Спустя час я едва могла сдерживать тихие стоны от того, что творил с моим телом опытный мужчина.

“Ты все еще хочешь спать, моя упрямая ведьма?” — тяжело дыша спросил Максимильян, заставляя встретить взгляд потемневших от желания глаз.

Я отрицательно покачала головой, и мужчина улыбнулся. — “Хорошо жена, тогда постарайся слишком громко не стонать,” — прошептал дракон.

Притянув меня ближе, Макс резко подался вперед и приглушил стон поцелуем. Магия дракону в этот раз не понадобилась, я и так таяла в его руках, а мозг напрочь отказался работать.

“Аврора,” — прорычал мужчина в ответ на мой очередной стон, и я окончательно сдалась, ощущая, как все внутри загорается от растекающейся волны удовольствия.

Уже засыпая на груди своего, кажется, мужа, я тихо спросила: “Макс, а почему именно я? Столько усилий, только чтобы получить наследника, которого могла родить и другая, получив метку.”

Хмыкнув, мужчина провел носом по волосам, — “Потому что ты моя, ледышка. С той самой ночи, когда сломался согревающий артефакт и одна наглая и любопытная девчонка изучала мой торс. Уже тогда я понял, что ты моя.”

“Что-то не вяжется, ты сам сказал, что Аматрикс тебе не нужна. А с гарантией и без сюрпризов на балу был только один вариант — я,” — возразила я и зевнула, натягивая одеяло выше. Грудь дракона была горячей, но привычка кутаться по самый нос осталась.

“Потому что я желал тебе большего, чем погибнуть в родах, подарив моему отцу наследника,” — запустив руку в мои волосы, ответил дракон, и я резко проснулась.

Об этом маленьком сюрпризе я как-то забыла за всем потоком новостей и приключений, сосредоточившись на том, чтобы выжить и не стать бесправной игрушкой драконов. Ну, у меня не особо вышло, но жена все же не любовница, так что можно считать это уже маленькой, но все же победой.

“Макс?” — прошептала, заглядывая в глаза дракону, но в отличие от меня Максимильян даже не особо напрягся от напоминания о моей весьма незавидной участи.

“Спи, Ава, все будет хорошо. Ты не просто Аматрикс, да и магии в тебе достаточно, чтобы выдержать мою и ребенка. Ты и без метки справилась с ритуалом во время бала, а после обряда обручения рискуешь не больше, чем любая другая женщина. Только в отличие от магов, живущих на севере, у постели моей жены будут лучшие целители Аркании. Так что, спи, ледышка,” — спокойно ответил дракон и прикрыл глаза.

Выдохнув, я снова положила голову на грудь мгновенно уснувшего мужчины. Дракон отключался быстрее, чем я успевала моргнуть, и такой особенности можно было только завидовать.

Отползая от тихо посапывающего Максимильяна, я укуталась по самый нос. Только спустя час попыток уснуть и бесконечного ворочания, я решила не думать о настолько далеком будущем, как возможный ребенок.

Пережить бы Зимний бал в Академии, а потом можно строить планы. Что-то мне подсказывало, что этот бал всем принесет не один сюрприз, и маловероятно, что он будет приятным.

Утром черный дракон ‘клюнул’ меня в лоб и быстро скрылся в ванной. Нас уже ждали в академии. Пока я выбирала наряд, в котором появлюсь перед коллегами и своими студентами, Максимильян рассказывал легенду, которую сочинил Доминик.

Как и предполагала, о том, что нашли хранилище Честера, знать Никасу и декану не положено. А потому меня увезли на допрос из-за Визардиса, о котором случайно узнал Максимильян, явившись в мой преподавательский дом без предупреждения.

На птицу уже была оформлена лицензия, так что скрывать его от магов и драконов смысла больше не было. Вир Террагон все же отдал листок Максу, и муж торжественно вручил мне бумагу с надписью “Болтливый питомец.”

“Я буду скучать,” — заявил мне мужчина, еще раз сладко поцеловав, прежде чем мы покинем комнату и снова вернемся к своим прежним ролям.

Максимильян до конца Зимнего бала будет играть строгого инквизитора, а я бунтующего профессора. И согласно приказу Доминика Террагона, появляться в моем преподавательском домике черному дракону строго настрого запретили, чтобы не вызывать лишние вопросы и не привлекать внимание.

Достаточно уже того, что маги узнали о том, в чьем доме я жила эти несколько дней. Версия с изучением особенностей Визардиса звучала правдоподобно, и лицензия была как нельзя кстати.

Строгий советник Террагон якобы убедился, что пользы для империи мой птиц не представляет и выдал лицензию. Бумажка подтверждала, что изобретение бесполезное, но оно есть, и император в курсе. А еще то, что я могу использовать свое заклинание для того, чтобы немного скрасить скучную жизнь аристократок, продавая болтливых птичек как необычных питомцев для дракониц. Эта версия была шаткой, и частые визиты Максимильяна в мой домик только добавят нам лишних проблем.

Покидая телипаж, я с опаской посмотрела на встречающих нас у входа Скайлара и декана. Воздушный дракон увел своего друга, чтобы поделиться новостями, а строгий и нервничающий вир Бром приказал следовать за ним в кабинет.

“Моя девочка, как ты? Что случилось?” — налетел на меня Никас, прежде чем декан успел закрыть за нами дверь.

Маг крепко сжал меня в объятиях и не желал отпускать, пока Сиртик громко не покашлял, намекая, что его кабинет не место для таких фривольностей.

“Оставь Аврору, потом будете любезничать. Я должен знать, что произошло. Зачем явился старший инквизитор?” — строго сказал пожилой маг, усаживаясь в свое кресло.

Никас усадил меня в кресло напротив и сел рядом, не выпуская руку, словно боялся, что я сбегу, не ответив на вопрос вира Брома.

“По личной просьбе вира Террагона. Совету никак не давал покоя мой муж, а когда инквизитор каким-то образом услышал Визардиса, это только усилило их подозрения о моей связи с мятежниками.” — выдала я заранее согласованную с инквизитором версию.

Никас посмотрел на озадаченного декана, а вир Бром явно не понял, кто такой Визардис.

“Моя портальщица,” — объяснила я мужчинам, когда пауза затянулась. — “Еще когда училась, я пыталась заставить дикую птицу говорить. Но когда у меня вышло, я скрывала Визардиса, после случая с Вентусом.”

Вир Бром все еще не особо понимал, и пока старый маг думал, пытаясь связать обрывки рассказа в одно целое, Никас застонал, запустив руку в светлые волосы.

“Значит, эта говорящая птичка все время была у меня под носом. Я должен был что-то понять,” — причитал профессор Водник, и даже вскочил с кресла, меряя шагами кабинет.

Наблюдая метания бывшего друга, я едва подавила улыбку. Что-то не особо ‘друг’ радовался моим достижениям и явно подавлял желание броситься в домик и лично проверить, правда ли я сумела заставить птицу заговорить.

Наконец отмер и задумчивый декан, — “О птице потом, Аврора. Думаю, этот увлекательный рассказ о твоих успехах подождет. Мне стало известно, что все это время ты провела в особняке советника Террагона,” — строго сказал вир Бром, и окинув недовольным взглядом во все еще бродившего Никаса, принялся прожигать меня, ожидая объяснений.

Тяжело вздохнув и опустив глаза, я выдала очередную полуправду, одобренную советником Террагоном. О моей уборке особняка, про старую запущенную печь, про ограничивающие артефакты на магах, и в правдивые рассказы удачно вплела хорошо продуманную ложь советника.

Почти полчаса я рассказывала о том, как вир Террагон с сыном изучали моего птица, пытаясь понять, как удалось его разговорить. Потом, как он исчез и вернулся с лицензией, и угрожая посоветовал не высовываться, пообещав, что за мной будут внимательно наблюдать.

Чтобы история казалась правдивее, я сжала кулаки, сминая платье, и Никас наконец успокоился и перестал мелькать перед глазами, еще больше нервируя.

“Ты жива и цела, это главное. А еще тебе повезло, что за сокрытие ценной разработки инквизитор не упрятал тебя в казематы,” — сказал маг.

Присев на корточки, он обхватил мои сжатые в кулаки руки и преданно посмотрел в глаза. Если бы не рассказ Визардиса, я бы поверила, что вир Водник искренне за меня переживал.