Стоя возле обжиговой печи, адвокат обвинения Шмаков обратился к присяжным: “Отсюда прямая дорога к пещере, где нашли тело Андрюши”. Карабчевский тут же возразил: “Но позвольте обратить ваше внимание на тот факт, что дорога от дома Чеберяк к пещере короче и прямее”.

Потом мы пошли к дому Чеберяк. Полиция привела маленького христианского мальчика для реконструкции сцены убийства. Его повели в комнаты Чеберяк на верхнем этаже, крепко держали и велели кричать. Адвокаты Замысловский и Григорович-Барский слушали снизу и пришли к выводу, что крики ребенка были слышны довольно четко.

Воспроизведение этой сцены заняло около двух часов. Затем меня отправили назад в тюрьму, а все остальные разошлись по домам.

С самого начала суда тюремные чиновники обращались со мной с непривычным вниманием, уважением и дружелюбием. Вместо того, чтобы игнорировать мои просьбы, любая из них тут же выполнялась. В этот раз, после возвращения с судебного заседания, чиновники опять пытались перещеголять друг друга в своем почтении ко мне. Не могу сказать, превратились ли они в настоящих джентльменов по распоряжению властей или потому что на них произвели впечатление многочисленные свидетели.

На следующее утро, по дороге в суд в тюремной карете, я услышал взрыв бомбы. Было большое замешательство, и я боялся, что атака направлена против меня. Карета остановилась, но офицеры приказали двигаться дальше. Власти так никогда и не докопались до причины этого взрыва. Я узнал позже, что один из солдат кавалерийского эскорта был тяжело ранен, и ему пришлось ампутировать ногу.

Это был день, отведенный для показаний экспертов и ученых. От всех предыдущих свидетелей требовали рассказать, что произошло на самом деле — прояснить, кто совершил убийство. Задача экспертов была прояснить вопрос о ритуальном убийстве. Они должны были либо доказать, что у евреев есть обычай использовать христианскую кровь при приготовлении мацы на Песах, либо показать, что все эти истории — низкая ложь. Конечно, это была ложь.

Звездным экспертом обвинения был католический священник Пранайтис. Кстати, не нашлось ни одного русского православного священника, который бы согласился выполнить эту “грязную работу” для властей. Пранайтис был просто находкой. Он, предположительно, был большим знатоком Талмуда и Каббалы. Его представили как великого специалиста по гебраистике. Но когда этот “эксперт” начал говорить, всем стало понятно, что этот человек был неучем, бойким на язык факиром, — то, что можно назвать “разбитым сосудом” человека. Однако он был нужен властям, поэтому они делали вид, что уважают его. Потому что только этот авантюрист с хитрым иезуитским лицом был готов помочь антисемитам.

Он начал с того, что евреи приносили человеческие жертвы и что еврейская религия требовала убивать неевреев. Он привел цитату из Талмуда: “Лучшего из гоев убей”. Потом он перескочил с Талмуда на Каббалу. Несмотря на все это, когда прокурор спросил, известно ли ему, что евреи используют христианскую кровь, он сказал, что нет. Его экспертное заключение не произвело никакого впечатления. Публика несколько раз смеялась, когда он явно запутался в некоторых вопросах, задаваемых адвокатами. Сенсацией стал инцидент с номером тринадцать, который, как считалось, имеет большое значение для еврейских ритуалов. Обвинение настаивало, что тринадцать ран, обнаруженных профессором Сикорским на теле Андрюши, были нанесены в соответствии с “ритуалом”. Позже было обнаружено, что на самом деле ран было четырнадцать. Так от ритуальной истории ничего не осталось. Все уклончивые и причудливые заявления Пранайтиса были полностью опровергнуты раввином Мазе, известным и уважаемым раввином Москвы. Он произнес длинную речь, цитируя Тору, Талмуд и другие книги, чтобы показать глубину невежества этого “эксперта”, который вообще не был знаком с Талмудом, и с трудом читал на иврите.

Присяжные внимательно слушали все эти объяснения, которые они явно не могли понять во всей их глубине. Гемара, Каббала, рав Залман — что до них этим простым крестьянам? Я внимательно наблюдал за присяжными. Они должны были вынести приговор на основе показаний свидетелей и всех этих объяснений, и аргументов. Как знать, верят ли они в то, что евреи используют христианскую кровь? И если это правда, что есть секретные книги, то почему в них не может быть секретных вещей? Именно теперь я понял со всей ясностью всю глубину злоключений, которые выпали на долю еврейского народа, весь ужас клеветы, нагроможденной на наш народ злодеями типа Пранайтиса.

Общая картина заседания суда

Наконец настал день, когда началась финальная битва за мое освобождение, за мою жизнь, битва за и против ужасных обвинений еврейского народа; это была битва между адвокатами обвинения, с одной стороны, и моими адвокатами, с другой. Прокурор обратился к присяжным приблизительно так:

“Я провел более 30 лет на царской службе. Сегодня моя задача доказать на основе фактов, что этот человек, Мендель Бейлис, сидящий на скамье подсудимых, убил мальчика Ющинского, и я докажу это так, что не останется никаких сомнений. Мир должен знать правду. Мир ждет правду, и на мою долю выпало эту правду продемонстрировать. Перед вами, господа присяжные, стоит большая задача. Вы должны рассмотреть и взвесить все эти показания и свидетельства. Вы должны решить, каким будет наказание для человека, который совершил такое ужасное преступление. Я не хочу сказать, что все евреи виноваты и что надо идти на них с погромами, но это правда, что среди евреев есть религиозная секта, так называемые хасиды-цадики, которые совершают свои преступления в тайне, чтобы нееврейский мир никогда о них не узнал. Это они убивают христианских детей, и Мендель Бейлис принадлежит к этой преступной секте. Весь мир не остался равнодушным к этому преступлению, весь мир негодует. Почему? Потому что Мендель Бейлис (тут он показал на меня пальцем) сидит на скамье подсудимых. Стоит поймать одного еврея, и все евреи пустят в ход все свое влияние и бессчетные миллионы, чтобы его вытащить. Помните дело Дрейфуса во Франции? Весь мир возбудился, и почему? Потому что он был евреем. Давайте посмотрим на этот вопрос с другой стороны. Прошло два с половиной года. Андрюша лежит в могиле, всеми забытый. Кто теперь в центре внимания? Мендель Бейлис. (Он снова показал на меня пальцем). Если бы такое случилось с нами, христианами, кто-нибудь что-то сказал бы, проявил бы мир интерес? Не забывайте, господа, что Андрюша один из нас. Мы не должны его забыть! Мы, православные христиане с крестом на груди, должны вынести самый устрашающий приговор и отомстить за христианскую кровь, пролитую этим человеком”.

Здесь прокурор сделал вид, что плачет, и затем продолжил свою речь с новой суровостью. “Только представьте себе этот скандал. При свете дня, в этом святом городе, где столько соборов и монастырей со святынями России, именно здесь убийцы схватили мальчика, святого ребёнка, который готовился стать священником; еврей, побуждаемый своим религиозным фанатизмом, схватил этого ребенка, заткнул ему рот, связал руки и ноги и нанес сорок девять ран в одной части тела и тринадцать в другой, чтобы добыть два литра человеческой крови. Я спрашиваю вас, можно ли оставаться такими бесчувственно милосердными, такими мягкими и слабыми, и не отомстить этому человеку? Помните, как председатель суда спросил в самом начале у Бейлиса, к какой религии он принадлежит? Бейлис ответил с вызывающим криком: “Я еврей”. Вы понимаете, что это значит. Это значит, что я еврей и смеюсь над вами, христианами. Мы, евреи, можем делать с вами, христианами, все, что нам заблагорассудится”.

Во время своей речи прокурор все время пил воду. Он устал и попросил сделать перерыв. Я был очень расстроен его речью и чувствовал, как будто мне приставили нож к горлу. Я думал, что подобная речь должна произвести самое пагубное впечатление на присяжных. Известный юрист Маклаков подошел ко мне и дружески похлопал по плечу.