Резной узор слегка мелькнул голубым, а потом в комнате раздался громкий щелчок, и передняя панель над камином отъехала в сторону, показывая то, что было скрыто от глаз.

Едва подавив смешок, я спрыгнула с ноги Максимильяна. За перегородкой был не портрет в красках, как я говорила виру старшему инквизитору, но это был портрет — мой и Честера. Судя по всему, мужчина рисовал его уже после обручения. Это единственная бумажка, которая была вставлена в деревянную оправу и имела подпись: “Все, что имеет значение.” Та же фраза, что и в скрытом письме из учебника.

“Похоже, ваш муж слишком сильно был влюблен. Жаль, не успел понять, в кого именно,” — прорычал старший инквизитор, изучая бумагу и обследуя ее магией. Он собирался кинуть картинку к остальным, но не успел.

“Нет! Можно я заберу его. Это все, что осталось мне от Честера, прошу,” — пискнула я дракону, и он расплылся в улыбке, переводя взгляд на хмурого Максимильяна.

Он протянул картинку младшему инквизитору, — “Аматрикс могут стать только невинные девушки, преданные зверю и дракону. Я бы подумал над тем, как эта магичка сумела получить метку, наследник Террагон. Сами решайте, что с этим делать,” — прорычал дракон и подошел ближе к тайнику.

Максимильян внимательно рассматривал картинку, на которой я улыбалась Честеру. Только сейчас я заметила разницу с теми, что лежали на полу. На всех рисунках, которые мне показывал старший инквизитор, я хмурилась или была серьезной, и только на этой улыбалась.

“Позволь мне забрать ее, Макс, пожалуйста,” — я протянула руку дракону, но он не мигая продолжал смотреть на рисунок.

“Похоже, ты была счастлива с ним, Аврора. Свободна выбирать, какой будет ваша жизнь, и счастлива. А он, и правда, любил тебя,” — хрипло сказал дракон и, отводя взгляд, сунул мне деревянную рамку, так, словно боялся передумать.

Пока мы с наследником изучали рисунок, старший инквизитор что-то нашел в тайнике и радостно хрюкнул, обретя надежду.

"Помоги мне, Максимильян!" — взвизгнул пожилой дракон, и нехотя Макс пошел к нему.

Постучав по стенке, они нашли двойное дно, откуда начали извлекать какие-то бумажки. Только стон, смешанный с рыком вира Кайрона, подсказывал, что и это не доказывает вину мою или Чеса. Найдя рисунок, я была абсолютно спокойна. Если что-то и было, то Честер позаботился о том, чтобы это не нашли.

До меня начало доходить, что даже если бы они нашли книги, которые были в сундуке, этого будет недостаточно, чтобы обвинить мужа в измене. Больше ничего драконам найти не удастся. Мужчина позаботился обо мне и о том, чтобы инквизиторы не смогли связать с мятежниками ни его, ни меня.

Наблюдая, как инквизиторы вынимают из камина какие-то бланки, я была спокойна. Только крепко прижимала к груди последний подарок мужа. Неоспоримое доказательство того, что он любил меня больше, чем что-либо другое в своей жизни. Какие бы тайны не скрывал в тени Честер Дымов, меня он любил больше.

Бумаги, которые достали мужчины из тайника, не принесли им ровным счетом ничего. Несколько векселей на пятьдесят золотых и какие-то финансовые записи. Больше в доме ничего обнаружить не сумели.

“Пока мы все тщательно не обыщем, доне запрещено покидать Драканию и возвращаться в Академию. А также связываться с родными или коллегами,” — рычал разочарованный старший инквизитор, и заметив, как округлились мои глаза, ехидно добавил: — “Несколько дней, вам придется провести в отделе инквизиции императора под присмотром, и, к сожалению, условия будут не самые комфортные.”

Я открывала рот, пытаясь ухватить хоть каплю воздуха, но что возразить старшему инквизитору так и не придумала. Фактически меня отправляли в казематы просто так, на всякий случай. А вдруг что-то еще отыщут, и я понимала, что выйти оттуда шансов практически нет. Да и вир Дип, судя по улыбке, прекрасно знал, что именно этим все закончится. Я не должна вернуться в Академию, неважно виновна или нет. Дракон намекал, но я не услышала. Несколько раз он прямо говорил, что я опасна, и, убедившись, что на роль Аматрикс я не соглашусь, выдохнул с облегчением.

Но похоже, советник Террагон и сам старший инквизитор недооценили молодого наследника.

“В этом нет необходимости, вир Дип. Аврора моя, и я возьму ее под опеку. Полагаю, в моем особняке вряд ли у нее будет возможность связаться с родными или друзьями. Вы отстранили меня от службы и следующую неделю я абсолютно свободен и присмотрю за доной. Ни к чему держать невиновную девушку в казематах без веских причин.” — тон Максимильяна звучал спокойно, но сжатые кулаки выдавали напряжение.

Дракон понял то же, что и я. Неспроста его отец прислал старшего инквизитора. Со старым драконом никто не посмеет спорить, и в его решении никто не усомнится. А казематы я уже не покину, даже если ничего не найдут, они придумают что-то другое.

Но и старый дракон не собирался так просто упустить добычу с лап. — “В родовом поместье, магичка? Советник Террагон не позволит этого, я действую по его личному распоряжению и не уверен, что ваш отец…” — начал инквизитор, но закончить ему не позволили.

Натянув высокомерную маску, черный дракон уверенно заявил: — “С отцом я все обсужу сам. Это не просто магичка, в день зимнего бала Аврора получит официальный статус, а до того момента находится под моей негласной защитой. Думаю, вы согласны, что как дракон я не могу позволить прозябать в казематах, единственной, кто может подарить наследника роду Террагон.”

Как ни пытался придумать ответ старый инквизитор, но так и не сумел возразить высокомерному наследнику. Злобно прошипев, — “Под вашу ответственность, наследник Террагон,” — вир Дип приказал нам покинуть старый особняк Честера и не спускать с меня глаз.

Вначале мы с Максом ехали молча, но когда вдали показались ровные и одинаковые домики, я все же озвучила вопрос, который не давал покоя всю дорогу, — “Ты везешь меня в Аматри?”

Дракон вздохнул и покачал головой, — “Без разрешения отца туда нас не пустят. Нет, Аврора, как и сказал старшему инквизитору, я везу тебя в особняк. Поверь, в Аматри тебе было бы проще.” — напряженно ответил дракон, не глядя на меня.

Идея с посещением особняка явно не нравилась моему дракону, но старший инквизитор не оставил ему выбора. Если бы Максимильян позволил увести меня в казематы, он бы остался без Аматрикс.

Упрямый наследник не привык отступать от желаемого, даже если для этого ему приходилось нарушать приличия и правила, принятые в Аркании. Я понимала, что не из-за внезапно вспыхнувшей любви к жалкой магичке, молодой дракон рискует вызвать гнев своего отца, притащив меня домой. Он просто не мог уступить и поддаться. Вир Террагон и вир Дип позарились на то, что Максимильян считал по праву своим, и уступить значило проявить слабость, а значит, проиграть в любом случае.

____________

В квартале советников императора бывали редкие маги, только те, кто служил во дворце или лично советникам.

Пожалуй, я первая из северян, кто попал сюда, не будучи приближенной. Если особняки столичных магов казались мне роскошными, то как описать то, что стояло тут, я уже не знала. Похоже, советники живут не хуже самого Фламариона Пирокса, только их особняки были немного поменьше королевского дворца.

Всего три этажа, сооруженные из гладкого полированного камня. С огромными окнами и даже балконами. Признаться, я думала, что такая роскошь, как балкон, существуют только в императорском дворце и в академиях, которые когда-то строили древние маги и драконы. Но судя по виду особняков советников, тут балкон был чем-то привычным, как и подвал.

Не удивительно, что столичные жители с таким пренебрежением относились к северянам, мы жили намного скромнее. Или, как любил цитировать столичных драконов, наш декан — влекли жалкое существование.

В Дракании уже была глубокая ночь, и по улицам, по которым катился наш телепаж, пробегали редкие слуги, которых куда-то послали нерадивые драконы. В высоких и массивных особняках тускло горели ночные артефакты, а я пыталась понять, который из домов принадлежит Максу. И догадаться было не сложно. Повернув на главную дорогу, ведущую во дворец, я увидела по обе стороны четыре огромных древних дома. Они разительно отличались от тех домиков, которые стояли в квартале драконов, и тем более от того, где жили маги. Особняки правящих родов были величиной с корпус Северной академии, да и в высоту насчитывали целых четыре этажа.