведро у моих ног.

Он так напряжен, что при его приближении застывает слизняк.

Я не понимаю, что он делает, пока он не открывает емкость. Мои щеки широко раздуваются, рвота поднимается по горлу. Ведро полно... кишков. Кровавые куски внутренностей.

Подняв ведро, он вываливает его в океан, и вода сразу же окрашивается в багровый цвет.

— Сколько... сколько времени им нужно, чтобы добраться сюда?

Он пожимает плечами.

— Не должно быть слишком долго. У акул невероятное обоняние.

Потирая губы, я киваю головой, чувствуя себя не в своей тарелке.

Клетка подвешена на кране на задней стороне лодки, но он пока не опускает ее. Я уверена, что сначала он расскажет мне, как залезть в акваланги и кислородный баллон.

— Ты собираетесь плавать с ними вне клетки? — спрашиваю я.

— Нет. Я плаваю с ними только тогда, когда они находятся в моем исследовательском центре, и я не делаю это просто так. Ты никогда не должна трогать диких животных в океане.

Я определенно не против никогда не трогать их, если только они не трогают меня.

— Они ведь не съедят лодку?

— Зачем есть лодку, если они могут съесть тебя?

Мои глаза округляются, и я смотрю на него, ожидая, что он улыбнется. Он не улыбается — конечно, не улыбается, но в его глазах плещется веселье.

— Ты шутишь, — говорю я.

— Я уже сказал, что им не нравится наш вкус, — напоминает он мне.

— Конечно, они немного пожуют, скажут «бляха–муха» и уплывут. А пока у них в зубах зажата моя нога, и я проживу остаток жизни полукиборгом.

Он пожимает плечами.

— В жизни есть вещи похуже, чем быть полукиборгом, — говорит он, берет еще одно ведро и выбрасывает его в океан.

Ему ли не знать, ведь он практически один из них.

— Если все не так плохо, залезь в клетку и высунь пальцы ног. Дай мне знать, как это здорово, когда оно бьет тебя по обе стороны клетки, медленно отрывая ногу.

Он ворчит.

— Это не будет медленно. Твоя нога оторвется раньше, чем ты успеешь моргнуть. У них невероятно мощные укусы.

Возможно, он знает, о чем говорит, но я все равно не могу выбросить этот образ из головы.

— Может, мне не стоит идти. Я бы не хотела потерять свой любимый палец.

Он нахмуривает брови.

— Хочу ли я вообще знать?

Я показываю на мизинец на ноге.

— Он симпатичный. Акулы любят милые вещи. Они едят тюленей. Тюлени милые.

Он смотрит туда, куда я показываю, потом качает головой.

— Я не думаю, что их сильно волнует, как это выглядит. Скорее, как на вкус.

— Я сама себя отговариваю, — заявляю я, от волнения меня начинает слегка подташнивать.

— Так прекрати это делать.

Я поджала губы.

— Да, ты прав. Я собираюсь это сделать. Наверняка.

Я снова лгу, и мы оба это знаем.

— Vieni qui — Иди сюда, — грубо требует он, его ореховые глаза пылают, когда он протягивает руку и просит меня подойти к нему.

Я вздрагиваю от прекрасного звучания его голоса и его грубости, скользящей по моим нервам.

Сглотнув, я подхожу к нему и позволяю ему обнять меня, тут же вздрагивая от ощущения его грубой кожи на моей. Он направляет меня к задней части лодки, где находится открытый плоский выступ.

Почему-то это еще страшнее.

— На колени, — шепчет он, его голос опускается ниже и достигает ямки в моем животе, где расцветает возбуждение.

Я готова задать ему вопрос, но тут он тоже начинает опускаться, и мое тело следует за ним без дальнейших вопросов.

— Опусти руку в воду, — приказывает он.

— Нет, блять.

— Ничего не всплывет и не укусит тебя. Просто почувствуй это.

Выдохнув с дрожью, я наклоняюсь вперед и провожу кончиками пальцев по холодной воде.

— Ты сейчас прикасаешься к целой вселенной. Микроскопической части вселенной. Это экосистема, полная миллионов видов, некоторые из которых ты даже не можешь себе представить.

Его руки переместились на мои бедра, обхватили их своими большими ладонями и сжали, посылая восхитительную дрожь по моему позвоночнику.

— То, к чему ты сейчас прикасаешься, священно. Это нужно уважать.

Горячее дыхание обдувает раковину моего уха, а затем его порочный голос говорит:

— Этого нужно бояться.

Я сглатываю, мои глаза трепещут, когда его пальцы проводят по моему животу, вызывая мурашки.

Резкий вздох срывается с моих губ, когда я вижу, как что-то массивное и серое проплывает под поверхностью. Я отпрыгиваю назад, натыкаясь на Энцо, но он тверже камня и не дает мне далеко уйти.

— О Боже, — вздыхаю я, когда большая белая акула всплывает на поверхность всего в нескольких футах от меня, проглатывая большой кусок кишков в воде. — Еще одна! — визжу я, заметив еще одну большую белую акулу в десяти футах от меня.

Он глубокомысленно хмыкает, его руки блуждают по пуговице моих шорт. Я не могу решить, на чем сосредоточиться — на страшных чудовищах в нескольких футах от меня или на том, что делает Энцо.

Его пальцы ловко проскальзывают мимо моих расстегнутых джинсов и скользят по поясу моих трусиков, полностью завладевая моим вниманием. К черту акул, меня больше беспокоит тот, кто стоит позади меня.

— Что ты делаешь? — шепчу я, хотя не уверена, что меня это действительно волнует.

Вместо ответа его большие пальцы вцепляются в пояс моих шорт и плавок, и он стягивает их вниз до упора.

— Сними их, — приказывает он, его голос глубже, чем океан, по которому мы ступаем, посылая еще одну дрожь по моему позвоночнику.

— Я думала, мы не будем… — дрожащим голосом говорю я.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

— Боже, нет, — задыхаюсь я, снимая нижнее белье до конца и отбрасывая его в сторону.

— Хорошая девочка, — мурлычет он, спуская свои шорты. Я чувствую, как его член касается моего затылка, и мое тело тут же напрягается от острой потребности.

Почему он не может быть таким, как другие мужчины?

Посредственным, в лучшем случае — если мне повезет. Их было гораздо легче отпустить. Забыть о них, пока кто-то не называл меня по имени.

— Ты можешь взять меня, bella ladra — прекрасная воровка?

Я не знаю, что значит bella ladra, но я слишком потерялась в ощущении того, как он проводит пальцами по моей киске, чтобы заботиться об этом.

— Да, — стону я, дрожа, когда чувствую кончик его члена вместо пальцев.

Я сжимаю зубами нижнюю губу, когда он медленно проникает внутрь меня, растягивая меня до тех пор, пока жжение не становится таким же катастрофическим, как и синяки на моих бедрах.