“Не бойся, с магией на сегодня все,” — строго сказал дракон, не поворачивая голову.

Зато я могла осмотреться и обнаружила, что мы все в том же кабинете Доминика.

“Ты необычно ведешь себя, Аврора,” — сказал правитель, когда я попыталась сесть на кушетку, куда меня положили.

“Простите,” — тихо ответила я Фламариону, и он потер виски и застонал.

“А еще врешь и боишься. Боишься, поэтому врешь, а потом снова боишься из-за того, что соврала,” — зло сказал дракон, поднимаясь. Я не знала, что можно возразить, а потому снова повторила.

“Простите, это нервное,” — тихо сказала я и спустила ноги с кушетки, поправляя все еще золотое платье.

“Как долго платье будет золотым?” — сменил тему Фламарион.

“Не знаю. Пока что ни один наряд не вернул старый цвет. Моей шубе больше шести лет, но мех голубой норки менее подвержен повреждениям от магических манипуляций, чем другие ткани. Ее цвет я меняла уже около двадцати раз. С другими тканями будет сложнее, они менее долговечны. Один бал, даже самый дешевый наряд, точно выдержит, а дальше я не могу гарантировать. Все зависит от ткани, силы потока и цвета,” — словно читаю лекцию студентам, ответила я дракону, и он замер.

“Что с птицей? Сколько времени нужно, чтобы научить говорить одну дикую портальщицу?” — задал император следующий вопрос.

“Около дня, если не считать времени на то, чтобы ее поймать и откормить. Дикая птица слаба, и прежде чем применять магию, нужно оценить состояние и откормить ее. С Визардисом мне понадобилось около месяца. Но он был скорее напуган драконами, которые пытались его словить, гоняя по лесу,” — снова ответила я тоном строгого профессора.

“Месяц на одну птицу, но откармливать можно несколько сразу?” — спросил Фламарион.

“Думаю, не больше пяти. С ними нужно разговаривать. А если все пять потом заговорят одновременно, я сума сойду от такого потока претензий и просьб,” — возразила я дракону.

“Знакомо,” — фыркнул император и повернулся снова, смерив меня взглядом. — “Тебе идет этот цвет. Прямо истинная императрица,” — неожиданно заявил он, и я вжалась в кушетку от того, каким взглядом на меня смотрел мужчина.

Этот взгляд был оценивающим, мужским, словно он мысленно лишал меня одежды. Похоже, при дворе скучали не только фаворитки, но и сам император, и развлекала я сегодня не дракониц.

Медленно дракон подошел и, взяв двумя пальцами мой подбородок, заставил смотреть в глаза. — “Я никогда не смотрел в сторону магичек, Аврора, но тебе удалось заинтересовать меня и зверя,” — сказал он и начал наклоняться. Фламарион провел носом по моей шее, вдыхая запах, и тихо зарычал.

“Пожалуй, мне даже повезло, что молодой Террагон не может сделать тебя своей Аматрикс из-за договора, подписанного отцом. А вот тебе повезло меньше, девочка,” — мужчина отстранился и посмотрел прямо на меня.

Сердце готово было выскочить из груди, а на глаза наворачивались слезы. Против этого дракона я бессильна, и Макс при всем желании не поможет. Никто не поможет.

“Просто позвольте мне вернуться в Академию,” — прошептала я, пока взгляд императора бродил по золотистому платью.

Мужчина улыбнулся и погладил меня по волосам, словно ему и правда жаль, но другого выхода нет.

“Ты слишком опасна, девочка, и я не стану лично кидать огонь в свой погребальный костер. Я не прочел твои мысли, но смог уловить достаточно, чтобы понять, что страх сделал тебя опасной. Под присмотром Террагона ты была бы в безопасности и безопасна. Но пока наследник не выполнит обязательства, я не разорву его союз. Двадцать ночей это достаточно много, и что будет дальше, известно только одному древнему духу. Я не стану так рисковать, Аврора, отправляя тебя в руки магов, которые желают меня свергнуть,” — холодно сказал император и поднялся.

“Вир Рион,” — всхлипнула я, понимая, что прямо сейчас Фламарион подписывает мне приговор.

“К твоему счастью, или напротив, несчастью, ты интересна мне. Пока побудешь моей фавориткой. А потом, при дворце тебе найдется применение и за пределами моей комнаты,” — таким же холодным тоном заявил император, повернувшись ко мне спиной.

“На мне метка наследника Террагона,” — прошептала я, все еще надеясь найти хоть какую-то лазейку.

“Знаю, и я ее сниму после нашей первой ночи. Это больно, но быстро,” — хмыкнул император и снова о чем-то задумался.

Слезы капали на золотое платье, а мужчина молчал и потирал подбородок.

Словно гром, тишину разрушил громкий стук. Похоже, кто-то из хозяев потерял терпение, но меня им было не спасти. — “Вас ждет вир Террагон,” — прозвучал голос дворецкого.

Прежде чем уйти, Фламарион холодно бросил мне, — “Вытри слезы, Аврора. Завтра утром я не на эшафот тебя увезу, а во дворец. Успокойся и возвращайся в столовую.”

Император удалился, и как только за ним щелкнул замок, я сделала все наоборот и перестала сдерживать слезы. Сев на пол, я поливала слезами кушетку, громко всхлипывая и кажется, тихонечко подвывая.

Хоровод мыслей вертелся, но ни одного варианта избежать уготованной участи я не нашла. Обратиться к мятежникам, бежать в убежище о котором писал Честер, просить помощи у декана и Никаса.

Я прокручивала варианты, понимая, что каждый следующий хуже предыдущего. И кажется, даже не заметила, что уже не одна. На мои плечи легла теплая шаль, и оторвав меня от кушетки, мужчина позволил поливать слезами свою грудь.

“Все будет хорошо, ледышка. Выход всегда есть. Не плачь,” — тихо говорил Максимильян, поглаживая по голове.

“Я не хочу во дворец,” — провыла я в грудь дракону, и он тихо засмеялся.

“Пожалуй, ты единственная, кто рыдает от перспективы жить во дворце и стать любовницей самого императора. Поверь, он и сам не в восторге, но доверить тебя больше некому,” — сказал дракон.

“Почему тогда не казнил?” — уже спокойнее спросила я Макса.

Что значит, не в восторге? Я конечно, не настолько наивна, чтобы поверить в то, что Фламарион внезапно воспылал ко мне страстью, но поведение мужчины наталкивало на определенные мысли. Да и вид у императора был явно не мученический, скорее озадаченный.

“Север восстанет. Твое имя используют, чтобы сплотить магов и поднять бунт против Фламариона, а твой отец будет тем, кто возглавит это действо, чтобы отомстить,” — ответил на мой вопрос дракон.

Я даже подняла голову, чтобы возразить инквизитору. Не хватало им еще и отца с матерью втянуть в свои игры. Но Макс не позволил, снова прижимая мою голову к своей груди.

“Мы в тупике, Ава. Отдавать тебя магам нельзя, но и по-тихому убрать не выйдет. Твой отец слишком значимый маг и имеет слишком большое влияние на севере,” — ласково говорил Максимильян, поглаживая мои волосы. Инквизитор рассуждал о том, как от меня избавиться, словно читал детям сказку.

“Ты так спокойно рассуждаешь о способах избавиться от меня,” — прошипела я на наглого дракона. Если так он желал отвлечь меня от слез, то вполне успешно. Нагрянувшая злость была больше, чем отчаяние, и понемногу я начала приходить в себя.

“Ты должна понимать, что происходит, и что слезами ничего не изменить, ледышка. Так что не реви понапрасну. Давай успокаивайся и забери свою наглую птицу, пока император её не поджарил,” — спокойно заявил Макс, продолжая успокаивающе гладить меня по спине и волосам.

“Я не буду любовницей императора,” — уже тверже заявила дракону, и вышло бы грозно, если бы не жалкий ‘ИК’, который вырвался посреди фразы, вызывая улыбку наследника.

“Конечно, не будешь. Даже если бы захотела, кто тебе позволит, ледышка,” — уверенно сказал Максимильян и поцеловал меня в раскрасневшийся от слез нос.

Я подняла взгляд на спокойного мужчину. Казалось, его вовсе не волновали обещания Фламариона утром увезти меня во дворец. Все такой же спокойный и высокомерный черный дракон встал и подал мне руку.

Утерев слезы, я умылась под присмотром наследника и направилась обратно в столовую.

_______________

Войдя, я демонстративно изменила цвет своего платья с золотистого на красный, и император, покачав головой, улыбнулся уголком губ и посмотрел на вира Террагона. Хитрый дракон пожал плечами, очевидно, не ожидая от меня ничего другого. А доны за столом откровенно скучали.